Валерий Квилория - 22 шага против времени Страница 5

– Мы что, всё это должны съесть? – испугался Лера.

– Так принято, – шепнул Шурка. – На стол выставляют всё, а там что съел, что не съел…

– Прошу, господа, – указал хозяин на свободные стулья напротив себя через стол.

Друзья, как подобает настоящим аристократам, чинно уселись и осмотрели место предстоящей баталии. Тотчас принесли и поставили посреди стола серебряный поднос, на котором красовался целиком зажаренный поросёнок с румяной корочкой.

– Кушанья наши простецкие, – говорил, между тем, помещик. – Но зато имеется самая настоящая сладкая мальвазия из Греции.

И он налил друзьям по бокалу прозрачного вина. Лера вопросительно посмотрел на Шурку.

– Пей, не бойся, – кивнул тот, – вкус и аромат я оставил, а весь спирт и сивушные масла удалил.

Пригубив вслед за Переверзевым мальвазии, мальчишки взялись за первое блюдо.

– Что это есть такое? – Лера проглотил первую ложку холоднющего супа и посмотрел на помещицу.

– Похоже на холодник, – любезно улыбнулся подпоручице Шурка, – только намного вкуснее.

Фёкла Фенециановна, растроганная комплиментом молодого князя, прямо-таки расцвела.

– А вот и нет, – сказала она игриво. – Это ботвинья.

– Ботвинья? – переглянулись друзья.

– Да, да, – и помещица указала на соседние тарелки, в которых лежали куски отварной рыбы и мелко нарубленный лёд. – Вилочкой берёте рыбку, ложечкой – ботвинью.А ежели она нагреется, то подкладывайте в неё лёд, сколько потребуется.

Мальчишки последовали совету и тут же убедились, что ледяная ботвинья вприкуску с рыбой ещё вкуснее.

– Какой это вы нас рыбой потчуете? – поинтересовался Шурка.

– А тут, князь, разная рыбка положена, – сделала ему глазки Переверзева. – Вот эта, к примеру, осётр, а есть и севрюга, и лосось, и раки речные.

Расправившись с ботвиньей, гости задумчиво осмотрели холодные закуски, меж которых тут и там возвышались вторые горячие блюда.

– Чего пожелаете? – ласково посмотрела на Шурку Фёкла Фенециановна. – Может быть, почки в сметане или вот печисто?

– Рекомендую, – поддержал супругу Переверзев, глядя на Леру из-под мохнатых бровей. – Такого, граф, в ваших аглицких краях не подадут.

– Печь чисто? – прикинулся простачком Лера.

– Печисто, – поправила его помещица.

– А что там? – полюбопытствовал Шурка.

Под взглядом юного князя помещица зарделась от удовольствия и с готовностью пояснила, из чего сделано блюдо.

– Окорок, желательно свиной, кладут в глубокую сковороду, обкладывают картофелем и тушат…

– С удовольствием попробую, – согласился Шурка.

– И на мой тарелка кусочек, – отозвался Лера.

Съев по порции печисто, друзья почувствовали, что животы их нешуточно вздулись, и что ещё немного, и штаны их лопнут. Между тем, слуги принесли длинную узкую выпечку, напоминающую рулет.

– Вау, это, стать было, пирог? – предположил Лера.

– Стало быть, – поправил его Марьян Астафьевич. – Но не пирог, а кулебяка.

– Бабаляка? – не преминул поиздеваться Лера.

– Кулебяка, – настойчиво повторил помещик. – Почитай, тот же пирог, да токмо гораздо вкуснее.

– А что же в нём особенного? – заинтересовался и Шурка.

– Начинка! Укладывают оную в несколько этажей, будто какой особняк городской, – причмокнул губами Переверзев. – Тут тебе слой рыбы, тут тебе слой мяса, а також и каши всевозможные.

– А они не перемешаются между собой?

– Их тонкими блинчиками перекладывают. В верхний слой обычно рыбу кладут, а в нижний обязательно кашу.

Поддавшись уговорам, гости съели кулебяку, а затем ещё и почки в сметане. После этого Шурка почувствовал, что ещё чуть-чуть, и у него лопнут не только штаны, но и само брюхо. Мило улыбаясь хозяевам, он незаметно расстегнул пояс. Следом к столу подали котлеты, сосиски и омлет.

– Заморские блюда, – объявила помещица. – Отведайте, гости дорогие.

Лера, который от съеденного дышал, как загнанная лошадь, с трудом перевёл дух.

– А почему заморские? – спросил он со стоном, когда Переверзевы отвлеклись. – Это же всё наша еда, родная.

– Это нам в 21 веке родная, – пояснил Шурка, отдуваясь, – а в конце 18 века она только-только сюда из Европы попала. Ни колбас, ни рулетов у нас раньше и в помине не было.

– А что ели?

