Дарья Доцук - Невидимый папа Страница 5

А я-то думала, что после сообщения от Филиппа мы с Женькой помиримся.

«Видишь, – сказала я ей. – А ты боялась!» – Словно Филипп – её брат и это ей пришлось понервничать, ответит он или нет. Но Женька не то что не обрадовалась, она как будто даже огорчилась:

«Ну здорово, расскажешь потом».

Прозвучало это уныло и кисло, как будто речь не о моём брате, а о какой-нибудь Лене Кураповой, честное слово.

В общем, я стою у ворот одна. Слушаю, как пищат четвероклашки. Хорошо, что они такие громкие – Филипп пойдёт на крики и сразу найдёт школу. Мне грустно оттого, что Женька меня бросила, и вместе с тем радостно, что увижу брата. Странно, как они оба во мне уживаются – весёлый Филипп и печальная Женька. Как будто льдина посреди весенней цветущей лужайки.

А вот и он! Идёт в чёрном пальто нараспашку. Сумка через плечо, на шее – большие наушники. Волосы вьются и закрывают уши. Он замечает меня, поднимает ладонь и улыбается уголком рта, как ожившая папина фотография. Мне такой улыбки почему-то не досталось, я умею только как клоун, во весь рот. Что я и делаю.

– Привет тебе, сестра! Так вот ты какая!

– Привет! А ты – вон аж какой!

Он высокий, на две головы выше меня, а ведь я и сама роста немаленького.

– А то! Сборная по баскету! Ну что, по кофейку? За знакомство нужно выпить! Я там возле метро «Шоколадницу» приметил, пойдём?

Мы смеёмся и идём в сторону метро. Я чувствую спиной чей-то пристальный взгляд и на мгновение оборачиваюсь. Ну конечно, знатная троица – Мельник-Луговая-Курапова, вечно за всеми шпионят в поисках сплетен. Застыли и следят шестью одинаково жирно накрашенными глазищами. Лица у них обычно серые и брезгливые, как будто они учатся не с людьми, а с тараканами, а тут вдруг такой интерес. Разве что рты от удивления не разинули. Ну всё, теперь начнётся! Что это за парень у Жени? Кто такой? Откуда? Ну и пускай погадают-помучаются! Как-нибудь, может, и расскажу.

С Филиппом с первой же минуты так легко, что, кажется, мы знакомы с детства и выросли в одной семье. Но, с другой стороны, чему тут удивляться? Разве может быть иначе между родными людьми? Честно говоря, я немного переживала, что Филипп заскучает со мной и нам не о чем будет поговорить. И вот мы сядем и будем молчать, а потом разойдёмся и никогда больше не увидимся. Но всё идёт отлично!

Говорит в основном Филипп, рассказывает про баскетбол и друзей, а я улыбаюсь, мне приятно слышать его голос, немного хриплый, потому что ломается.

По случаю знакомства мы ни в чём себе не отказываем. Я беру ягодный десерт со взбитыми сливками и кофе с шариком ванильного мороженого, а Филипп – американо и нью-йоркский чизкейк. Говорит, что хочет когда-нибудь уехать в Штаты и стать знаменитым блюзменом. Или баскетболистом. Или и тем и другим.

– В отпуск поеду сёрфить на Гавайи, я уже решил, – говорит он с серьёзным лицом. – А потом рвану на Аляску – буду гонять там на пикапе по лесам, оленей смотреть, медведей, китов. Ну и, конечно, прокачусь по Миссисипи – это же родина блюза!

Мне нравится, что мечты у него такие большие, яркие, как разноцветные воздушные шары, которые поднимаются над зелёными лугами (где-то мне попадалась такая картинка). Мне одинаково легко представить его и на баскетбольном матче, и на гребне волны. Я ни на минуту не сомневаюсь, что у него всё получится – всё, что он загадает. И мне даже как-то неловко, что я не умею мечтать так широко и красиво. Надо решиться, попробовать. Я киваю и думаю: а вот послушала бы Женьку, и не было бы у меня такого потрясающего старшего брата.

– Ну а у тебя какая мечта? – спрашивает он. – Кем хочешь стать, когда вырастешь большая-пребольшая?

– Не знаю пока, – честно признаюсь я, но, чтобы он во мне не разочаровался, тут же добавляю: – Мы с подружкой ведём книжный блог. Нам нравятся страшные истории. Ну, знаешь, про ведьм, призраков и всё такое. Я пишу, а Женька, мы с ней тёзки, делает иллюстрации.

– Круто! Молодцы! Кинь мне обязательно ссылку.

Мы ещё немного говорим об увлечениях: Филипп слушает «тонну музыки», осваивает акустическую гитару и укулеле – сам, по обучающим видео. Тренируется пока на вечеринках у друзей и на школьных концертах – как праздник, так его просят что-нибудь исполнить.

– Но настоящий блюз, вроде Слепого Уилли Джонсона и Мадди Уотерса, у нас мало кто понимает. Они хотят что-нибудь весёленькое и заводное, типа Рея Чарльза. Ну что, приходится играть.

