Николай Огнев - Дневник Кости Рябцева Страница 27

- Что такое на потолке? - спрашивают ребята.

- На потолке, - объясняет заведующий, - есть богиня Венира, а вокруг нее на колеснице ездит пастух Булкан, а почему пастух, это что в руке у него кнут. А живопись эта - знаменитого африканского художника.

- А как художника звали? - спрашивают ребята.

- Забыл, - отвечает заведующий. - Всего не упомнишь.

- Ик, - раздалось в это время сзади. (Это Юшка Громов икнул.)

Тогда заведующий сел в какое-то красное кресло, закрыл глаза и говорит:

- Дети мои, дети и вы, преподавательница красной педагогии! У меня, извините, цепочка в глазах рассыпалась.

- Какая такая цепочка? - спрашивает Елникитка.

- Бррыльянтовая, - отвечает заведующий. - Но это ничего, я сейчас встану. Это мне вредно много луку есть.

И верно: встал, пошел дальше. Приходим в громадный зал, с хорами; посредине висит большущая люстра в чехле; а окна - чуть не с целую футбольную площадку.

- А здесь, - говорит заведующий, - его превосходительство господин Урусов зарезались...

- Почему же он зарезался? - поинтересовались ребята.

- Привидение видел.

- Какое привидение?

- Белую мадаму, - говорит страшным голосом заведующий. - И была эта белая мадама такая деликатная, такая, сказать, мужественная, что господин Урусов не выдержали.

- Ой! - говорит тихим голосом одна из девчат.

- Гражданин заведующий, - говорит тут Елникитка, - надеюсь, что вы настолько сами понимаете, что это предрассудок, что сейчас же разъясните детям всю нелепость подобных привидений.

- Ик! - отвечает заведующий. - Одолел меня лук, да и только. А я виноват, что нам велено все объяснять, как было? Я при этом не был, сам не видал, с меня и взять нечего. А впрочем, простите меня, - у меня деревня в глазах сгорела.

И прислонился к стене.

- Какая такая деревня? - спрашивает Елникитка, и видно, что она сердится.

- Епузиха, - отвечает заведующий, - а вы, гражданка, ежели вам мои объяснения не нравятся, то можете объяснить сами.

- Верно, верно, вы объясняйте, Елена Никитишна, - закричала часть ребят - из озорства, разумеется.

- Нет, пускай заведующий объясняет, - кричали другие.

- На голосование, - крикнул я. - Кто за Елену Никитишну - прошу поднять руки.

Подняло большинство. Уж и обозлилась же Елникитка!

- Я, - говорит, - ничего объяснять не стану, и вообще это безобразие, и мы сейчас отсюда уйдем.

- Зачем уходить? - говорит заведующий. - Мне с вами веселей. А то еще приезжайте к покрову, так моя баба пирогов напекет с-с-с... мясом.

Елникитка, однако, рассвирепела и потребовала сейчас же уходить на станцию. Только что подошли мы к дверям, как хлынул колоссальный дождь, а до станции - три версты.

- Что ж, подождем, - говорит Елникитка.

Я выглянул из двери и увидел, что все небо кругом обложило. А заведующий стоит сзади и говорит:

- Чего же вам уезжать, все промокнете, живого места не останется. Лучше оставайтесь-ка ночевать. Нагребем сена в комнаты, а кто желающий лезь на сеновал. Молока сейчас из совхоза достану, сколько тебе хочешь.

- А хлеба можно достать? - нерешительно спрашивает Елникитка.

- Хошь десять пудов, - отвечает заведующий. - Я, уважаемая преподавательница, ежели захочу, так могу полный пир устроить. Не желаете ли?

И щелкнул себя по горлу.

- Я не понимаю, что вы такое говорите, - злым голосом отвечает Елникитка. - Но ввиду того, что дождь и ребята могут простудиться, то делать нечего. Придется остаться ночевать здесь. Потрудитесь показать ребятам, где взять сена для ночлега, потому что на сеновале ночевать я не позволю. И, кроме того, давайте молоко и хлеб. Мы заплатим.

Мы было пристали к ней, чтобы нам ночевать на сеновале, но она заявила, что не позволит, потому что мало ли что мы можем наделать, и что если мы уйдем на сеновал, то она сейчас же уезжает и оставляет нас одних. Хотя мы и не боялись нисколько, но пришлось подчиниться, потому что мог выйти скандал со школьным советом. Из этого вышло хуже только для Елникитки.

Пока заведующий ходил за молоком и хлебом, Елникитка нам говорит:

- Заведующий этот очень странный, и я вижу, что у него мозги набекрень. Поэтому я очень вас прошу не вступать с ним ни в какие разговоры и сношения. Вы, конечно, сейчас же рады установить с ним товарищество, но я этого не позволю, так и знайте.

Что она нам может позволить и не позволить? Если бы она этого не сказала, может, ничего бы и не было. А теперь мы решили ее и девчат напугать.

