Алексей Пантелеев - Ночка Страница 3

- Да ты не ругайся, Соколовский. Чего там. Мы же в разведке тут.

А он их не слушает. Кричит:

- Какая разведка? Какие вы к черту разведчики? Пока вы тут баклуши бьете, красные черти мост успели спалить!..

Бандиты ему говорят:

- Мы же не виноваты.

А он им:

- Не виноваты?!

Раскраснелся весь, зубами залязгал.

- Я вот, - говорит, - вас всех сейчас постреляю за такое дело.

Потом меня увидел и говорит:

- А это кто такая?

- А это, - говорят, - девочка. За коровой пришла.

Он еще больше покраснел, даже позеленел и говорит:

- Видали? Красные там оборону готовят, мосты жгут, а они тут, черти, с грудными младенцами прохлаждаются!

Я не обиделась, правда, что он меня грудным младенцем назвал, но только думаю - надо сматывать удочки. А то, глядишь, и тебе попадет от такого бешеного.

Их уж там полная лужайка набилась, этих бандитов. Кто на коне, кто пеший... Коляска еще какая-то приехала.

Шумят, орут, ругаются на чем свет стоит.

Я думаю: "Ну, до свидания. Я пошла".

Подняла какую-то хворостинку, огляделась и под шумок погнала свою Ночку в кусты.

"КИРПИЧОМ ПО ГОЛОВЕ"

До кустов не дошла - слышу за спиной:

- Эй, дивчина!..

Оглянулась - вижу: ко мне атаман подъезжает.

У меня сердце захолонуло. "Что еще? - думаю. Этак, я думаю, - с вами и через час до плотины не доберешься".

А он на меня зверем посмотрел и говорит:

- Ты тутошняя?

Я говорю:

- Да, тутошняя.

Тогда он пониже ко мне нагнулся, по сторонам посмотрел и говорит:

- Скажи, далеко отсюда будет Стахеевская мельница?

У меня сразу и хворостинка на землю полетела. Меня будто кирпичом по голове стукнули. Даже губы затряслись. Я говорю:

- Какая мельница? Не знаю я никакой мельницы. Никакой мельницы тут нет.

А он:

- Как это нет? Ты зачем брешешь? Нам же хорошо известно, что тут где-то есть мельница, и около мельницы - плотина.

У меня в голове мысли, как колесики в часах, завертелись. Я думаю:

"Как же это? Откуда они узнали? Ведь если они, раньше чем плотину взорвут, до нее доберутся, это ж - городу крышка. Это же значит, что они у нас всех перережут. Вы посмотрите - их сколько? Вона - у них и пулемет, и второй пулемет из коляски торчит... А у наших мальчишек - только ружья да наганы заржавленные..."

Я думаю:

"Нет, нет. Надо что-то такое придумать. Надо их обязательно задержать, обмануть. Давай, - думаю, - покажу им не в ту сторону. Пускай-ка побегают. Пока они там разберутся, пока догадаются, а уж от плотины одни щепочки останутся!"

Все это я в одну секунду обдумала.

Атаман говорит:

- Ну что? Вспомнила?

А я перед ним дурочкой представилась и говорю:

- А-а! Это вы про плотину спрашиваете? Так это ж далеко. Это - в ту сторону. Это - за мостом...

Он говорит:

- А ну, проводи нас.

НЕ В ТУ СТОРОНУ

Уж этого я никак не ожидала.

"Вот, - думаю, - влипла, девочка!"

Ну, сами подумайте, - что мне делать было?

Отказываться? Попробуй откажись - он тебя так плеткой погладит, что от шкуры ничего не останется. А если не откажусь - тоже хорошего мало. Куда ж их вести? Не в ту сторону? Так они тебя после в куски разорвут, из пулемета застрелят.

Да, ничего не скажу, испугалась я в эту минуту. Даже подумала: не сказать ли им правду?

А потом, как вспомнила, что в городе одни мальчишки да женщины остались, - стыдно мне стало.

"Э, - думаю. - Ладно! Чего там! Уж коли назвалась груздем - полезай в кузов".

Думаю:

"Так и быть! Поведу их не в ту сторону".

В ЛЕСУ

А уж Соколовский командует:

- Построиться!..

Вот они все построились кое-как - конные на коней позалезли, пешие ремни на винтовках подтянули, - и вся эта банда, вся орава двинулась за мной следом.

Впереди у нас, за самого главного командира, Ночка моя выступает. За ней - я с хворостинкой. Со мной рядом - атаман Соколовский на кауром коне, а за ним следом - его есаулы, помощники и вся шайка.

Идут они как попало: где у них конные, где пешие - не разберешь. Атаман на них кричит. Сами они ругаются. И на меня тоже все время покрикивают.

- Эй, - говорят, - босоногая! Чего спишь? Гони свою тварь, а то сейчас ее на говядину пустим...

А я не спешу, не тороплюсь. Думаю: "Куда мне спешить? Пока я веду вас, голубчики, ничего вы со мной не сделаете. А вот потом что будет - это дело другое".

"Ох, - думаю, - лучше об этом сейчас и не думать..."

