Владимир Киселев - Девочка и птицелет Страница 22

— Значит, тебе больше не нужна моя помощь?

Нет, мама была все-таки права насчет головокружения от успехов. Я быстро привыкла к тому, что Колины пятерки все, и особенно он, связывали с моим участием.

— Нет, не нужна, — отрезал Коля. — И я тебе скажу — мне надоело, что ты всюду хвастаешь. И что на меня смотрят, как на ученую собаку, а на тебя, как на дрессировщика. Хватит. И сидеть с тобой я тоже больше не хочу.

— Ну и не сиди, — сказала я. — Я тебя не звала. — И добавила: Самшитик.

Коля странно посмотрел на меня и очень покраснел. Если бы, конечно, это сказала не я, а кто-нибудь из мальчишек, сейчас бы тут была хорошая драка. Я даже думала, что он и меня ударит, и мне хотелось этого. Если бы он меня ударил — я была бы права. Но он отвернулся от меня и пошел, но вдруг возвратился, посмотрел на меня с презрением и сказал:

— Эх ты… А я тебя человеком считал… А ты занималась со мной, чтобы тебя похвалили… что ты помогаешь отстающему…

И ушел. А я немного поплакала и тоже пошла домой. Я открыла дверь своим ключом и вошла в переднюю. Когда я разделась, я заметила, что мамино пальто висит на вешалке. Значит, что-то случилось. Я вошла в комнату и увидела, что мама переодевается. Тут мама — как была в одной комбинации — схватила меня за руки и закружила по комнате. Я кружилась очень неохотно. Мама отпустила меня и сказала:

— Ну, Лялька, поздравь меня и себя тоже — на зимние каникулы мы с тобой и с папой поедем в Москву. Наш проект получил на всесоюзном конкурсе первую премию.

Мамин отдел проектировал для целины типовые зернохранилища, мама последнее время очень много работала и очень волновалась из-за своей работы.

Нам ли стоять на месте?В своих дерзаниях всегда мы правы.Труд наш — есть дело чести,Есть дело доблести и подвиг славы,

вдруг запела мама свой любимый «Марш энтузиастов». Когда у мамы веселое настроение, она сразу вся как-то хорошеет и становится удивительно, ну просто редкостно красивой.

Многие ребята из нашего класса уже побывали в Москве. И мне тоже очень хотелось побывать в Мавзолее Ленина и в Кремле и посмотреть на кремлевские звезды. Я так много раз видела Москву в кино, что мне кажется, я буду узнавать улицы. Здорово будет, если я тоже побываю в столице нашей Родины.

— Хочешь посмотреть, что я тебе купила? — спросила мама. И она все еще неодетая и необутая, в одних чулках подбежала к своей сумке и вынула оттуда серую небольшую коробочку. — Держи. Это тебе. Подарок…

Я открыла коробочку. Там лежали часики, такие маленькие, что у них не было даже секундной стрелки.

— Сегодня купим ремешок, и будешь их носить. Только не в школу. Я свои первые часы получила в шестнадцать лет. И не такие, — сказала мама. Намного хуже. А сейчас переоденься быстренько. Сейчас придет папа, и отправимся обедать в ресторан.

— А уроки? — спросила я.

— Сделаешь позже, — сказала мама. — Может, хочешь пригласить с собой своего Колю?

— Нет, — ответила я, — он такой же мой, как твой. И я не хочу никого приглашать.

— Поссорились? — спросила мама.

— Нет, — сказала я. — Я ни с кем не ссорилась.

Я ответила так резко, что мама посмотрела на меня и сказала сквозь зубы — она причесывалась и в губах держала заколки:

— Очень ты все-таки тяжелый человек. Любую радость можешь испортить. Другая девочка не так бы обрадовалась таким часам. И уж, во всяком случае, поблагодарила бы за них.

— Спасибо, — сказала я. — Я просто…

Я не хотела огорчить маму. Я в самом деле была рада ее подарку и благодарна ей. Мне всегда хотелось иметь такие маленькие часики. Просто сегодня… А кроме того — куда же их еще надевать, как не в школу? Ведь именно в школе хочется, чтобы у тебя на руке были часы, чтоб посмотреть, много ли еще осталось до конца урока, успеет ли тебя учитель вызвать. А когда я сижу дома, они мне ни к чему — у нас будильник, и еще такие круглые часы на шкафу, и настенные на кухне. И на улице теперь часы на каждом углу, возле почты и во многих витринах. Я думаю, что у людей, которые живут в большом городе, наручные часы являются скорее украшением, чем измерителем времени. Потому их стараются делать такими красивыми, и даже есть уже кольца с часами.