Через некоторое время Филипп наконец заговаривает про папу:

– Я же обещал тебе рассказать. Ты совсем ничего не знаешь, да? Ну да… Я на самом деле тоже не знаток его биографии, слышал только, что он сейчас в Египте. У него там бизнес – возит русских туристов по Красному морю на яхте. Они там купаются, рыбачат, загорают. А он целый день ходит в шортах. И вилла у него вроде как на побережье. Неплохо устроился, да?

Это звучит почти фантастично – наш папа в шортах рассекает на яхте по Красному морю.

– Это тебе мама рассказала?

– Да. Есть там у них одна общая знакомая, она маме периодически докладывает. Вот зачем? Мама сразу ругается. Яхта у него, говорит, хоть бы копейку прислал! Ну что тут скажешь? Я за него рад. Действительно, чего ему тут с нами возиться, когда есть Красное море! – усмехается Филипп и становится ясно, что он ни секунды не рад. – Ну да ладно! Ты какое кино любишь?

– Ужасы, – отвечаю.

– Серьёзно? – загорается Филипп. – Прям ужасы-ужасы? Про зомби, про чудовищ всяких, про маньяков?

– Ну, скорее, про призраков и сверхъестественное, – сознаюсь я.

– Мистику, значит, – кивает Филипп. – О’кей, сегодня посмотрю, чего у нас такого мистического сейчас показывают. Ты же со мной пойдёшь?

– Пойду, – разумеется, соглашаюсь я.

Филипп кивает и улыбается.

7. Паранормальное явление

В нашем классе и в обоих параллельных творится что-то невероятное, давненько не было такого оживления. Кажется, все только и говорят что о моём брате. Конечно, никто не догадывается, что это мой брат: неделю назад у меня никакого брата не было, а братья ведь не берутся из ниоткуда, тем более старшие. Ха! Ну пусть ещё немного помучаются.

Особенно весело наблюдать страдания Мельник-Луговой-Кураповой. Ух как оно злится, это Шестиглазое чудовище! Брови сдвинуты, возмущения полные джинсы: «Что?! У этой вошки Касаткиной такой парень? Да что он в ней нашёл? Слепой, что ли?»

Теперь эта троица больше не в центре внимания. Раньше вокруг них на переменах собиралась приличная толпа девчонок-воздыхательниц, которые готовы бесконечно слушать про косметику и наряды в надежде перенять бесценный опыт Мельник-Луговой-Кураповой. А эти и рады стараться. Вернее, им даже стараться не приходится – они просто обожают демонстрировать лейблы и рассказывать, где, что и, главное, за какие деньги куплено, были бы слушатели!

Как же приятно для разнообразия пройтись по коридору и нигде не наткнуться на Катю Мельник, снимающую небрежно пиджак: «Кензо. Папа из Милана привёз», и не услышать это дружное восхищённое «Ах!».

Ну что ж, в кои-то веки модные платья и пиджаки никому не интересны. Теперь все охотятся за мной и пристают: «Ну кто он такой? Кто он такой?»

Женька всего этого не одобряет:

– Да расскажи ты им уже, а то они такого напридумывают, потом не отмоешься, – и добавляет с намёком: – Он же старше тебя.

– Ой, да ладно! Весело же, как их корчит! – смеюсь я и подзадориваю: – Завидуешь моей популярности?

Женька почему-то обижается:

– Нет, не завидую.

– Жень, ну это же шутка! Ты чего?

Но Женька заходит в класс и рисует всю перемену. Когда она рисует, с ней говорить бесполезно: она никого и ничего не замечает. Она вся там – в карандашных вампирах, призраках и готических замках.

А меня тут же окружают девчонки – слетаются, как голуби на хлебные крошки:

– Жень, ну расскажи! А где вы познакомились? А сколько ему лет? А вы встречаетесь, да? Официально? У вас всё серьёзно?

– Извините, это личное, – отвечаю я и удаляюсь.

«Личное» – звучит значительно. Это не детские секретики, а настоящий секрет, и ещё больше распаляет их любопытство. Они чуть не визжат. Приятно всё-таки, когда за тобой вот так все бегают. И Шестиглазое куда-то попряталось – совсем хорошо. Никто не язвит, не поддевает – прямо райская жизнь!

Как-то раз после обеда случается неслыханное: в коридоре ко мне подходит Шестиглазое собственной персоной. Не подзывает небрежно, а само подходит.

– Женя, привет. Хочешь жвачку? – вежливо и дружелюбно предлагает Катя Мельник. Она как будто лицо и голос поменяла, и вообще, в неё, похоже, вселился инопланетный разум. Или просто разум.

– Да нет, спасибо.

Но Катя не теряется. У Шестиглазого, конечно, всегда есть запасной план, а может, даже два или три. Мельник ласково глядит на мой свитер, как если бы у меня на шее повисла маленькая коала.

– Ой какая уютная кофточка! Тебе синий так идёт! – говорит. Остальные две головы поддакивают. – Нам, брюнеткам, синий вообще очень идёт. Кстати, я давно хочу у тебя спросить, ты каким шампунем пользуешься? У тебя очень хорошие волосы. – Она осторожно берёт двумя пальцами прядь моих волос и пробует на ощупь, как ткань в магазине. – Такие густые, волнистые. Как ты добиваешься такого эффекта?