Ирина Токмакова - И настанет веселое утро Страница 4

— Погоди, Ая! Но ведь про Фокки знаю только я одна. В детском саду никто не догадывается даже и дома тоже. Ведь он есть только для меня — потому что я так одна играю…

— Ты ведь очень-очень хочешь, чтоб Фокки у тебя был по-настоящему? — спросила Ая.

— Очень-очень, — подтвердила Полина.

— Вот он у тебя и есть!

— Так мой Фокки — теперь настоящий, что ли? — изумилась Полина.

— Теперь настоящий.

— Но ведь это же чудо! А чудес не бывает, — добавила Полина неуверенно и погладила Фокки.

Ая опять, как тогда в комнате, рассмеялась разноцветным смехом.

— Да как же не бывает, когда бывает! Чудеса встречаются прямо на каждом шагу! Вот увидишь. Сама увидишь!

Полина вспомнила, как папа говорил бабушке: «Чудес не бывает, Таисья Гурьевна, вещи сами в дом не придут».

И они, правда ведь, сами и не приходили.

Это сейчас немного сбивало Полину с толку. И то, что Ая, светлая девочка-звезда, говорила так мудро, почти как взрослая, тоже удивляло Полину. Правда, она подумала: «Ая сказала, что она была тогда в сразупослевойны. А может, она была и раньше? Она ведь звезда! А звезды всегда светят на небе! Как все непонятно! Как интересно! Может быть, все-таки бывают чудеса?»

Ая наклонилась, стряхнула капли с мокрого поводка, сказала:

— Ну, Фокки, миленький. Ищи. Нам надо найти дорогу к волшебному вокзалу. Не то поезд уйдет, и нам придется ждать другого долго-долго.

Фокки ткнулся носом в Полинину руку, потом стал пристально нюхать землю, искать дорогу.

Нет, Полине явно эта местность не была знакома. Но Фокки нанюхал дорогу. Мартовский тающий снег перестал хлюпать у Полины под сапогами. Сапожки почему-то не промокли. А между прочим, могли бы и промокнуть по такой слякоти. Ая шла рядом, как шла бы, например, Полинина детсадовская подружка Люба. Люба ходила очень легко. Полина пригляделась. Нет. Ая шла еще легче, еще «воздушнее», а вместе с тем она была даже чем-то похожа на Любу. Совсем-совсем немножко. А потом… Да нет! Какая там Люба! Ая вся светилась, и слова ее были не только звук голоса, а еще и блеск и цвет!

Фокки резво бежал впереди, Ая спустила его с поводка и поводок отдала Полине.

Ночь все длилась и длилась. Но, как ни странно, время года стало постепенно меняться. У них там, возле дома, был март. А тут вдруг донесся запах согревающейся майской земли, потом цветущей черемухи, потом сирени. Но постепенно эти запахи исчезли, и запахло грибами. Дорога вошла в лес. Грибной запах усилился. Деревья в лесу стояли не шелохнувшись. Не качалась ни одна ветка. Не вздрагивал ни один лист.

Полина вдруг с удивлением заметила, что и веток и листьев на деревьях вовсе нет. Они высились какими-то странными глыбами. Полина дотронулась до одного из них и сразу же отдернула руку. Дерево было холодное и неприятно скользкое.

— Ая, что это? Куда это мы пришли? — воскликнула она. — Что это за странные, неприятные деревья и почему так пахнет грибами?

— Это же вовсе не деревья, — сказала Ая. — Ты никогда не видала такого леса. Это сморчковый лес.

— Смор-чко-вый?

— Ну да. Здесь растут гигантские грибы сморчки, высокие-превысокие. Они сами себе деревья и сами себе грибы.

Полина подумала, что это надо запомнить и обязательно потом рассказать бабушке Тае. Вот она удивится!

Фокки вдруг кинулся в сторону. Полина испугалась, что он, как это обычно бывало, убежит и исчезнет. Но Фокки тут же вернулся и стал громко лаять.

— Полиночка, Полиночка! — обрадованно закричала Ая. — Мы дошли. Вот и вокзал.

Разноцветные огоньки ринулись туда, откуда только что прибежал Фокки.

— Хотя, кажется, тут нам будет непросто, — добавила Ая задумчиво. — Я вижу одного человека… Вот досада…

И тут Полина увидела вокзал. Странно. На кирпичном здании, там, где обычно бывает написано название станции, значилось просто слово «ВОКЗАЛ». У единственного перрона стоял поезд. Чудные вагоны — товарные не товарные, пассажирские не пассажирские. Вроде бы такие, в каком Полина с мамой ездили на юг. Но тогда где же окна? И самое удивительное, что поезд стоял без рельсов — прямо на земле. С той стороны, где должен бы оказаться паровоз, или тепловоз, или электровоз, ничего не было прицеплено.

«Электричка это, что ли?» — подумала Полина.

Перед каждым вагоном высилось несметное количество одинаковой величины ящиков. Народу никакого не было. Только вдоль состава ходил один-единственный, угрюмого вида человек и грузил эти ящики в вагоны.

— Здравствуйте, — сказала Ая.

Человек резко обернулся и молча уставился на всю компанию. Довольно долго помолчав, он сказал неприветливо:

— Чего надо?

Фокки гавкнул. Ая велела ему молчать. Полина вообще не знала, что сказать.

Заговорила Ая:

— Если я не ошибаюсь, вы — Шкандыба?

— Ну, Шкандыба. А ты я уже вижу кто. И что это, в самом деле, звездам на небе не сидится? Чего тебе?

— Нам надо в город Крутогорск, в сразупослевойны.

— Пассажиров не возим. Вон — ящиков полно. Понятно? А тут еще девчонки, собаки, звезды… Много охотников наберется. Помогли бы лучше грузить. А то Шкандыба и тут вкалывай — нагружай, Шкандыба, и там вкалывай — разгружай. И кто ты есть, то ли грузчик, то ли машинист, то ли тутошний, то ли тамошний… — сам не знаешь. Ишь, в Крутогорск им занадобилось! В сразупослевойны, видите ли.

— Вы не сердитесь, — попросила его Ая.

— Как же не сердиться, — бурчал Шкандыба. — Не возим мы сегодняшних пассажиров — туда. Те времена для здешних прошли.

— Но я-то могу и там быть, и здесь, вы же сами видите, — настаивала Ая.

— Допустим, вижу. Что я, звезду от девчонки не отличу, что ли? Собака, положим, мысленная. Ей в любом времени можно быть. Ну а подружка-то твоя? Подружка-то — сегодняшняя, здешняя. И без разговоров, и проваливайте. Звезды, понимаешь ли, собаки, а поезд еще не нагруженный стоит.

И тут Ая, улыбнувшись и пустив вдоль вагонов разноцветные огоньки, вдруг хитро сказала:

— А вы приглядитесь хорошенечко.

— Чего тут приглядываться? Есть мне когда приглядываться.

— Девочка тоже тогдашняя, — продолжая хитро улыбаться, говорила Ая. — Разве вы не видите — косы.

— Чего? — по-прежнему неласково спросил Шкандыба.

— Косы. Теперешние девочки — стриженые.

— Это верно, — бурчал Шкандыба. — За модой глядят. Подстригаются по моде с трехлетнего возраста.

— Да, да, — закивала Ая. — Верно. И я про то же говорю. Но у этой девочки — косы. Тогдашние косы. Вы что, не видите разве?

— М-м-м-м, — помычал Шкандыба. — Косы, оно конечно.

— Ну, значит, и она тогдашняя получается. Ну хоть немножко-то получается?

— Разве что, — засомневался Шкандыба.

— Вот и возьмите, возьмите нас с собой!

— Ты вот звезда — и понимать должна. Нам же ехать через Ветреную Пустыню.

— Я знаю, — спокойно отозвалась Ая. — Поезд как раз и стоит на границе Ветреной Пустыни.

— Ну, так вас сдует! Продует, и раздует, и выдует!

— Ты когда-нибудь видел, чтобы ветер сдул откуда-нибудь хоть одну звезду? Ну хоть раз: ветер подул, и звезда покатилась?

Ая так горячо убеждала Шкандыбу, что не заметила, как с почтительного «вы» перешла на «ты».

— Ну ладно, Шкандыба, ну давай попробуем, — не отставала Ая.

— Тебе хорошо пробовать, ты звезда. А они — люди. Тьфу ты, — добавил он, взглянув на Фокки. — Ну все равно они — другие.

— Но я-то ведь вот она, с ними! — сказала Ая громко, и разноцветные огоньки снова побежали вдоль вагонов.

— Ну ладно. Только давайте быстро помогайте грузить ящики.

Фокки бегал вокруг и тявкал, а Полина и Ая стали поднимать ящики и по дощатому настилу таскать их в вагоны.

Странное дело! Одинаковые по форме и величине, они весили совсем неодинаково. Одни были легкие, почти невесомые. А другие — не поднять их вдвоем, приходилось звать на помощь мрачного Шкандыбу.

— Что в этих ящиках? — спросила Полина.

— В ящиках, барышня, время. Минуты, часы, дни. Те, которые уже прошли. Они упакованы в ящики, — ответил Шкандыба уже не таким грубым голосом.

— А почему одни полные, а другие пустые?

— Точно что пустые. Но только пустые те, которые едва поднимешь. Потому что это попусту потраченное время, на болтовню, на безделье, на пустые дела.

— И… как же?

— А так. Пустота времени — очень тяжелая вещь. Можно сказать, неподъемная.

— А легкие ящики — что же?

— А легкие наполнены действительно нужными, полезными часами. От добрых и полезных дел легко на душе. Вот и ящики легкие! А ну — пора! Пора! — вдруг завопил Шкандыба. — Ветер! Открывай границу своей Пустыни! В путь! В путь! По-е-ха-ли!

Ая быстро прошмыгнула в вагон, втащила за собой Полину и Фокки. Заперла изнутри двери и обхватила-обняла сразу обоих: Полину и Фокки.

— Ну, держитесь. И только бы у вас не закружилась голова! — сказала она.