Дождь все еще не проходил, так что по саду побегать было нельзя, и мы играли в зале в салки. Скоро стемнело, и так как огня не было, то поневоле пришлось укладываться. Девчата с Елникиткой легли в одной комнате, а мы в другой. Ну, конечно, пошли тут всякие разговоры и возня, так что Елникитка несколько раз нам кричала. Когда все более или менее затихли, Юшка Громов шепчет мне:

- Пора.

А мы еще с вечера припасли с ним ту простыню, в которую была завернута провизия, что мы из города привезли на экскурсию. Юшка напялил на себя эту простыню, и мы, чтобы слышно не было, прокрались в зал окончательно сговориться и прорепетировать. Только что мы входим в зал вдруг видим: в конце зала чуть заметный огонек блестит. Мне даже не по себе стало от неожиданности. Юшка так и схватил меня за руку.

- Стой, Костя, что там такое?

- Это, наверное, заведующий.

- А я даже испугался. Пойдем посмотрим, что он там делает.

Подкрались мы к огоньку и тут заметили, что он идет из маленькой двери под хорами, которой мы раньше не заметили. Было сначала очень жутко. Дверь была чуть раскрыта, так что можно было заглянуть в нее. Я и заглянул. Вижу: стоит примус, а на нем - чайник, к носику чайника приделана длинная трубка, потом стоит таз, а под тазом - бутылка. Примус горит, а рядом сидит заведующий - и спит.

- Это он гонит, - шепчет мне Юшка. - Я знаю, у меня тетка так гонит. Смотри, смотри, уже полбутылки накапало.

Я двинулся вперед, чтобы лучше рассмотреть, в это время дверь скрипнула, заведующий вздрогнул и открыл глаза. Выругался по-матерно, наклонился к бутылке, чего-то подправил в тазу и опять сел.

- Я сейчас захохочу, - говорит Юшка. - Сил нет терпеть.

А меня самого смех разбирает, я даже нос зажал. Вдруг Юшка ка-ак фыркнет. Заведующий вскочил - и прямо к двери. Мы прижались к стене, а заведующий распахнул дверь и смотрит в зал.

- Опять она ходит, подглядывает, - бормочет заведующий себе под нос. - Ну, хорошо, я ее подстерегу, все косы отмотаю. - Мне стало не по себе, - кого это он грозится подстеречь. А Юшка меня кулаком в бок толкает. Мне - не до смеху. Заведующий повернулся в комнату, нагнулся, взял бутылку, только что хотел из нее хлебнуть, как Юшка прыснул, да так здорово, что даже по залу отдалось.

- Ктой-то? - заорал заведующий и выскочил в зал. Взглянул в нашу сторону да как заорет. Да бегом - туда, где наши спали.

Юшка моментально скинул с себя простыню, и мы с ним - винта на хоры. Засели там за перилами - и смотрим. А в тех комнатах, где наши, поднялся крик. И громче всех орет Елникитка. Вот, смотрим, выбегает в зал заведующий (а дождь в это время перестал, и луна показалась, так что было видно), а за ним - ребята. Сзади всех - Елникитка, завернутая в пальто.

- Вот там, там, - показывает в нашу сторону, под хоры, заведующий. Там она и стояла. Высокая, длинная, чуть не до потолка.

- Да кто она-то? - спрашивают ребята.

- Белая мадама.

- Да вы хорошо видели-то? - спрашивает Володька Шмерц (я по голосу узнал). - Может быть, со сна показалось?

- Показа-алось! Как тебя, видел! - отвечает заведующий. - Только ее там нету: по другим комнатам бродит.

- Нету, так надо идти спать, - говорит заспанным голосом Елникитка. И вы, если вам еще покажется, зовите сторожа, а нас не трогайте, а то вы мне всех ребят перепугаете.

- В-виноват, преподавательница, - отвечает заведующий. - Ежели вам примстится такое, так отца родного разбудишь, а не то что...

После этого ребята и Елникитка ушли, а заведующий вынес лампенку, обшарил все углы и опять пошел к себе под хоры.

Мы просидели с Юшкой на хорах минут десять и начали потихоньку спускаться в зал. Не прошли мы поллестницы, как видим, что из другой двери (которая была тоже под хорами, только правей) выдвигается какая-то тень. Я чуть не вскрикнул, а Юшка схватил меня за руку.

- Ктой-то еще? - шепчет, и по голосу слышно, что струсил.

А тень крадется по стене, дошла до середины и повернула нам навстречу, прямо под хоры. У меня даже сердце остановилось - так она неслышно шла. Но она пошла не по лестнице, в двинулась в ту комнату, где сидел заведующий. Мы замерли: что будет? И вдруг послышался грохот, рев, какой-то удар, и тень вылетела обратно.

- Ты что же это, пьяница ты несчастная, - орала тень на весь дом, вон теперь куда забрался гнать! Да еще дерется! Будь покоен, все-о заведующему расскажу, дай только приехать! И это что же, люди добрые: забрался в чулан, гонит - и пьет! Гонит - и пье-оот...

- Да замолчи ты, чертова кукла, - хрипел заведующий, сгрибчив тень за шиворот. - Не понимаешь, што ль, здесь экскурсия ночует... Всех перебудишь, а мне отвечать придется... А то все косы отмотаю, вот-те крест, отмотаю.