— Ох, Лялька! — сказала мама, надевая свой синий костюм джерси. — Все люди строят воздушные замки, но при малейшем ветерке они разлетаются. И только мы, наша проектная группа, решила создать такой воздушный замок, чтобы он стоял, как каменный. Наш склад будет построен из воздуха… Представляешь себе — огромные капроновые полотнища, под которыми будет поддерживаться давление немного выше атмосферного. Такой склад будет в двенадцать раз дешевле самого дешевого из существующих теперь, а кроме того, его легко перевезти на другое место и поставить можно буквально за день… Так что у тебя в школе?

— Ничего. Все благополучно.

— Брось, брось. Я тебя насквозь вижу. Покажи дневник. Я показала.

— По физике пятерка. И по географии? И даже по геометрии? Молодец, Лялька!.. Так чем же ты недовольна?

— Я всем довольна.

— Ну, иди переоденься. С тобой не договоришься… Папа сейчас придет.

Примчался папа, веселый, красивый, нарядный — он купил себе такое коротенькое пальто из какой-то синтетики, — и закричал на нас:

— Милые дамы, подгоните ваших портных, парикмахеров и сапожников, потому что внизу ждет такси, и счетчик в этом такси крутится с нездешней силой.

Папа нас растормошил, мама докрашивала губы уже на лестнице, а папа тем временем говорил:

— Есть у американцев такая паршивая пословица: «Время — деньги». Обычно этого как-то не чувствуешь. Но до тех пор, пока ты не просишь таксиста подождать то небольшое время, какое требуется жене, чтобы накрасить губы и примерить пяток платьев.

— У меня всего пять платьев, — огрызнулась мама.

— Ой ли? — ответил папа.

— Но как ты догадался? — счастливо рассмеялась мама. — Именно пять новых платьев я себе собираюсь сейчас сшить. Да самых модных! А тебе — новый костюм. Ты видел, какие я часы Оле купила?

— Нет. Когда же я мог?

— Нужен ремешок. Надо было взять часы с собой. Купили бы ремешок по дороге.

— Я сбегаю, — предложил папа.

— Ладно, потом, — ответила мама.

Мы сели в такси. Как всегда, мама и папа сзади, а я впереди, рядом с шофером.

— В ресторан «Динамо», — сказал папа водителю, пожилому человеку, который очень недовольно покосился на меня, когда я завертела ручку, открывая окно со своей стороны.

Машина тронулась, а я все раздумывала о том, как же будет с Колей. Конечно, если бы я рассказала маме о нашем разговоре, то она ответила б, что я сама виновата, потому что я его обидела. Но ничем особенным я его не обидела. Ему часто говорили Самшитик, да и теперь говорят, и никогда он не обижался. Он просто стал теперь таким обидчивым. Успех меняет людей. И не всегда к лучшему.

И мне очень захотелось, чтобы Коля, после того как поссорился со мной, снова начал получать двойки. Вот тогда бы он узнал. И все бы увидели, что хорошо учиться он начал под моим влиянием.

— Коля тебе ничего не говорил? — неожиданно спросил папа.

— Нет, — ответила я недовольно, потому что мне показалось, что он будто подслушал мои мысли.

— Значит, он ничего не знает… А тебя ждет большой сюрприз.

— Какой?

— Сюрприз имеет такое название потому, что должен быть неожиданным. Но я тебе расскажу, — сказал папа, расплачиваясь с водителем. — Пойдемте?

Он взял под руку маму и меня, а мы с мамой почти одного роста, и повел нас вверх по длинной и широкой лестнице к ресторану «Динамо».

В ресторане, когда мы уже сели за столик и когда наш знакомый официант, совсем молодой человек, подстриженный ежиком, по имени Федор Павлович, спросил у мамы, как ее здоровье, хотя мама никогда и ничем не болеет, спросил у меня, не именинница ли я сегодня, сказал папе, что погода портится, и посоветовал нам взять на обед беф «Динамо» — я только видела это блюдо, а никогда его не ела — это такое мясо, запеченное в горшочках, а сверху горшочки накрыты белым тестом, — папа сказал, чтобы нам дали этот беф «Динамо» и еще бутылку мускатного шампанского, а потом уже рассказал мне, что он как депутат горсовета выступил на заседании комиссии, которая занимается жилищным вопросом, и сказал, что родители Коли живут в плохих квартирных условиях и что Колина мама, Елена Евдокимовна Лукашенко, герой Отечественной войны, и им уже выделили квартиру в новом доме, в нашем же районе, почти против нас, и что дом этот на днях будет принят государственной комиссией и заселен.

Папа никогда прежде не говорил, что он депутат городского Совета. Я об этом даже не догадывалась. А мама смотрела на папу смеющимися влюбленными глазами и говорила, что он молодец, что это он сделал замечательное дело, что она хочет выпить шампанского за то, что он такой хороший, и чтобы он всегда был таким, а папа смущенно отмахивался и говорил, что она его напрасно хвалит, что он зазнается и перестанет узнавать знакомых, а также слушаться жену и других начальников, а я смотрела на них, и мне было завидно, что им так хорошо и весело.