ПУГАЮ БАНДИТОВ

Я только об одном думаю: скоро ли взрыв-то будет? "Что ж они, - думаю, - черти, копаются там?" Ведь рано ли, поздно ли бандиты очухаются, вернутся. Тогда уж поздно будет плотину взрывать. Неужели они, косолапые, до сих пор до мельницы не могли добраться?

А уж мы из лесу вышли. Опять по реке идем.

Над рекой туман. Уж темнеть стало. В городе, на той стороне, желтые огоньки замигали. И я как увидела эти огоньки, - мне до того худо стало, до того невесело, так мне домой захотелось, что прямо хоть в воду кидайся...

Я даже плакать опять потихоньку принялась.

Мне и себя-то до смерти жалко. И Ночку жалко. Бедняжка за день набегалась, нагулялась - теперь еле бредет, еле ногами переступает...

Да и бандиты, я вижу, тоже чего-то приуныли маленько.

Атаман уж сердиться стал. То и дело спрашивает:

- Ну, что? Скоро ли?

Я говорю:

- Скоро. Скоро.

Он говорит:

- Да знаешь ли ты, где плотина-то? Может, ты путаешь чего-нибудь?

Я говорю:

- Нет, не путаю.

- Ты сама-то была на мельнице? Какая она - плотина? Широкая?

Я говорю:

- Очень широкая.

- Тачанка пройдет?

- Нет, - говорю, - тачанка, пожалуй, не пройдет.

Это я нарочно сказала. Я думала, может, они испугаются и не поедут дальше, если тачанка-то у них не пройдет. Но, вижу, - нет, не испугались. Едут.

Они меня по дороге много о чем расспрашивали. И сколько в городе красных, и какие части, и много ли у них при себе оружия. А я хоть и знаю, что мало, а говорю:

- Ох, до чего много! И винтовки, и пулеметы, и револьверы.

Они только посмеиваются.

- Да ну? - говорят. - Неужели не врешь? Неужели даже револьверы?

Я говорю:

- А что вы думаете? Даже пушка есть. Я своими глазами видела: у самой плотины стоит. Вот такая пушища - с колесами.

Думаю: может быть, они хоть пушки-то испугаются. Нет. Опять смеются.

- Ну, что ж, - говорят. - Пойдем побачим, що це за пушка с колесами...

НАКОНЕЦ ГРОХНУЛО

А потом и смеяться перестали. Не до смеху им.

Только и слышу:

- Ну что? Скоро ли мельница?

А я им только одно говорю:

- Скоро. Скоро. Успеете.

А сама думаю:

"До коих же пор я им головы морочить буду? Ведь этак, - думаю, пожалуй, я могу их до самого синего моря довести".

И только подумала - слышу:

"Бах! Трах! Трах!"

Три раза подряд как грохнет.

"Ну, - думаю, - слава тебе, господи, - плотину взорвали..."

А бандиты остановились, перепугались. Кричат:

- Що це таке?

- Что такое?

Лошади у них все в одну кучу сбились. Зафыркали, захрипели. Коляска куда-то в канаву въехала. Такой шум поднялся - хоть уши пальцами затыкай.

Атаман Соколовский наган из кобуры выхватил. Кричит:

- Эй, вы!.. Тихо там! Не наводи панику...

Потом ко мне повернулся и говорит:

- А я думал - ты врешь.

Я думаю:

"Ну что ж. Правильно. Вру. А в чем дело?"

А он уже не мне, а своим есаулам говорит:

- А ведь девчонка-то правду сказала. И верно, оказывается, семидюймовка у них.

Я думаю:

"Какая семидюймовка?"

Посмотрела за реку. А там в эту минуту что-то как вспыхнет, как ухнет.

И почти сразу же где-то совсем рядом, в кустах за моей спиной, взорвался орудийный снаряд.

Меня даже воздухом в сторону откинуло.

ПОД ОБСТРЕЛОМ

Я помню, еще успела подумать:

"Что такое? Так, значит, это не плотина была? Значит, это из пушек стреляют? Откуда же, - думаю, - пушки у наших?"

Но тут меня чуть не задавили. Бандиты от страха прямо с ума спятили. Такой у них поднялся галдеж, такая свалка, что и рассказать не могу.

Атаман Соколовский кричит:

- Стой! Стрелять буду!

А они и не слушают его - гонят куда попало. Коляска у них трещит. Лошади спотыкаются, падают...

Ночка моя, бедняжка, мычит, мечется между ними. А они и внимания не обращают, дуют себе напролом.

А тут еще, как нарочно, пулемет затрещал из-за реки. Так уж тут и сам Соколовский не выдержал. Стегнул коня, крикнул: "За мной!" - и вперед ходу.

И мы с моей Ночкой тоже бежать припустили. Только мы не вперед, а - в кусты.

ДО СВИДАНИЯ, НОЧКА!

Я думаю:

"Откуда же пушки взялись? Ведь не было! Ни одной не было".

И вдруг мне как будто подсказал кто-то:

"Так это же папа! Папина дивизия подошла!"

У меня даже голова закружилась, как только я подумала об этом.

"Ну, конечно же, - думаю, - папина дивизия в город пришла. Потому и плотину, наверно, не взрывали. Теперь их там много, теперь им бояться нечего... Теперь уж небось бандитам не поздоровится..."

И вдруг я вспомнила, что ведь бандиты уходят, что ведь я сама увела их подальше от города...