Эрнст Сетон-томпсон - Рассказы о животных Страница 23

Старинное убеждение, что волк постоянно голоден и готов пожирать все что угодно, в данном случае было очень далеко от истины, так как эти хищники были толсты, упитанны и отличались большой разборчивостью в еде. Они никогда не прикасались к животному, умершему естественной смертью, больному или грязному и даже пренебрегали теми, которых убивал пастух.

Обычно они выбирали себе на обед самую нежную часть только что убитой ими годовалой телки. Они брезговали старым быком или коровой. Известно также, что они не любили баранины, хотя частенько убивали овец ради забавы. Однажды ночью в ноябре 1893 года Бланка и желтый волк растерзали двести пятьдесят овец и даже не попробовали их мяса.

Я мог бы привести тут много рассказов о разорительных набегах этой стаи. Ежегодно придумывали и испытывали всевозможные новые средства для их истребления, но все было напрасно, и они продолжали жить и благоденствовать, несмотря на все усилия и ухищрения своих врагов.

За голову Лобо была назначена огромная премия. Его пробовали отравить, но он всегда угадывал присутствие отравы и избегал ее. Одного он только боялся - огнестрельного оружия. Зная, что все жители этой области носят ружья с собой, Лобо никогда не нападал на человека и старался не встречаться с ним. У стаи было правило тотчас же обращаться в бегство, как только разведчики давали знать о появлении днем человека, как бы далеко он ни был в ту минуту. Лобо позволял своей стае употреблять в пищу лишь тех животных, которые были убиты ими самими, и это было спасением для них. Его тонкое чутье давало ему возможность тотчас же обнаружить прикосновение человеческих рук и присутствие отравы. Вот почему стая была в полной безопасности.

Однажды один ковбой услышал слишком хорошо ему знакомый призывный вой старого Лобо и, приблизившись украдкой, увидел, что стая окружила небольшое стадо коров.

Лобо сидел в стороне на пригорке, а Бланка вместе с остальными волками старалась поймать молодую корову. Но стадо сбилось в одну плотную массу и стояло головами наружу, выставив навстречу врагу сплошной ряд рогов.

В конце концов Лобо потерял терпение и, покинув пригорок, с глухим ревом бросился к стаду.

Перепуганные животные расступились перед ним, и он вскочил в середину стада. Коровы кинулись во все стороны, точно осколки разорвавшейся бомбы. Намеченная жертва тоже бросилась бежать, но не успела она сделать и двадцати пяти шагов, как Лобо уже настиг ее. Схватив телку за шею, он изо всей силы ударил ее и повалил на землю. Удар был так силен, что телка перекувырнулась вверх ногами. Лобо тоже упал, но тотчас же вскочил на ноги. Остальные волки бросились на бедную телку и покончили с ней в несколько секунд. Лобо не принимал никакого участия в этом убийстве. Швырнув на землю свою жертву, он точно хотел сказать другим волкам: "Отчего никто из вас не сделал этого раньше? Отчего вы потеряли понапрасну столько времени?"

Ковбой, видевший все это, с громким криком поскакал на них, и волки, как всегда, разбежались. Он вынул бутылочку со стрихнином, быстро насыпал в трех местах отраву на мертвую телку и удалился, зная, что волки непременно вернутся съесть телку, раз они ее сами убили. Но когда на следующее утро он пришел взглянуть на свои предполагаемые жертвы, то увидел, что волки хотя и ели телку, но при этом тщательно отделили и выбросили все отравленные части.

Страх перед этим огромным волком распространялся среди скотоводов все больше и больше, и ежегодно увеличивалась награда, назначенная за голову Лобо, пока не достигла наконец тысячи долларов - еще небывалой цены за убитого волка.

Соблазненный такой наградой, техасский охотник Теннерей прискакал однажды в ущелье Куррумпо. Он был превосходно снаряжен для волчьей охоты, взял с собой лучшие ружья, лучших лошадей и свору огромных волкодавов. У себя в Техасе он вместе со своими собаками истребил немало волков и потому нисколько не сомневался, что через несколько дней скальп старого Лобо будет болтаться на луке его седла.

И вот он ранним летним утром, едва рассвело, отважно пустился на охоту, и вскоре большие собаки веселым лаем возвестили, что напали на след добычи.

