Мэтт Хейг - Мальчик по имени Рождество Страница 24

Но ему по-прежнему казалось, что он может сделать больше. Нет, должен сделать больше – потому как борода его продолжала седеть. Почти все эльфы, за редким исключением вроде Отца Топо, прекращали стареть лет в сорок, и Николас начинал чувствовать себя глупо. В конце концов, сколько можно искать своё предназначение? Ему нравилось помогать эльфам, но пришло время позаботиться и о людях, к числу которых Николас до сих пор принадлежал. О тех, кого он оставил в мире, полном боли, грусти и печали. Николас знал, что они несчастливы. По ночам, лёжа в кровати, он слышал их голоса в своей голове. Добрые и злые голоса хороших и плохих людей.

Как-то весенней ночью, когда на небе не было луны, Николас разыскал на лугу Блитцена. Перемахнув через Очень большую гору, они устремились на юг.

Нет ничего лучше, чем летать на олене. Даже спустя пятьдесят лет Николас, который уже привык называть себя Отцом Рождество, искренне наслаждался каждым мгновением полёта. Внизу промелькнул лес, где он в последний раз видел папу. Николас привычно скользил взглядом по макушкам сосен. Он всё ещё пытался его разыскать, хоть и знал, что надежды нет. Отец умер много лет назад.

Пролетев над Финляндией, они повернули к южной Дании. Внизу крепко спали деревеньки и маленькие города; в скромном порту Хельсинки покачивались на волнах лодки и тральщики, ожидая, когда рыбаки снова поведут их в суровое море.

Отец Рождество отчаянно хотел поговорить с другим человеком. Но он давно поклялся эльфам, что будет хранить их тайну. Он понимал, что у волшебного народца есть все причины не доверять тем, кто живёт за горой. Хоть люди и не виноваты, что на их долю выпала тяжёлая судьба.

Королевство Ганновер, Нидерланды и Франция остались позади. Ночь укутала землю чёрным покрывалом. Лишь кое-где сияли огнями столицы, чьи улицы озаряли газовые фонари. Наконец Отец Рождество сказал Блитцену, что пора возвращаться домой. Олень повернул на север, и Николас подумал, что его знания о мире людей подобны раскинувшемуся внизу ландшафту. Темнота с редкими вкраплениями света.

Летя по безлунному небу, он вдруг понял: пусть он не может жить с людьми, ничто не мешает ему сделать их жизнь лучше.

На следующий день он решил обсудить это с Советом.

– Мы должны придумать, как распространить счастье за пределами Эльфхельма, – объявил он.

Отец Водоль чуть опоздал. Он ввалился в комнату Совета, прижимая к груди охапку подарков.

– С днём рождения, Отец Водоль! – поздравил его Отец Рождество, и все дружно запели «С днём рожденья тебя!»

Отец Водоль сел и улыбнулся своему доброму другу – Отцу Рождество. Как бы он хотел повернуть время вспять и изменить тот день, когда бросил Николаса в тюрьму.

– Но все и так счастливы, – вернулась к обсуждению Матушка Нуш. Она работала главным оленьим корреспондентом в «Ежеснежнике».

– Это здесь все счастливы, – поправил её Отец Рождество. – Но я бы хотел, чтобы счастье перевалило через Очень большую гору.

Собравшиеся в комнате эльфы ахнули, но не слишком громко: сегодня на собрание пришли не все. В Главном зале на первом этаже как раз проходил чемпионат по поеданию пирогов.

– Через гору? – спросил Отец Топо. – Это слишком опасно. Сейчас у нас всё хорошо. Но если люди узнают об эльфах, счастливой жизни наступит конец. Без обид, Отец Рождество.

Николас глубокомысленно кивнул и почесал бороду, которая белизной не уступала усам Отца Топо. Старый эльф всегда говорил дело, и этот раз не стал исключением.

– Согласен, Отец Топо, согласен. Но что, если мы поделимся с ними волшебством? Совсем чуть-чуть, чтобы сделать их жизнь ярче.

– Но как? – спросил Отец Водоль, разворачивая подарок. – Плюшевый олень! – радостно воскликнул он. – И так похож на Блитцена! Спасибо, Отец Рождество.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся Николас.

Отец Водоль сиял от счастья, и Отец Рождество в который раз задумался о волшебстве дарения. Он вспомнил день, когда ему подарили санки. И как через несколько лет он получил на праздник куклу-репку. Конечно, санки были куда лучше куклы, но радовался он им одинаково. Пикси Правды была права. Дарить подарки – вот в чём его предназначение.

В ту же ночь в голову Николаса пришла самая грандиозная и самая сумасшедшая идея, которая когда-либо его посещала.

