Странник Тим, или Детективное агентство «Агата» - Оксана Петровна Силаева Страница 36

– О, господин Косачевский! – Обрадовавшись Тимуру, как старому другу, он энергично тряс его руку. – Я очень надеялся на нашу встречу! Господин Крендель, моё почтение. – Новгородцев, подпрыгнув, попытался шаркнуть ножкой. – Проходите, присаживайтесь. – Он перебежал от одного кресла к другому, отодвигая их от массивного стола. – Как я рад, что вы меня посетили! – Широкое лицо расплылось в искренней улыбке. – Альберт Пагенонович, – представился он Тимуру. – Ваша мама называла меня профессор Паганель, как в книге Жюля Верна, Агата даже привезла мне её. Отменная история! – Лицо его погрустнело. – Соболезную, славная была женщина. Умница, каких поискать.

Они замолчали, задумавшись каждый о своём.

– Так что случилось? Почему такая срочность? – прервал молчание Крендель.

– О, да-да! – Новгородцев, потирая пухлые ручки, энергично забегал по комнате. – Дело в том, дело в том… Да что я буду вам рассказывать – лучше покажу!

Он подскочил к стене и нажал на потайную кнопку. Деревянная панель со скрипом отъехала в сторону, открыв стеллаж, уставленный образцами минералов самых разных цветов.

– Моя коллекция! – Глаза Новгородцева триумфально сияли. – Прошу!

Тимур подошёл ближе.

– Как красиво… – Он коснулся круглого плоского камня на нижней полке. Минерал словно отражал в себе небо полярной ночи, когда оно, испещрённое искрами звёзд, играет изумрудными всполохами.

– Как северное сияние, я раньше его у вас не видел. – Крендель, вытянув шею, заглядывал через плечо Тимура.

– Посчастливилось купить на прошлой неделе. Морской лабрадорит из Сорок первой параллели. Красив, не спорю, но не это самое главное. Сейчас, сейчас. – Новгородцев, словно ребёнок, радостно потирал руки. Схватив графин, он налил в глубокое блюдце воды и опустил туда камень. Тимур и Крендель склонились в ожидании чуда, но камешек медленно опустился на дно, выпустив несколько пузырьков.

– И что? – разочарованный Крендель укоризненно посмотрел на Новгородцева.

– Подождите минутку!

Вдруг вода забурлила, поднимаясь, потом спала, собираясь вокруг вспыхнувшего зелёным светом камня. Словно гонимая невидимым ветром, покатилась по блюдцу от края к краю.

– Как волны, – тихо сказал очарованный Тимур.

– Тс-с-с! – с таинственным видом Новгородцев прижал палец к губам.

Неожиданно комната наполнилась звуками прибоя, как будто море находилось где-то совсем рядом. Мерный шум набегающих волн укачивал, убаюкивал, вызывал желание прилечь, расслабиться и уснуть, забыв всё на свете. Ноги Тимура стали ватными, и ему срочно пришлось искать стул, чтобы присесть. Крендель, тоже поддавшись очарованию звуков, растянулся рядом со столом. Тимур закрыл отяжелевшие веки. Звон разбившегося блюдца привёл всех в сознание.

– Извините. – Виновато хлопая глазами, Новгородцев полез под стол за упавшим камнем. – По-другому нельзя, всегда приходится бить посуду. Он усыпляет так быстро, что нужны радикальные меры. Ещё раз извините.

Новгородцев вылез из-под стола, зажав минерал в кулаке. Тимур потёр руками глаза, пытаясь отогнать сонное наваждение. Крендель зевнул во всю пасть.

– Его специально прописывают страдающим бессонницей. Но это что, вот у меня есть… – Профессор дотянулся до верхней полки стеллажа и, покачиваясь на носочках, достал маленькую коробочку. – Вот он.

Тимур осторожно открыл крышку, под ней на чёрном бархате лежал круглый голыш тёплого медового цвета.

– Сейчас, – пролепетал Новгородцев и, набрав побольше воздуха, выдохнул прямо в коробку. Камень вздрогнул, внутри засверкали, закрутились спиралями золотистые нити. Раздался тихий треск, и шарик раскрылся, превращаясь в цветок с игольчатыми листочками удивительно яркого золотистого цвета. – Солнечный какоксенит, – прошептал Новгородцев, словно боясь, что громкий голос разрушит волшебство.

– Он похож на цветок. – Тимур заворожённо рассматривал каменное чудо.

– Представляете, на их родине, в Двадцать четвёртой параллели, перед дождём воздух насыщается влагой, и они распускаются! Целая поляна цветущего какоксенита. Это фантастика!

– Не просто фантастика, а самое удивительное, что я видел в других параллелях, – неожиданно подал голос Крендель.

Цветок вздрогнул и закрылся, снова превратившись в обычный камешек. Тимур и Новгородцев одновременно повернулись к Кренделю.

– Агата называла эту параллель «солнечной страной, в которой даже ночью бывает светло».

– Я помню. – Профессор печально улыбнулся. – Агата всегда умела красиво описать любое явление.

– Альберт Пагенонович, – начал Тимур, желая поменять болезненную для него тему.

– Зовите меня профессор Паганель, мне будет приятно. – В глазах Новгородцева заиграли искорки смеха.

– Чем удивителен этот камень? – Тимур показал на другую коробку.

– Его называют электро, хотя настоящее его название эммонсит. Очень редкий камень.

– Он и на камень-то не похож. – Тимур внимательно рассматривал ярко-зелёный минерал, напоминавший пучок окаменевших водорослей.

– Эммонсит бьётся током? – Крендель отдёрнул лапу, которую протянул к камню.

– Нет. Всё намного интереснее. – Профессор подхватил коробку и подставил под включённую лампу.

По каменным стебелькам эммонсита пробежали голубые искры. Он затрещал, выбрасывая сверкающие зигзаги молний, которые вспыхивали, гасли и снова пронзали воздух.

– Ого, настоящая гроза в миниатюре. – Тимур не мог оторвать взгляд от танцующих электрических зарядов.

– М-да, не хотелось бы мне оказаться в его родной параллели во время грозы, – покачал головой Крендель.

– Вы правы, зрелище хоть и завораживающее, но очень опасное. Эммонсит реагирует на электричество. – Лицо профессора разрумянилось. – Мы его называем бенгальским огнём. А вот ещё один очень оригинальный минерал.

Новгородцев протянул Тимуру камень, напоминающий алого ёжика.

– Крокоит. Название происходит от древнегреческого слова, означающего шафран. У нас это обычная свинцовая руда, а в Пятнадцатой параллели он приобрёл интереснейшие особенности. Например, если его раскрошить и присыпать рану, она заживёт моментально. Но я хотел бы обратить ваше внимание на ещё один очень редкий экземпляр. Думаю, он вам понравится.

Новгородцев достал очередную коробку. В ней оказался полупрозрачный фиолетовый камень, состоящий из выступающих граней хаотично соединённых кубиков.

– Держите. Ваша мама очень любила флюорит. В её руках он…

Тимур осторожно положил флюорит на ладонь, и тот начал трансформироваться. Части его задвигались, бесконечно меняя форму камня. Это было похоже на сошедший с ума кубик Рубика. И наконец минерал принял вид пирамиды. Его цвет тоже менялся: из бледно-фиолетового он заиграл всеми оттенками синего, ультрамариновый плавно перетёк в кобальтовый, потом стал сапфировым и лазурным, затем – васильковым и цвета морской волны.

– В руках Агаты он становился именно таким, – радостно захлопал в ладоши Новгородцев. – Удивительно! Ах, как удивительно! Разрешите мне!

Он переложил камень на свою ладонь. Флюорит снова ожил, задвигался, и через несколько минут в руках профессора оказался идеально круглый камень, переливающийся оттенками оранжевого.

– Кто бы сомневался, – пробурчал себе под нос Крендель. – Колобку – колобково.

Тимур еле сдержал смех.

– Видите! Видите! Он трактует человека по каким-то своим параметрам! Разве не чудо? – Сияющие глаза Новгородцева излучали неподдельный восторг.

Коллекционер осторожно положил камень обратно. Тот сразу принял свой первоначальный вид.

– Профессор Паганель. – Крендель запрыгнул на кресло. – Вы писали, что у вас к нам