– Старались крупными кусками готовить, чтобы сразу было видно, хорошее мясо или нет. В такое блюдо трудней отраву подсыпать. А в котлеты можно и сала, и требухи намешать, а заодно и яду – сразу и не поймёшь, что там.

На третье подали ягодный мусс и компот.

– Ешьте, ешьте, – уговаривала помещица. – Я специально рецепт раздобыла, чтобы вас побаловать.

– Да брось, Фёкла, – махнул на неё рукой Марьян Астафьевич. – Что им энти иноземные сладости. Они у себя на островах такое, почитай, с утра до ночи едали-пивали. Угости-ка ты лучше господ нашим сбитнем. Куда как пользительный напиток.

– Сбить и ем? – закатил от обжорства глаза Лера.

– Э-э, немчура какая, – пробурчал едва слышно Переверзев. – Да ты, брат, язык проглотишь, ежели русский сбитень отведаешь.

Фёкла Фенециановна налила в стакан «графа» жидкости тёмно-красного цвета. Лера-Леркендорф отхлебнул и от удовольствия выпятил нижнюю губу.

– Карашо есть сбить ем, – признался он с улыбкой.

– То-то, – обрадовался помещик, наливая сбитень и Шурке. – Чай, князь, вы тоже такой вкуснотищи не пивали.

Шурка сделал пару глотков и удивился – напиток на самом деле оказался очень вкусным.

– Раскройте секрет, – попросил он вполне серьезно. – Уж больно хорош ваш сбитень.

– Да какой же тут секрет?! – рассмеялся помещик. – Почитай всякий знает, как и из чего сей божественный вар делается.

– А всё же, – настаивал Шурка.

– С одной стороны мёд кладёте, – поставил на край стола ладонь помещик, – а с другой, – поставил он напротив другую ладонь, – сладкий взвар с травами да пряностями – шалфей, имбирь, корень валерианы, гвоздика, корица, кардамон, мускатный орех, лавровый лист и непременно зверобой. Доводите до порядочной густоты, а затем хлоп! – тут Переверзев хлопнул в ладоши, – и соединяете травяной взвар с водой на меду.

– Откуда вы так всё хорошо знаете? – удивился Шурка.

– Да ведь я почитай пятнадцать годков в пехотном полку отслужил, – развёл руками Марьян Астафьевич. – Во всяких переделках бывать приходилось. В суровые зимы токмо горячим сбитнем и спасались.

По маленькой

После обеда Переверзев пригласил друзей в гостиную красного дерева.

– Не желаете ли, господа? – достал он из кармана халата нераспечатанную колоду карт.

Друзья растерянно переглянулись.

– Банк?

– Рест?

– Квинтич?

– Веньт-Эн?

– Кучки?

– Юрдон?

– Гора?

– Макао?

Мальчишки лишь пожимали плечами – ни одной из этих карточных игр они не знали.

– Тогда, может, Штос или Три и три?

– Рокамболь?

– Ломбер?

– Вист?

– Пикет?

– Тентере?

– А ля муш?

Совершенно обескураженные столь длинным перечислением, Шурка с Лерой только головами трясли.

– Гмы-гмы, – растерялся слегка и сам помещик. – Неужто предпочитаете Панфил? Нет?

– Извините, – промямлил Шурка, – но мы…

– А Тресет, Басет, – перебил его помещик, – Шнип-шнап-шнур, Марьяж, Три листка, на худой конец Ерошки с Хрюшками али Дурачки внавалку?

– Ми не есть игруны, – пришёл другу на помощь Лера.

– Мы не научены, – пояснил Шурка.

– А чего тут знать.

Марьян Астафьевич сел за ломберный[35] столик и указал Лере место напротив.

– Садитесь, граф. А вы, князь, смотрите, как это делается.

И помещик движением одной руки с треском распечатал колоду. Да так ловко, что только клочки упаковочной бумаги в разные стороны полетели. «Ух, ты, – подумали разом друзья, – да он нас враз обыграет». Заметив выражение их лиц, бывший пехотный подпоручик усмехнулся.

– Не бойтесь, сыграем по маленькой, – заверил он, – тут никакой премудрости нет.

И принялся объяснять правила игры в штос.

– Я, к примеру, буду метать банк. У каждого из нас будет по талии.

– Буде есть чего? – не понял Лера.

– Экий вы зелёный, – покачал Переверзев головой. – Талия, значит, колода.

И он протянул Лере нераспечатанную колоду карт.

– Одну карту из своей колоды достаньте и положите на стол, но мне не показывайте. Теперь объявляйте ставку.

– Ви говорить про деньги?

– Ну, да. Сколько хотите на кон поставить?

Лера вопрошающе посмотрел на Шурку. Тот открыл было рот, чтобы подсказать… Но тут в гостиную заглянула помещица.

– Князь, – окликнула она Захарьева. – Не будете ли так любезны сопроводить меня?

– С радостью, – нехотя поднялся со стула Шурка.