Рик Янси - Печать Соломона Страница 3

– Как делишки, Эл? – Хорас уткнулся носом мне в грудь. – Боже милосердный, да ты с каждым днем становишься все больше и сильнее!

Он отступил на шаг и улыбнулся. Если раньше его улыбку можно было назвать гадливой, то теперь в ней появилось что-то раболепное.

– Что происходит? – спросил я.

– О, Альфред, происходит нечто невероятное… – начала Бетти, но Хорас не дал ей договорить.

– Ничего особенного! – воскликнул он, смущенно хихикнул, потом энергично хлопнул меня по плечу и понизил голос: – Просто затеяли весеннюю уборочку, Элли. Ты не против, если я буду называть тебя Элли?

– Нет, – ответил я. – И сейчас октябрь.

– Самое подходящее время! – возопил Хорас.

И тут в комнату вошел Кенни.

– О, Эл. Эл Кропп. Альфред Кропп, – по обыкновению бормотал он.

Хорас резко развернулся и заорал:

– Заткни хавальник, тупой недоделок!

– Хорас, у него из-за тебя возникнет комплекс неполноценности, – тихо заметила Бетти.

– И без меня уже возник! – огрызнулся Хорас.

– Отстань от Кенни, – сказал я, и Хорас заткнулся.

– Дорогой, может, нам все-таки следует рассказать Альфреду? – спросила Бетти и повернулась ко мне. – У нас сегодня гость.

– Кто?

– Ты его не знаешь, – сказал Хорас. – Слушай, Эл, дай-ка сюда свой рюкзак… Господи, какой тяжелый… Ты силен, как бык Поля Баньяна![5] Врубаешься? Вам рассказывали в школе про Поля Баньяна? Кенни, отнеси-ка рюкзак Эла в комнату.

Хорас швырнул мой рюкзак в сторону Кенни. Тот угодил Кенни в живот, и он шмякнулся на задницу.

– Все нормально, сам могу отнести, – сказал я и, подхватив рюкзак одной рукой, другой поставил Кенни на ноги.

– Спасибо, – еле выдавил он.

Тут в дверь позвонили. Хорас весь побелел, резко повернулся к Бетти и ткнул ей в нос коротким толстым пальцем:

– Отлично! Он уже здесь, а я еще не вытер пыль с камина!

– Кто уже здесь? – спросил я.

– Гость, – ответил Хорас, яростно дергая завязки фартука.

– Что за гость?

– Разве я еще не объяснил? Бетти, тащи сюда ножницы, мне не развязать этот чертов фартук…

Бетти стояла за спиной Хораса и, закусив нижнюю губу, трудилась над узлом.

– Я говорила – завяжи на бантик.

В дверь снова позвонили. Никто не сдвинулся с места. Хорас метелкой описывал в воздухе восьмерки. В этот момент он был похож на толстую низенькую мажоретку[6], хотя, конечно, мажореток такой комплекции редко встретишь. Пылинки разлетались и плясали в воздухе. Хорас рявкнул на Бетти, чтобы она прекратила суетиться и убрала куда-нибудь свой веник. В дверь позвонили в третий раз.

– Хотите, я открою? – предложил я.

– Нет! – хором завопили Таттлы.

– Эл, сядь на диван, только не посередине, – велел Хорас. – Бетти, свари кофе и сделай что-нибудь со своими волосами. Иначе ты похожа на Оззи Осборна. Подальше на край дивана, Эл, от тебя путом разит. Кенни, а ты чего тут рот разеваешь, как гуппи? Убирайся отсюда!

Хорас забрал у меня рюкзак и снова всучил его Кенни. Кенни вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул: мол, все нормально, хотя сам не был в этом уверен. Бетти исчезла в кухне. Хорас сорвал с себя фартук и прошипел:

– Садись, Эл, веди себя естественно! И сунь его под диван. – Он передал мне скомканный фартук.

Я затолкал этот ком под диван и сел.

Хорас распахнул парадную дверь. На пороге стоял мистер Детское Личико с тонким портфелем в руке и озадаченным выражением на лице.

– Здесь проживают Таттлы? – вежливо поинтересовался он.

– Здесь, можете не сомневаться! – заверил его Хорас. – Проходите. Располагайтесь. – В последнюю секунду он вспомнил о метелке, спрятал ее за спину и взмахом свободной руки пригласил гостя пройти в гостиную. – Я – Хорас, моя жена Бетти варит в кухне.

– Варит?

– Кофе. Без кофеина. Не желаете?

– Нет, спасибо, но от стакана воды не откажусь. Довольно тепло для октября, вы не находите?

– Жара как в Африке, – согласился Хорас.

Лысый прошел в гостиную. Хорас засеменил следом.

– А вот и он. Наш Альфред Кропп.

– Я знаю Альфреда Кроппа, – отозвался лысый, посмотрел на меня и улыбнулся.

У него были очень мелкие зубы и острые резцы. Как у хорька. Хотя я никогда не заглядывал хорьку в пасть. Мужчина протянул мне руку, и я пожал ее, не вставая с дивана. Рука была влажной и мягкой.

