В Губарев - Преданье старины глубокой Страница 3

Олег, маленький князь и волхв на минуту онемели. Наконец Олег с усмешкой взглянул на племянника:

- Имя - наше, русское... Твой тезка, юный княже!

- Лжа! - пробормотал волхв.

- Сам ты лжа! - вырвалось у маленького князя. - Как сие лепо - он Игорь, и я Игорь! Отдай же мне их, дядя!

- Пусть по-твоему будет, князь Игорь, - сказал Олег, - бери их. А паче случится что, сии отроки, Фарлаф, от тебя не уйдут: ворота в детинце крепкие и стража надежная! Слушай, стражник, - внезапно повысил он голос, - вели глашатаям собрать на княжеский совет воевод, бояр да купцов именитых!

Стражник, который безучастно слушал весь разговор и, по-видимому, ничего не понял, захлопнул глуповато отвисшую челюсть и, нахлобучив шапку, исчез за входной дверью.

Олег повернул лицо к навострившему слух волхву:

- Прибыли ко мне гонцы с грамотой из града Искоростеня, из земли древлянской. Будем совет держать о вельми важном деле, Фарлаф. Нужна мне поддержка Перуна. - Он помедлил и прибавил: - А коль не будет поддержи пеняй на себя: найдется другой главный волхв на земле Новгородской!

А юный князь Игорь меж тем подошел к пленникам и улыбнулся:

- Пошли в трапезную! Накормлю я вас... Небось голодны?

ТРАПЕЗА

В трапезной, такой же сумеречной и почти такой же длинной и широкой, как Большая палата, стоял огромный стол. В Перунов день, а также по всяким другим праздникам много именитых мужей новгородских пировало за этим столом.

Три раза похлопал ладонями юный князь Игорь, и пустая трапезная сразу наполнилась движением: то княжеские подавальщики в белых платно начали уставлять край стола яствами. На одном блюде аппетитно дымились куски жареной телятины, на другом - тетерка с поджаристой корочкой на вертеле, на третьем - сом, запеченный в тесте с гречневой кашей. Далее шли пироги с грибами, с ягодами. А между блюдами зелень, сочиво в брусничном соку, орехи лущеные, морошка с медом и жбан сыта - медовый напиток, который и пить приятно, и пьян не будешь (подавать юному князю крепкие напитки Олег запретил строго-настрого).

Перед столом, на возвышении, жертвенник - каменное блюдо с раскаленными углями. Перед тем как сесть за стол, князь Игорь от каждого кушанья взял щепотью по кусочку и положил на угли. Жертвенник задымился, наполняя воздух смрадом. Князь Игорь поднял руки ладонями вперед и сказал скороговоркой:

- Возьми нашу пищу, Перун, и дай нам пищу ныне, завтра и всегда...

Два холопа поднесли миску с водой и полотенце. Князь Игорь окунул пальцы в воду, вытер их насухо и предложил гостям проделать то же самое. Затем они сели за стол, и слуги немедленно повязали их чистыми полотенцами, чтобы не закапать платно жиром.

Князь Игорь сказал гостеприимно:

- Берите, братие, по куску мяса, - и сунул руку в блюдо с телятиной.

- А где же вилки? - шепнула брату Таня.

- Чудачка! - так же шепотом ответил ей брат. - До вилок люди еще не додумались, ешь все руками...

Они взяли по куску горячего мяса.

- Смачно, - сказал князь, вгрызаясь в телятину.

Жир стекал по его подбородку и капал на полотенце. А чашники уже налили им по кружке прохладного кисло-сладкого сыта.

- Пейте, братие, - улыбнулся князь, поднимая кружку, - смывайте жир с кишок, мясо в брюхе урчать не станет.

- Здесь так всего много, - заговорила Таня, нерешительно взглянув на гостеприимного хозяина, - но у меня кусок застревает в горле, когда я думаю об одном голодном человеке.

Князь Игорь перестал жевать и поставил кружку.

- Кто такой еси?

Она сбивчиво рассказала ему о Гордее. Юный князь терпеливо выслушал ее, усмехнулся и пожал плечами.

- Таких смердов вельми много на земле Великого Новгорода, и на земле киевской, и на земле полоцкой... Есть они и у варягов, и у франков, и в Германии, и в Болгарии, и в землях греков... Так Перун жизнь устроил... - Он говорил медленно, с немальчишеским достоинством, чтобы поняли гости, как образован их хозяин. - Князь землей правит, бояре ему советники, воеводы войска водят, купцы торговлю ведут в землях дальних и близких, а у смердов одна забота - рало.

- Рало? - не поняла она.

- Соха, - подсказал ей брат.

- Значит, смерды всех хлебом кормят, а живут хуже всех! - совсем осмелев, сказала Таня. - Несправедливо это, княже!

Князь покачал головой.

- В Великом Новгороде каждый волен жить по своему разуму и умению. Не по душе рало - будь кузнецом, кожемякой, скудельником... Таких ремесленников в Великом Новгороде множество. Живи во славу Перуна да плати подати в скарбницу, - говорил он, очевидно, повторяя слова своих учителей.