Волков увидели на расстоянии двух миль, и погоня стала еще яростнее, еще неистовее. Собаки-волкодавы должны были только задержать волков, пока не подоспеет охотник и не перестреляет их. Это нетрудно сделать на открытых равнинах Техаса, но тут условия были иные. Старый Лобо хорошо умел выбрать местность. Скалистые ущелья реки Куррумпо и ее притоков пересекали равнину во всех направлениях. Старый волк тотчас же отправился в ближайшее из этих ущелий и, перебравшись через него, ушел от охотника. Его стая разбежалась в разные стороны, а вслед за волками разбежались и собаки. Когда же собаки соединились вновь, то, разумеется, многих из них недоставало. Когда Теннерей вечером стал сзывать своих собак, то вернулось только шестеро, и из них две были сильно изранены. Однако охотник все-таки не отказался от своего намерения и сделал еще две попытки овладеть скальпом короля Куррумпо, но столь же безуспешно. Последняя попытка стоила жизни его лучшей лошади, которая упала и разбилась насмерть. Тогда он отказался от дальнейшей охоты, отчаявшись в успехе, и вернулся в Техас, предоставив Лобо по-прежнему деспотически властвовать в области Куррумпо.

На следующий год явились еще два охотника, соблазненные заманчивой наградой.

Каждый думал, что именно ему удастся справиться с этим знаменитым волком.

Один из них надеялся достигнуть этого с помощью новоизобретенной отравы, которую надо было применять особым способом. Другой, француз из Канады, тоже хотел применить отраву, но, кроме того, намеревался присоединить к ней заклинания, так как был твердо уверен, что Лобо не простой волк, а оборотень, и потому его нельзя убить обыкновенным способом.

Однако никакие искусно приготовленные яды, никакие чары и заклинания не могли одолеть серого хищника. Он по-прежнему совершал свои ежедневные обходы, ежедневно пировал. Не прошло и нескольких недель, как охотники, отчаявшись, отказались от дальнейших попыток и отправились охотиться в другие края.

Ферма Джо Калона была расположена на одном из маленьких притоков Куррумпо, в живописном ущелье среди скал.

Всего в какой-нибудь тысяче ярдов от дома Лобо со своей подругой Бланкой устроили логовище и вывели детенышей.

Они прожили там все лето, истребляя скот, принадлежавший Джо: коров, овец и собак, - точно смеясь над всеми его ухищрениями, над его отравами и западнями. Они жили в полной безопасности среди пещер и скалистых утесов, а Джо ломал себе голову, стараясь придумать какой-нибудь новый способ выкурить их оттуда или уничтожить с помощью динамита. Но они ускользали от него целыми и невредимыми и продолжали свои набеги, как и раньше.

- Вот где Лобо прожил нынешнее лето, - сказал Джо, указывая мне на каменистый утес. - А я ничего не мог поделать с ним. Я оказался просто в дураках.

-2-

Рассказы ковбоев не возбуждали во мне особого доверия, пока осенью 1893 года я не познакомился сам с этим лукавым разбойником и не узнал его лучше, чем другие.

За несколько лет до этого, еще при жизни Бинго, я занимался охотой на волков. Но с тех пор род моих занятий изменился, и я оказался прикованным к стулу и к письменному столу. Я очень нуждался в перемене образа жизни, и когда один мой приятель, имевший ферму в Куррумпо, пригласил меня приехать к нему в Новую Мексику и попробовать, не справлюсь ли я как-нибудь с грабительской стаей волков, я тотчас же принял приглашение.

Сгорая от нетерпения, я поспешил в Куррумпо. В первые дни, чтобы познакомиться с местностью, я объездил окрестности верхом. Мой проводник по временам указывал мне на кости какой-нибудь коровы, еще покрытые остатками шкуры, и замечал при этом: "Вот его работа!"

Мне стало ясно, что в такой дикой каменистой местности нечего и думать преследовать Лобо с собаками и лошадьми. Единственными пригодными средствами поэтому оставались капканы и отрава.

Не стану вдаваться в подробности и описывать всевозможные способы и ухищрения, к которым я прибегал, чтобы овладеть этим "волком-оборотнем". Не было такой смеси стрихнина, мышьяка и синильной кислоты, которую я не испробовал бы как отраву для Лобо. Не было ни одного сорта мяса, которое я не употреблял бы как приманку. Но каждый день, отправляясь утром узнать о результатах, я убеждался, что все мои усилия оказывались бесплодными. Старый король волков был слишком хитер, и я не мог перехитрить его.

Достаточно привести один пример, чтобы доказать его удивительное чутье.

По совету одного старого охотника, я растопил немного сыру вместе с почечным жиром только что убитой телки; сыр я резал костяным ножом, чтобы избежать металлического запаха. Когда смесь остыла, я разделил ее на куски и, сделав отверстие в каждом куске, вложил туда большую дозу стрихнина и цианистого калия, заключенного в капсулу, не пропускающую никакого запаха. Затем я закупорил дыры сыром. Во время этой работы я не снимал перчаток, вымоченных в теплой крови телки, и даже старался не дышать на приманку. Когда все было готово, я положил приманку в мешок из сыромятной кожи, тоже весь вымазанный кровью, и поехал верхом, волоча за собой печень и почки быка, привязанные на веревке. Я сделал круг в десять миль, бросая через каждые четверть мили по куску приманки, тщательно избегая при этом прикасаться к ней руками.