Эпосы, легенды и сказания - Тысяча и одна ночь. Том XII Страница 5

И царевна потребовала чернильницу и бумагу и написала Ардеширу такие стихи:

«Продлились укоры, но упрёк не сдержал тебя,А сколько писала я стихов, запрещая!Скрывай же свою любовь, её не высказывай,А будешь ослушником, – тебя не покрою.И если вернёшься ты к речам, тобой сказанным,Глашатай о гибели твоей возвестит нам.И ветры ты над собой увидишь летящие,И птицы в песках пустынь к тебе соберутся.Вернись же к делам благим, – наступит спасение,А хочешь ты мерзости, – тебя погублю я».

А окончив писать, она бросила листок, гневная, и старуха взяла его и пошла. И она пришла к юноше, и тот взял у неё письмо и, прочитав его до конца, понял, что царевна не смягчилась к нему и стала лишь ещё более гневной и что он её не достигнет. И пришла ему в сердце мысль написать ей ответ и призвать на неё зло, и он написал ей такие стихи:

«Господь, пятью старцами молю я – спаси меняОт той, что повергла меня любовью в несчастья!Ты знаешь ведь, что во мне любовный огонь горит,И болея я из-за той, в ком нет ко мне жалости.Она не смягчается ко мне в моих бедствиях –Продлятся ль над слабостью моей притеснения?Блуждаю в пучинах я любви и влеченья к ней,Помощника не найду, о люди, чтоб мне помочь.И часто на ложе сна, как спустится мрак ночной,Лежу и рыдаю я и тайно и явно.В любви к вам не вижу я ни в чем утешения,И как мне утешиться, коль стойкости нет в любви?О птица разлуки, расскажи мне – свободна лиОна от превратностей судьбы и несчастия!»

И затем он свернул письмо и отдал его старухе и дал ей кошелёк с пятью сотнями динаров, и она взяла листок и ушла. И она вошла к царевне и отдала ей листок, и когда девушка прочитала его и поняла, она бросила его и сказала: «Осведоми меня, о злая старуха, о причине всего того, что случилось со мною из-за тебя и твоих козней и похвал ему! Я пишу для тебя листок за листком, и ты все время носишь от нас послания, так что устроила ему с нами переписку и всякие истории. Ты все время говоришь: «Я избавлю тебя от его зла и прерву его речи к тебе, – но говоришь это только для того, чтобы я написала ему письмо, и ты ходишь между нами туда и сюда, так что опорочила мою честь. Горе вам, эй, слуги, схватите её!»

И она велела слугам бить старуху, и те били её до тех пор, пока кровь не потекла из всего её тела и её не покрыло беспамятство. И тогда царевна велела невольницам её вытащить, и старуху вытащили за ноги в конец дворца. И царевна приказала одной из невольниц стоять возле старухи и, когда она очнётся от забытья, сказать ей: «Царевна дала клятву, что ты не вернёшься в этот дворец и не войдёшь в него, а если ты вернёшься, она велит тебя убить, разрубив на куски». И когда старуха очнулась от забытья, невольница передала ей, что сказала царевна, и старуха ответила: «Внимание и повиновение!» А потом невольницы принесли корзину и велели носильщику снести старуху к ней, и носильщик поднял старуху и доставил её домой, и царевна послала к ней лекаря и велела ему заботливо лечить старуху, пока она не поправится. И лекарь послушался её приказания, и когда старуха оправилась, она села и поехала к юноше, а тот сильно опечалился из-за того, что она его покинула, и тосковал по вестям о ней. И, увидев старуху, он поднялся и встал для неё и встретил её и пожелал ей мира, и увидел, что она ослабела. И он спросил её, что с ней, и старуха рассказала ему обо всем, что случилось у неё с царевной, и юноше стало из-за этого тяжело, и он ударил рукою об руку и воскликнул: «Клянусь Аллахом, тяжко мне то, что с тобою случилось! Но какова причина того, о матушка, что царевна ненавидит мужчин?»

«О дитя моё, – сказала старуха, – знай, что у неё прекрасный сад, лучше которого нет на лице земли, и случилось, что она спала в нем в одну ночь из ночей. И когда царевна была в сладком сне, она вдруг увидела сновидение: как спустилась она в сад и заметила охотника, который расставил сети и рассыпал вокруг пшено и сел поодаль, смотря, какая попадёт в сети дичь. И прошло не более часа, и собрались птицы, подбирая пшено, и попала в сети птица-самец и стала в них биться. И птицы разлетелись от него, и в числе их была его самка, но она удалилась от него на недолгое время и вернулась к нему я, подлетев к сети, стала трудиться над той петелькой, в которую попала нога птицы, и до тех пор старалась над ней клювом, пока не разорвала её и не освободила своего самца. А охотник при всем этом сидел и дремал. И он очнулся и посмотрел на сеть и, увидев, что она испорчена, поправил её и снова рассыпал пшено и сел вдалеке от сети. И через некоторое время птицы собрались возле неё, и в числе их была та самка с самцом. И птицы подошли клевать зёрнышки, и вдруг самка попала в сеть и стала в ней биться, и все голуби отлетели от неё, и среди них был её самец, которого она спасла, и он к ней не вернулся. А охотника одолел сон, и он проснулся только через долгое время, и, проснувшись от сна, он увидел птицу, которая была в сети, и поднялся и, подойдя к ней, высвободил её ноги из сети и убил её. И царевна проснулась, испуганная, и сказала: «Так-то поступают мужчины с женщинами! Женщина жалеет мужчину и бросается к нему, когда он в беде, а потом, когда определит ей владыка и она попадает в беду, мужчина проходит мимо неё, не освобождая её, и пропадает благо, которое она ему сделала. Прокляни же Аллах того, кто доверяется мужчинам! Они не помнят блага, которое оказывают им женщины». И с того дня она стала ненавидеть мужчин».

«О матушка, – спросил царевич старуху, – разве она никогда не выходит на дорогу?» – «Нет, о дитя моё, – отвечала старуха, – но у неё есть сад (а это лучшее место для прогулок в наше время), и каждый год, когда созреют в нем плоды, она сходит и гуляет там один день. А ночует она только в своём дворце и входит в сад только через потайную дверь, которая ведёт в сад. Я хочу кое-чему научить тебя, и если захочет Аллах, для тебя будет в этом благо. Знай, что до времени плодов остался один месяц, и тогда царевна спустится погулять в сад, и я наказываю тебе: сегодня же пойди к садовнику этого сада и завяжи с ним дружбу и любовь. Он не даёт никому из созданий Аллаха великого войти в этот сад, так как он примыкает ко дворцу царевны, а когда царевна сойдёт в сад, я осведомлю тебя об этом за два дня, и ты пойдёшь ту да, по твоему обычаю, и войдёшь в сад и ухитришься там переночевать. И когда царевна сойдёт, ты спрячешься в каком-нибудь месте…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот двадцать пятая ночь

Когда же настала семьсот двадцать пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что старуха научила царевича и сказала ему: «Царевна спустится в сад, и за два дня до её выхода я уведомлю тебя. И когда она спустится, ты будешь там и спрячешься в каком-нибудь месте. Когда ты увидишь её – выходи к ней; увидев тебя, она тебя полюбит, а любовь покрывает все. И знай, о дитя моё, что, если бы она тебя увидела, она бы наверное пленилась любовью к тебе, так как ты красив видом. Прохлади же глаза и успокой свою душу, о дитя моё, – я непременно сведу тебя с нею».

И царевич поцеловал старухе руку и поблагодарил её и дал ей три отреза александрийского шелка и три отреза атласа разных цветов, и с каждым отрезом был и другой кусок на шальвары и платок на повязку и баальбекская материя на подкладку, так что у старухи оказались три полных перемены платья, одна лучше другой. И царевич дал ей кошелёк с шестьюстами динаров и сказал: «Это на шитьё». И старуха взяла все это и спросила: «О дитя моё, хочешь ли ты знать дорогу к моему дому, и чтобы я тоже знала, где ты живёшь?» И царевич отвечал: «Да». И послал с ней невольника, чтобы тот узнал, где её жилище, и показал ей его дом. И когда старуха отправилась, царевич вышел и велел своим слугам запирать лавку и пошёл к везирю и осведомил его о том, что случилось у него со старухой, от начала до конца, и, услышав слова царевича, везирь сказал: «О дитя моё, а если Хайят-анНуфус выйдет и не будет тебе от неё благоприятной встречи, что ты тогда сделаешь?» – «У меня не будет в руках иной хитрости, как перейти от слова к делу, – ответил царевич. – Я подвергну себя с нею опасности и похищу её среди её слуг и посажу её, сзади, на моего коня и направлюсь с ней в ширь пустынной степи, и если я спасусь, – желаемое достигнуто, а если погибну, то отдохну от этой жалкой жизни». – «О дитя моё, – сказал везирь, – разве с таким умом ты проживёшь? Как мы поедем, когда между нами и нашей страной далёкое расстояние, и как ты сделаешь такие дела с царём из царей времени, под властью которого сто тысяч поводьев? Нам, может быть, грозит, что он прикажет кому-нибудь из своих войск пресечь нам дороги. Это не полезное дело, и его не совершит разумный». – «Как же поступить, о везирь благого разумения? Я несомненно умру», – молвил царевич, и везирь сказал: «Потерпи до завтра, пока мы не увидим этого сада и не узнаем, каковы там обстоятельства и что произойдёт у нас с садовником».