- А если нечем платить?

Он снова пожал плечами.

- Не по душе быть ремесленником - иди в услужение к боярину или купцу именитому. Всегда сыт будешь! А коли ты лучший муж - поступай в княжескую дружину, добывай на рати победу Великому Новгороду, а князю славу! Наживешь богатство - можешь купцом стать, паче ты не обельный холоп!..

- Но у Гордея жизнь, как у раба! - воскликнула Таня. - Неужели тебе не жаль Гордея, княжич?

- Но ведь ты сказал, что он не выплатил купу...

- Да, но купу-то брали у князя Путяты не он, а его покойные родители!

- Все едино, такой закон!

- Танька, - шепнул в ее ухо брат, чего ты разбушевалась? Ты же знаешь, что все смерды станут потом рабами - крепостными крестьянами!

- Отстань! - оттолкнула она брата и громко сказала: - Княжич, помоги Гордею! Позови его за этот стол, пусть он хоть раз поест как следует!

- За сей стол? Да ведь он рядович, простолюдин! - изумился князь, но, подумав, крикнул: - Эй, позвать ко мне ябедника!

Через минуту явился задыхающийся рыжебородый ябедник - княжеский чиновник.

- Бью челом, княжич!

- Ступай к боярину Путяте, - приказал князь, - заплати выкуп за обельного холопа Гордея, сына Микулы, одно гривно. Помыть его, одеть и накормить на княжеском дворище. А коли пожелает, пусть остается в услужении дворянином.

Ябедник исчез так же быстро, как и появился.

- Пересидели мы за трапезой, - вдруг сказал князь, поднимаясь из-за стола, - небось в Большой палате уже совет идет. Пошли в Большую палату!

ВЕЧЕВОЙ КОЛОКОЛ

Едва два Игоря и Таня переступили порог Большой палаты, как были оглушены чьими-то воплями и непонятным треском. Прежде всего они увидели десятки потных бородатых лиц. Бояре, воеводы, купцы - старые и молодые, худые и толстые, высокие и низкие, щуплые и широкоплечие - в разноцветных кафтанах и разноцветных сафьяновых сапогах сидели на лавках и прямо на полу, на корточках. Многие опирались на посохи с серебряными набалдашниками. Почти у всех на груди сверкали золотые обручи и цепи - знаки высокого отличия и богатства.

Душно и жарко в Большой палате. Входная дверь и узкие окна открыты настежь, но это не помогало. От духоты кружились головы.

Бревенчатые стены стали влажными от людских испарений.

Князь Олег сидел в кресле, бледный и усталый, расстегнув ворот своего платно. Два мечника неподвижно стояли по бокам. А перед креслом, дико завывая, дробно ударяя кулаком в бубен, бесновался главный волхв Фарлаф. Время от времени он бросался по узкому людскому проходу к деревянному изваянию Перуна, сипло бормоча какие-то слова. Затем он опять возвращался к креслу князя, вскинув руки, беспрестанно подпрыгивая и сотрясая пол коваными сапогами. Его бормотание переходило в пронзительный, одуряющий вопль, от которого по спине бежали мурашки. Что кричал волхв, Игорь и Таня не могли понять. Впрочем, этого, может быть, никто не понимал, даже сам волхв.

Наконец Фарлаф замолчал и сел на пол перед Олегом.

Сразу наступила тишина, в которой слышалось лишь дыхание десятков людей.

- Что сказал тебе Перун, волхв? - спросил Олег, словно приходя в себя.

Фарлаф не торопился отвечать. Он сидел на полу, скрестив ноги, и тяжко дышал. Его седые волосы спутались и были мокрыми от пота. Казалось, он ничего не видит и не слышит, но Таня уловила его злобный взгляд, который он метнул не нее изпод нависших на глаза мохнатых бровей. Девочка невольно сжалась под его взглядом. Князь Игорь заметил это, что-то сердито прошептал и загородил Таню своими плечами от глаз Фарлафа.

- Что же сказал тебе Перун? - нетерпеливо повторил Олег.

Все в палате вытянули головы, чтобы лучше услышать волхва. Но он вдруг закашлял и потыкал пальцем в горло, давая понять, что ему трудно говорить. Продолжая кашлять, Фарлаф поднялся, подошел к Олегу и склонился к самому его уху. Два Игоря и Таня, стоящие у княжеского кресла, слышали, как волхв прошептал:

- Не ходи на Киев, княже...

Олег даже не пошевелился, так он умел владеть своими чувствами. Только губы его едва заметно шевельнулись:

- Лжа!

В палате было тихо. Все ждали княжеского слова, но Олег медлил. И тогда на помощь ему неожиданно пришел низенький толстенький боярин, тот, который сидел на лавке ближе всех к Олегу. Может быть, боярин слышал, а может быть, и не слышал того, что шепнул волхв, но он вскочил с места и, размахивая маленькой полной ручкой, закричал, выкатывая глаза: