Ив Соколов-Микитов - Голубые дни (Рассказы) Страница 35

Приближение кромки нам показали падавшая температура воды на поверхности моря и особенный, пахнувший весною, мартовскими полями, дувший в лицо ветер. На близость больших ледяных полей указывало и особое, висевшее над льдами, белесое и как бы застывшее, ледовое небо. Отдельные, точно обсосанные льдинки попадались все чаще. Опять в изобилии появились птицы: перелетавшие над водою полярные кайры и белые, колыхавшиеся на ветру чайки.

При появлении первых признаков льдов качка утихла, а на палубе, как ни в чем не бывало, объявились все наши быстро оправившиеся страдальцы. Трудно выразить первое впечатление от открывшейся перед нами, сверкавшей на солнце, показавшейся бескрайной ледяной пустыни. Корабль шел, легко одолевая встречавшиеся пока еще слабые ледяные поля, изредка обходя попадавшиеся айсберги и торосы в белых снеговых шапках, оставляя на разбитых льдинах следы бортовой краски - точно следы свежей крови.

Забыв о еде (к великому огорчению буфетчика Ивана Васильича, звонившего изо всех сил), участники экспедиции, совсем оправившиеся от недавних страданий, стояли на палубе, не спуская глаз с сиявших белизною и светом, широко простиравшихся на север ледяных полей. Капитан, стоя на верхнем мостике, осматривал горизонт в большой, укрепленный на треноге бинокль и с особенной бодростью командовал рулевому. Впечатление белизны, необычайности усиливал яркий свет солнца, не закатывавшегося за горизонт.

Чем дальше мы уходили во льды - чаще попадались на льдинах, на белом рассыпавшемся снегу расплывшиеся следы медведей. Звери бродили близко.

Нам хотелось поскорее увидеть первых медведей, и добрый десяток биноклей неотрывно ощупывал сверкавшие белизною, покрытые ропаками и торосами просторные ледяные поля. Медведи объявились, когда их перестали ждать. Многие из нас находились в кают-компании за ужином, когда кто-то принес с капитанского мостика весть:

- Медведи! Медведи!..

Ужинавшие, оставив непочатые тарелки, поспешно выбежали на мостик. Оттуда было видно, как, милях в полутора от ледокола, хозяйски неспешно, не обращая внимания на корабль, гуськом пробирались три медведя, казавшиеся грязновато-желтыми на иссиня-белом, сверкающем фоне снегов.

МЕДВЕДИ

Этих первых зверей встретили мы на пути к Земле Франца-Иосифа, во льдах, недалеко от кромки. Я стоял на верхнем мостике с капитаном, смотревшим на окружавшие нас освещенные полуночным ярким солнцем льды.

Мне, новичку, все было необыкновенно в сверкающем ледяном море: и ослепительный снег, и голубые, лежавшие на снегу тени. Капитан ходил по мостику из угла в угол и приказывал вниз рулевому.

Слышалось то и дело:

- Лево на борт!

- Право!

- Так держать!

И снизу отвечал глухой голос вертевшего штурвал рулевого:

- Есть. Право. Так держать...

*

"Седов" осторожно пробирался в окружавших его льдах, нащупывая путь. Иногда он бил в лед с разгона, лед под форштевнем ломался и трескался, и тогда по железным, тяжело содрогавшимся бортам скрежетали огромные, кувыркавшиеся в воде льдины. На многих льдинах, на покрывавшем их мокром снегу отчетливо видны были медвежьи следы, похожие на следы человека в лаптях. Медвежьих следов было множество, свежих и расплывшихся старых, и я не сходил с мостика, ожидая увидеть зверей.

Первый заметил медведей сам капитан. Он все время осматривал льды, и его опытный глаз еще далеко приметил подвигавшихся посреди ледяного застывшего мира зверей.

- Смотрите, идут медведи! - сказал он, показывая рукою в меховой варежке на восток.

Я стал глядеть в ту сторону, куда показывал капитан. Там все было белое и голубое, от яркого света болели глаза, и я не мог разглядеть ничего, кроме бесконечного нагромождения ропаков и белого сверкающего снега.

- Смотрите левее большого тороса. Вот они идут гуськом... вот медведица скрылась... Вот они все взобрались на льдину...

Я напрягал зрение - и по-прежнему ничего, кроме льдов и белого снега, не видел.

- Посмотрите в бинокль, - сказал капитан.

В большой, прикрепленный к треноге бинокль, служивший капитану на промысле для разглядывания залежек зверя, я со всей отчетливостью, как на картинке, увидел подвигавшееся во льдах семейство медведей. Они шли друг за дружкой гуськом - впереди медведица и сзади два медвежонка. Очень хорошо было видно, как бредут они неторопливо, то пропадая за стоявшими торчком ропаками, то опять появляясь. Иногда медведица останавливалась и, покачивая головой на длинной шее, нюхала воздух. Тогда на общей сверкающей белизне угольно-черной точкой отчетливо выделялся ее нос. Обнюхивая воздух, она взбиралась на груды льдин и сама была похожа на неподвижную грязноватую льдину. Медвежата покорно следовали за ней. Звери шествовали своей дорогой, ни малейшего внимания не обращая на подвигавшийся во льдах ледокол, который они, видимо, принимали за большой айсберг. Случалось, медвежата равнялись с медведицей; тогда казалось, что по льду движется одно желтовато-грязное бесформенное пятно.

Пока подходили медведи, на "Седове" охотники готовились к встрече. Еще задолго в кают-компании висело расписание, кому и когда стрелять, и первая очередь стрелков (всех охотничьих групп было десять, по пяти стрелков в каждой) высыпала на переднюю палубу, застегивая куртки и заряжая на ходу винтовки.

Больше всех суетился, таская за собой огромный съемочный аппарат на тяжелой треноге, наш коротенький кинооператор, которому было предоставлено особенное право до начала охоты снимать каждого объявившегося зверя, что впоследствии не раз служило поводом жарких ссор.

Чтобы отрезать проходившим зверям дорогу, "Седов" изменил курс. Удивительно было наблюдать эту никогда не виданную мною охоту. Большой железный корабль, ломая толстый лед, догонял неторопливо идущих, не ведающих опасности зверей. Теперь все медвежье семейство было в нескольких десятках шагов от борта. Медведи продолжали идти гуськом, не прибавляя шагу и не изменяя направления своего пути. С ледокола мы видели, как ступают они, смешно загребая лапами, ступнями внутрь, как трясется на их ляжках густая белая шерсть. Шагах в двадцати от пароходного носа медведица не торопясь перелезла через стоявшую на ребре льдину, за нею мячиком перекатились ее медвежата.

Медведи почувствовали опасность, когда под самым носом медведицы с грохотом раскололся лед и на снег потоком хлынула морская вода. Медведица остановилась, с негаданной ловкостью откинулась и встала на дыбы.

Стукнул первый выстрел.

С мостика я видел, как сунулся зверь на краю лужи, кровавя снег. Красное пятно росло у него за ухом. Один медвежонок подбежал, тупо ткнулся в материнское брюхо; она подняла окровавленную узкую голову, и медвежонок кинулся прочь. Казалось, умирая, она успела ему шепнуть: "Спасайся, спасайся отсюда поскорее!.." Все это продолжалось мгновение. Медведица лежала на краю прозрачной лужи, а медвежата с поразительной быстротой и ловкостью удирали прочь от "Седова".

С бака продолжали стрелять, пули близко падали в снег, и мы видели, как двумя клубками катились невредимые медвежата, как задний провалился в глубокую полынью и, взобравшись на лед, по-собачьи встряхнулся*.

_______________

* В описываемое время в полярных районах еще было много белых медведей, и охота на них тогда разрешалась. Ввиду уменьшения этих редкостных зверей охота на белых медведей теперь запрещена законом. Убивать медведей разрешается только при крайней необходимости, когда путешественники нуждаются в свежем мясе и корме для собак.

На лед спустились матросы с длинной веревкой, застучала на палубе, прогреваясь, лебедка, а все еще было видно, как удирают, оглядываясь, ныряя за ропаками, осиротевшие медвежата. Иногда они останавливались, поднимались на задние лапы и смотрели на пароход, точно поджидая оставшуюся мать, потом, опустившись на лапы, клубками катились дальше.

Убитую медведицу, накинув на шею петлю, подняли лебедкой на ледокол. Она лежала на железной палубе, вытянув шею, раскинув лапы. Черные собачьи глазки ее были открыты. Из пробитой разрывной пулей шеи сочилась ярко-красная кровь, а в открытой мертвой пасти были видны страшные зубы. Странно было касаться ее вздрагивавшего под ногою еще теплого тела. Собаки жадно лизали текущую по палубе кровь.

Кочегар в синей робе, с выпачканным угольной пылью лицом, на котором, как у негра, блестели глаза, сел над нею на корточки, потрогал выступивший под белой шерстью мягкий сосок, сказал:

- Кормила. Гляди, ребята, молоко идет...

- Потому и худущая, - сказал другой. - Медвежата ее вытянули. Вона какие здоровенные...

- А большущая, черт...

- Гляди, коптюри! Этакая, брат, приголубит...

- Пудов на двадцать... А все Хлебникову везет, - в прошлом году он тоже первый убил...

- Поздравить надо...

Над убитой медведицей долго шли разговоры. Мне было жалко лежавшего на палубе убитого зверя, недавно спокойно шествовавшего по льдам. Я поднялся на мостик, где, ступая валенками, из угла в угол ходил капитан. Он показал вслед катившимся по льду медвежатам и, поправляя на голове меховую шапку, сказал: