Звезды сделаны из нас - Ида Мартин Страница 4

И вряд ли бантики с оборочками заставят одноклассников отринуть неприязнь, раскрыть радушные объятия и принять меня как свою.

Плевать: маскарад затеян не для них. И даже не для успокоения мамы, неоднократно посещавшей директора по причине моего внешнего вида и стычек с некоторыми вконец оборзевшими личностями.

Да, счастливой школьную пору не назовешь. Радует только, что наступил последний год моего одиночества и бессильной злобы.

* * *

Грохот развеселой музыки разносится над близлежащими дворами – торжественная линейка вот-вот начнется. С трудом переставляю ноги в тяжеленных ботинках: будь мамина воля, она навязала бы мне туфли на изящном каблучке, но, к счастью, в нашем сумасшедшем доме не нашлось пары подходящего размера.

Я сворачиваю за угол, встаю у погнутого, наспех выкрашенного школьного забора и бесстрастно наблюдаю за великовозрастными детишками – они сбиваются в стаи согласно буквам, начерченным мелом на асфальте, по чьей-то странной прихоти разделяются на своих и чужих и даже не задумываются, что можно поступить иначе.

Судя по ужимкам и нарочито громкому гоготу, никто из них за лето не поумнел и не повзрослел.

Прищурившись, вглядываюсь в черно-белую толпу, разбавленную яркими пятнами роз, хризантем и подарочных пакетов, и наконец вижу высокую стройную фигуру Артёма Клименко. Он белозубо улыбается нашей классной Татьяне Ивановне, и весь его вид – прямая спина, идеально сидящий на широких плечах пиджак, манера держаться – безошибочно указывает на наличие в венах голубой крови.

Торжественный марш вязнет в ушах, басы отдаются болью в желудке. Поморщившись, прохожу в ржавую калитку и скрепя сердце плетусь к 11 «Б», хотя всеми фибрами души не желаю быть частью этой общности.

Я встаю за могучими спинами одноклассников, отрешившись от вдохновенных речей директора, рассматриваю Артёма и представляю, как он оглядывается, радостно приветствует меня, и факт нашего знакомства производит в этих нестройных рядах настоящий фурор.

Яркое солнце сияет медью в темных густых волосах, длиннющие ресницы обрамляют отливающие золотом глаза – он определенно хорош… Хорош настолько, что я обнаруживаю себя с открытым ртом и бьющимся через раз сердцем.

Я дергаюсь и чертыхаюсь, хотя мне не стыдно: так бы и простояла, любуясь этим совершенством, до скончания дней.

Мне никогда не нравились парни.

Нет, как и все девчонки, я вздыхала по героям книг, сериалов и аниме, – восхищаясь их умом, чувством юмора, бесстрашием или отмороженностью, но реальные представители мужского пола не вызывали у меня никаких эмоций: ни поговорить, ни спросить совета, ни обсудить новости. Мы словно упали с разных планет.

Алина, однажды бесстыдно прочитавшая мой дневник, поставила диагноз «позднее зажигание» и, отсмеявшись, заверила, что когда-нибудь я обязательно влюблюсь и пойму, насколько была глупа в своей категоричности. С тех пор я не веду дневников.

Но в середине августа у нашего дома остановился пыхтящий фургон, здоровенные грузчики, матерясь, перенесли мебель и многочисленные коробки в соседний подъезд, и представительный дядя, руководивший процессом, рассчитался с ними наличкой.

У Бори как раз закончились пюрешки, но мама и Алина прилипли носами к окну и явно не собирались в магазин. И ни одна из них не отреагировала на просьбу закрыть за мной дверь.

Сжав в кулаке пятисотку и размахивая пустым пакетом, я сбежала по ступенькам вниз и замерла: у скамеек стоял еще один новый жилец – примерно мой ровесник – и задумчиво смотрел куда-то вверх, на кроны тополей, небо и солнце.

Парень как парень, разве что очень красивый.

Он перевел на меня взгляд, оценил мои шмотки, улыбнулся и одними губами прошептал: «Привет!»

Промычав в ответ что-то нечленораздельное, я позорно слиняла, но в душе поселился зудящий и ноющий интерес – он не отпускал, нарастал и в какой-то момент начал неслабо пугать.

Днями напролет сидеть на подоконнике и ждать внезапно стало жизненной необходимостью. А когда новый сосед показывался на улице и легкой походочкой спешил по своим неведомым, но явно волшебным делам, я превращалась в беспомощную муху, увязшую в сиропе.

Мы сталкивались во дворе еще трижды: каждый раз он одаривал меня широченной улыбкой, замедлял шаг, намереваясь что-то сказать, но так и не решился. Не решилась и я…

Алина, обладающая ведьминским даром считывать эмоции, расспросила молодых мамочек на детской площадке и, вернувшись с прогулки, как бы невзначай обронила, что в соседний подъезд заселилась семья из трех человек: Артём Клименко, его младший брат и мать. Что его родители развелись, и первого сентября он пойдет в мой класс.

Всю сегодняшнюю ночь, пялясь в темный потолок с отсветами фонарей, я ломала голову над этой информацией, но не определилась, что с ней делать.

Правда в том, что я изгой: в мире нет ни одной живой души, которой были бы интересны мои дела, мысли, мечты, планы.

Я не верю в любовь, дружбу и искренность и успешно отпугиваю от себя сочувствующих броским мейкапом и черными шмотками, поддерживая образ фрика и психопатки.

Однако мамины увещевания, что пора наконец превратиться в нормальную, положительную девочку, вдруг возымели действие: мне больше не хочется выглядеть отбитой. И выбывать из борьбы за внимание новенького, не поборовшись, я не собираюсь.

Раздаются жидкие аплодисменты, мелюзга высыпает к микрофонам и наперебой читает стихи. Артём совершенно расслабленно и чересчур мило общается с Миланой – той самой Людочкой Орловой, вместе с имиджем сменившей имя и без всякого труда убедившей всех, что теперь она другая личность, – что-то коротко шепчет ей на ухо, и она заливается обворожительным смехом.

Иголка болезненной досады вонзается в бок.

«У меня для тебя плохие новости… Она явно не понимает твои шутки, а смеется, потому что ты такой… такой…»

Я едва сдерживаюсь, чтобы не дернуть его за рукав, но отказываюсь от этой дурацкой идеи. Прошлый учебный год закончился эпичной дракой с Миланой, и я не знаю, что она выкинет, обнаружив мое присутствие.

Татьяна Ивановна по-матерински похлопывает Артёма по спине, кивает, и тот, кивнув в ответ, скрывается в толпе. А потом раздается нежный звон колокольчика, и мой новоиспеченный одноклассник появляется на площадке с нарядной первоклашкой на плече.

– Вот, мальчишки, берите пример с Артёма. Только перешел к нам, а уже удостоился такой чести… Еще бы: активист и спортсмен! Одерживал победы и занимал призовые места в областных и общероссийских соревнованиях!

Татьяна благоговейно улыбается и дрогнувшим пальцем поправляет оправу очков, умолчав, однако, что отец новенького, оставшийся в другом городе, занимает высокий пост, а его имя частенько мелькает в