– Альфред, меня зовут Альфонсо Нидлмайер, – представился он.

Хорас, который маячил у него за спиной, повернулся и завопил в сторону кухни:

– Бетти! Кофе отменяется. Принеси нам воду со льдом!

– Льда не надо, – возразил Нидлмайер.

– Безо льда!

– Но охлажденную, естественно.

– И охлади ее! – крикнул Хорас через плечо. – Присаживайтесь, мистер Нидлмен.

– Майер, – поправил его гость.

– Майер?

– Нидлмайер.

Мистер Нидлмайер сел в противоположном от меня конце дивана и положил портфель на колени. Хорас плюхнулся в кресло, а метелку бросил за спинку.

– Вы за мной следили, – сказал я мистеру Нидлмайеру.

– Следил.

– Почему?

– В основном чтобы удовлетворить собственное любопытство.

– От которого кошки дохнут, – вставил Хорас. – Но кого волнуют кошки? – Потом он заорал: «Бетти! Вода!» – и с извиняющимся видом улыбнулся гостю.

– Сходство очевидно, хотя и не бросается в глаза, – признал Нидлмайер.

– С чем сходство? – не понял я.

– С мистером Сэмсоном, конечно.

Тут в гостиную вошла Бетти с тремя стаканами воды на подносе. Она затянула волосы в узел, но несколько прядей над ушами все-таки выбились. Мистер Нидлмайер взял с подноса стакан и поблагодарил ее. Хорас зло сверкнул глазами:

– Кофе.

– Ты же сказал, кофе отменяется.

– Его кофе отменяется, не мой.

Бетти метнулась обратно в кухню. Мистер Нидлмайер отпил маленький глоток воды и поставил стакан на кофейный столик.

– Альфред, – сказал он, – я личный адвокат Бернарда Сэмсона и его душеприказчик.

Альфонсо Нидлмайер достал из кармана пиджака продолговатый белый конверт и протянул его мне.

На конверте было написано: «В случае моей смерти передать Альфреду Кроппу». И подпись: Бернард Сэмсон.

А ниже подписи – жирным шрифтом: «Лично в руки. Конфиденциально».

Конверт был запечатан старинным способом – красной восковой печатью с оттиском в виде всадника со знаменем.

– Мне следовало передать тебе это письмо раньше, Альфред, – сказал мистер Нидлмайер. – Но я обнаружил его только две недели назад, когда разбирал бумаги мистера Сэмсона. Мистер Сэмсон был скрытным человеком, и я, поверь, не знал о существовании этого письма.

– Ну, чего ты ждешь, Альфред? – дрожащим от возбуждения голосом спросил Хорас. – Открывай!

Я вскрыл конверт и вынул два листа с печатным текстом. Хорас подался вперед. Мистер Нидлмайер с грустным лицом внимательно за мной наблюдал.

– Ну? – не выдержал Хорас.

Вот что я прочел:

Мой дорогой Альфред,

если тебе передали это письмо, значит мое земное время закончилось. Невозможно выразить словами, как я сожалею, что не смог открыться тебе при жизни. Надеюсь, со временем ты найдешь в себе силы и простишь меня (и твою мать) за то, что мы держали в тайне правду о твоем происхождении. Я бы непременно открылся тебе, но путь мой оборвался внезапно… Таков удел потомков благороднейших из рыцарей.

Накануне моей последней встречи с Могаром я молился, чтобы ты нашел для себя хороший дом. Вот главный урок, который я усвоил за всю мою странную и скрытую от людских глаз жизнь: фортуна часто улыбается нам в самых мрачных обстоятельствах и мы, очутившись на грани между безумием и отчаянием, способны обрести надежду. Я очень хорошо понимаю, как сильно ты тоскуешь по маме и дяде… И молю Бога, чтобы ты понял – я делал все возможное, лишь бы ты был в безопасности и подальше от этого рискованного дела.

Мой дорогой сын, я бы никогда не покинул тебя, будь я уверен в том, что, оставшись, не подвергну смертельной опасности и тебя, и твою мать. Прости меня! Ты – мой сын, и даже после смерти я останусь твоим отцом.

Бернард Сэмсон.

Я дважды перечитал письмо, потом аккуратно его сложил и сунул в конверт, а конверт положил на край столика возле дивана.

Довольно долго все хранили молчание. Мистер Нидлмайер сочувствующе смотрел на меня. Хорас сверкал глазами, а потом не выдержал и громко, требовательно так спросил:

– Ну? Что там?

– Мистер Таттл, это не подлежащая разглашению информация, – заметил мистер Нидлмайер.

– Я его опекун. Практически родственник. Почти отец!

– Ничего подобного, – возразил я.

В комнату вернулась Бетти с чашкой кофе.

– О, Альфред! – воскликнула она. – Я совсем о тебе забыла! Что тебе принести, дорогой?

– Да ничего. Ну, если только стакан воды.

Бетти исчезла в кухне, а Хорас театрально закатил глаза и спросил мистера Нидлмайера: