Одинокий огонек - Янь Цзин Страница 38

руках, на ее голове был венок из весенних примул. Она радостно бежала ко мне. Ее улыбка была такой детской, такой невинной. Это было то, чего она лишилась – счастливого детства. Но, возможно, теперь она исцелилась, нашла то, что потеряла? Ее больше не одолевали сожаления, печаль и жалость к самой себе.

– Какой хорошенький котенок! – воскликнула Кристи, высоко подбросив цветы вверх. Там были золотые примулы, распустившиеся ярко-красные цветы персика и несколько гроздьев фиолетовых гиацинтов. Лепестки мягко спланировали на мой лоб, на мои плечи, и я почувствовала их щекочущее прикосновение.

Не отрывая глаз, я смотрела на Кристи, ее бледное личико стало розовым от солнечных лучей. Ее кожа стала цвета клубники с молоком и источала аромат дикой природы.

Кристи больше не боялась и не убегала от Червоточины. Девочка наклонилась, крепко обняла ее и даже поцеловала в лоб:

– Эй, моя маленькая Червоточина, мой котенок!

Ее губы растянулись в сладкой улыбке, она выглядела как невинный маленький ангелочек.

Ох, я знаю, что еще есть моменты, когда ее можно задеть за живое, но теперь я понимаю почему – это из-за глубоких ран в ее сердце. Но теперь я знаю, где эти раны, и теперь все это не так важно.

А Червоточина теперь успокоилась. Может быть, однажды она снова станет огромным и свирепым существом, но я знаю, что это будет в тот момент, когда мне понадобится внутренняя сила.

Кошке было немного неуютно от такого внимания – моего и Кристи. В нахмуренных бровях читалось какое-то безысходное принятие, но уголки губ выдавали легкую радость.

– Давай играть вместе! – Кристи высоко подбросила котенка в воздух и побежала дальше, туда, где небо было таким ясно-синим, как сияющий голубой сапфир, а цветы под этим небосводом распускались пышным цветом.

Маленькая девочка с черной кошкой уносилась вдаль по бескрайнему полю.

Внезапно замерла, вспомнив что-то сказать напоследок. Я увидела, как она обернулась и ее лицо озарилось яркой улыбкой.

– Спасибо тебе, Лин, что приняла мое существование, – сказала она.

Не успела я ответить, как ее образ начал растворяться в цветочном море. Она исчезла, оставив меня лишь с легким ветерком наедине. Он поигрывал с моими волосами, касался моего лица, принося аромат далекого моря и, возможно, отзвуков цветочного мира.

Но я знала: Кристи и Черное Пятно будут всегда со мной, они останутся частью моего сердца.

Мои слезы капнули на один из лепестков фиолетового гиацинта. Я подняла его с земли и поднесла к носу, вдыхая аромат.

Его запах был таким ярким. Я услышала голос мужчины, доносящийся с небес:

– Теперь следуй за моим голосом, возвращайся, Лин. Все уже закончилось. Тебе нужно достойно попрощаться.

Мое сознание вырвалось из того поля, взлетело в небо и вернулось на кушетку в кабинете Чжан Яна. Но аромат того гиацинта все еще кружился вокруг меня.

Я села, взгляд скользнул по комнате, и тогда я увидела…

На столе стояла прозрачная стеклянная ваза, а внутри – распустившийся фиолетовый гиацинт. Он был почти таким же, как тот, что я видела в своем путешествии. Может быть, он специально прилетел из другого пространства, чтобы встретиться со мной.

Внутренний мир – он действительно существует. В одном измерении есть место для моей печали, страха, зависти и горя, но в том же мире найдется место и для моих мечтаний, радости, ожиданий, примирения… и надежды.

Чжан Ян смотрел на меня, и уголки его губ растянулись в улыбке:

– Я чувствую, что это отличный новый этап. Лин, поздравляю, ты преодолела еще одно препятствие.

Я улыбнулась в ответ и тихо сказала:

– Можно мне забрать этот фиолетовый гиацинт?

Я не смогу объяснить все это. Может быть, пока я была в бессознательном состоянии, мое подсознание «поймало» этот цветущий гиацинт и перенесло его в мой внутренний мир? Или после того, как он распустился в моем сердце, он снова вернулся в реальный мир, чтобы напомнить мне, что все это не сумасбродный сон?

Но что бы из этого ни было правдой, я глубоко благодарна этому фиолетовому гиацинту…

И сейчас я чувствую благодарность – Чэн Ю, Чжан Яну, да и даже Стефани и Энсону Вуду.

Этот гиацинт в моем дневнике медленно превращается в сухоцвет, но его фиолетовый цвет остается таким же ярким. Он окрасил страницы моего дневника, он запечатлел мою память оттенками сиреневого, он стал символом всего, что произошло.

3

К моему удивлению, Чэн Ю так и не закончил свиток.

В последний раз, когда я видела его свиток в кабинете, он работал над картиной «Превзойдены и бык и самость». На картине была лишь пустота – настоящая «пустота». Быка нигде не было видно, пастушок тоже исчез бесследно, а единственным узором оставалась едва заметная текстура бумаги сюаньчжи. Это напомнило мне ту лунную ночь, когда мы втроем пережили подобное чувство «пустоты», ту чистоту.

А он продолжал писать. Его стиль был изящным и благородным, все еще стихи Коань Ши-юаня:

Кнут и веревка, человек и бык —       все растворяется в пустоте,Голубое небо бескрайне, его трудно постичь.В пылающем огне как уцелеть снежинке?Лишь здесь ты обретешь оставленные    давними предками следы [22].

Каллиграфия Чэн Ю уже не была похожа на его более ранние работы, как, например, «Ищу быка». Его стиль стал более свободным от старых шаблонов, живым и легким, но при этом в нем сохранились первозданные честность и беспристрастность.

Он осторожно положил кисть, слегка закрыл глаза, словно ощущая последнюю пустоту, те незавершенные размышления.

– Готово. Я закончил этот свиток, – сказал он, медленно разворачивая картину до самого начала. Китайские древние свитки, если задержать их в руках, дают ощущение глубокой текстуры, будто вертишь в руках давнее воспоминание.

– Существует множество психологических интерпретаций серии «Десять быков». Дуншань Хунцзю в своей терапии игр считает, что опытный пастух начинает не с того, что тянет, хлещет или завоевывает быка грубой силой, а напротив, позволяет быку свободно гулять, а сам просто следует за ним.

– Так они проводят десять дней или полмесяца. Бык начинает оборачиваться и смотреть на человека рядом, но пастух все еще хранит молчание, лишь набрасывает веревку на шею быку, но дает тому идти самостоятельно, а сам продолжает следовать за ним.

– В какой-то момент бык останавливается и смотрит на пастуха. Пастух понимает, что время пришло, берет быка за веревку, и бык становится послушным. Лин, разве все то, что мы пережили, не происходило именно так? – сказал мне Чэн Ю.

В моей душе все это нашло глубокий отклик. Я слушала его, одновременно держа свиток в руках и внимательно рассматривая его. Вдруг меня осенило:

– Нет, учитель! – воскликнула я, быстро оглядывая свиток целиком.

«Ищу быка» – «Напал на след» – «Чувствую быка» – «Ловлю быка» – «Усмиряю быка» – «Возвращаюсь домой верхом на быке» – «Бык превзойден» – «Превзойдены и бык и самость».

– Всего восемь картин! Но ведь серия же называется «Десять быков»! – с серьезным видом