Чтобы воплотить её в жизнь, придётся хорошенько потрудиться. Но эльфы не боятся работы – главное, чтобы было весело (если они начинают скучать, всё сразу идёт наперекосяк). А уж это он гарантирует! Он превратит Гостеприимную башню из обычной мастерской игрушек в самую большую мастерскую, какую только можно вообразить.

Ещё понадобятся олени. Да, все олени, которые живут в Эльфхельме. Блитцен будет вожаком, потому что он лучше всех держится в воздухе. Он не только силён и быстр – важно, что он никогда не сворачивает с намеченной цели. Блитцен не бросит дело на полпути, как Николас много лет назад не остановился на середине горы. И, конечно, Гроза. Без Грозы никак – у неё потрясающее чувство направления. Они с Блитценом будут вместе лететь впереди. Можно привлечь к делу и нового оленя, которого недавно встретила в Лесистых холмах Матушка Нуш. У него ещё необычный красный нос.

Потребуются хорошие санки. Самые лучшие в мире. Он позовёт на помощь искусных мастеров, и вместе они сделают крепкие, надёжные сани, которые будут бесшумно мчаться по небу.

Оставалась только одна проблема. Николас беспокойно шагал по комнате, жуя шоколадку. Он выглянул в окно: Блитцен и другие олени мирно спали на лугу. Затем Николас посмотрел на новые часы, недавно украсившие Главный зал. Идея пришла к нему в голову пятнадцать минут назад. Как быстро летит время!

С этим нужно что-то сделать.

Как он успеет за одну ночь навестить всех детей в мире? Это невозможно.

Но в памяти тут же всплыли слова, которые когда-то давно произнёс Отец Топо: «Невозможность – это всего лишь возможность, которую ты ещё не увидел».

Николас поднял глаза к небу и заметил огненный хвост кометы. Она прокладывала путь среди звёзд, пока не растаяла в ночи.

– Падающая звезда, – сказал он сам себе. Когда-то давно они с Миикой уже видели такую.

– Я верю в волшебство, Миика, – прошептал Николас, обращаясь к давно почившему мышонку. – Как ты верил в сыр.

А там, где есть волшебство, всегда есть выход. И в этот раз Николас не сомневался, что найдёт его. Он не спал до рассвета, обдумывая решение, а потом перестал думать и начал изо всех сил в него верить. Нельзя сделать невозможное возможным при помощи логики и здравого смысла. Нет, тут остаётся только вера. С правильным волшебством и верой в сердце ты можешь подчинить себе время, пролезть в любой дымоход и облететь весь мир за одну ночь.

И случится это на Рождество.

Как только Николас это понял, внутри него зародилось тёплое сияние. Оно возникло в глубине объёмистого живота и распространилось по всему телу. Именно так ты себя чувствуешь, когда наконец находишь своё предназначение и понимаешь, кем должен быть. Отыскав себя, Николас сразу перестал стареть. Его годы остановились – как останавливается путник после долгого странствия, как останавливается читатель на последней странице книги, когда история завершена и более не изменится. Так шестидесятидвухлетний мальчик – поскольку в душе Николас был всё таким же юным – по имени Рождество понял, что не постареет больше ни на день.

Он снял с полки старый отцовский колпак и прижал к лицу. Белая опушка хранила запах сосновых иголок из того самого леса, где отец много лет рубил деревья. Николас натянул колпак на голову и услышал на улице голоса. Ну конечно! Сегодня же понедельник – ночь танцев! Он выглянул в окно и увидел сотни счастливых эльфов. Усталые, но довольные, они разбредались по домам. Николас почувствовал, как его самого переполняет счастье. Он перевесился через подоконник и прокричал во всю мощь своих лёгких:

– Счастливого Рождества и доброй ночи!

Эльфы посмотрели на него и, не задаваясь лишними вопросами, закричали в ответ:

– Счастливого Рождества!

А потом все – включая Отца Рождество – весело рассмеялись.

– Хо-хо-хо!

Отсмеявшись, Николас закрыл окно, доел шоколадку и лёг в кровать. Засыпая, он думал о волшебстве и чудесах, которые сотворит на следующее Рождество, и с лица его не сходила счастливая улыбка.

Самая ранняя пташка

Раньше всех детей в то рождественское утро проснулась восьмилетняя Амелия. Она жила в маленьком домике на окраине Лондона, в дождливой стране под названием Англия.

Амелия открыла глаза и потянулась. В соседней комнате закашлялась во сне мама. Оглядевшись, Амелия заметила что-то на столбике кровати. Девочка села. Её разбирало любопытство.

Это был полосатый чулок, полный таинственных свёртков.