Большая книга ужасов – 87 - Елена Арсеньева Страница 5

мгновенно скрываясь за поворотами, и оставалось только ждать, вглядываясь в обе стороны и гадая, откуда появится новый экспресс. Конечно, один поезд тоже производил сильное впечатление, но два встречных, да еще двухсоставных – это было что-то невероятное! Лиза и Таня против воли начинали вопить, визжать, потом переводили дыхание и либо ждали на мосту следующего поезда, либо седлали свои велосипеды и возвращались в деревню Мулян-он-Тоннеруа, проще говоря Мулян, где семья проводила лето.

Надо сказать, что мама у девочек была русская, отец – француз, именно поэтому имена у них были русские, а фамилия французская – Верьер. Зимой они жили в Париже, где учились в коллеже «Поль Гоген». Точнее, Лиза его уже окончила и осенью собиралась пойти в лицей «Жиль Ферри», ну а Таня была младше сестры на два года, и ей предстояло еще посещать коллеж.

– Я есть хочу, – сказала Таня. – Может, поедем обратно? А то…

– …а то эклеры засохнут? – ухмыльнулась Лиза. – Поехали, поехали!

Шоколадные эклеры ежедневно покупались у буланже[10] Ивона. Около полудня Ивон проезжал через Мулян на своем синем фургончике, отчаянно сигналя, чтобы все, кому нужны багеты, или круглый хлеб, или круассаны, или эклеры, или тарталетки с клубникой, или фланы, или пан-о-шоколя, или пан-о-рэзан[11], или какая-то другая вкуснейшая выпечка, выходили из домов и спешили ее купить. Иногда бесподобные эклеры съедали в обед на десерт, иногда оставляли на послеобеденный перекус, который на русский манер называли полдником, а иногда, если родители не съедали свои пирожные, девчонок ожидало роскошное утро.

Вот как сегодня! Таня и Лиза выехали на утреннюю прогулку ни свет ни заря (в это время поезда идут один за другим: Париж – Лион, Лион – Париж, Дижон – Париж, Париж – Дижон, восторгов на мосту можно испытать не счесть сколько!), но уже пора домой, чтобы успеть к семейному завтраку.

Маме с папой – овсянка, омлеты или йогурты, девчонкам – омлеты и вчерашние эклеры. Замечательно!

Сестрички забрались на велосипеды, но только тронулись с моста, как вдруг услышали неистовое ржание и карканье. Приостановились, оглянулись – и испуганно отпрянули к перилам моста: по дорожке, проложенной вдоль железнодорожного полотна, мчались со стороны Френа (деревни в пяти километрах от Муляна) три коня. Впереди скакал загнанный, взмыленный серый конь, неуклюже выбрасывая ноги в белых чулках[12], а его преследовали, обходя друг друга, вороной и пегий. Опередить серого они не стремились: пытались только догнать его и куснуть за круп, да побольней. Иногда им это удавалось, и серый издавал громкое ржание, больше похожее на крик боли и отчаяния.

Над конями кружились несколько ворон, которые иногда спускались ниже и клевали серого в голову и шею, а также, чудилось, подгоняли и ободряли карканьем его преследователей.

– Это же Бруйяр! – изумленно вскрикнула Лиза. – Бруйяр из конюшни во Френе! Он что, сбежал?!

– Точно, он! – закивала Таня. – Я в прошлый раз на нем ездила. А тех, пегого и вороного, не узнаю.

Дважды в неделю отец отвозил девочек во Френ, в тамошнюю школу верховой езды, чтобы не скучали в деревне и не забывали уроков парижской школы, которую они посещали во время учебного года. Неудивительно, что сестры отлично знали всех обитателей френской конюшни. Кроме того, у Бруйяра были приметные белые чулки на передних ногах его ни с кем не спутаешь.

Тем временем кони оказались уже совсем рядом с мостом и, похоже, намеревались проскакать по нему…

– Скорей за мной! – крикнула Лиза, съезжая в сторону, к дороге и кустам. – Затопчут!

Таня едва успела метнуться за сестрой, как кони вскочили на узкий мост. И в это самое время внизу стремительно пронеслись два встречных поезда, приближения которых девочки даже не заметили. Бетонно-металлическая конструкция затряслась, завибрировала, загрохотала… но даже этот грохот не смог заглушить чей-то истошный визг.

Девочки в ужасе переглянулись и принялись опасливо озираться.

Бруйяр со страшной скоростью доскакал до поворота и скрылся в придорожных зарослях лип и кленов, обвитых сладко пахнущими лианами белого винограда[13]. Двух других коней видно не было: наверное, они так испугались грохота поездов, что обогнали серого и исчезли за поворотом раньше, чем он.

– Смотри, там кто-то лежит! – испуганно крикнула Таня, показывая на тропу, ведущую вдоль железнодорожного полотна. – Какая-то женщина!

Сверху, с поросшего редким лесом каменистого склона, к тропе склонялась дикая груша, на которой уже начали зеленеть маленькие круглые плоды. Почти под самым деревом лежала женщина в длинном черном платье.

– Откуда она взялась? – прошептала Лиза. – Там ведь только что никого не было, кроме этих лошадей…

– Может, она выпала из поезда? – предположила Таня, но тут же с досадой махнула рукой, поняв, что сказала глупость: во-первых, двери скоростных поездов во время движения заблокированы, а во-вторых, если бы женщина и в самом деле выпала из поезда, перелететь через высокую – выше человеческого роста! – ограду, тянущуюся с обеих сторон рельсов, ей бы никак не удалось.

– Пойдем посмотрим? – предложила Лиза. – Поможем…

– Надо звонить в полицию, – сказала Таня, мрачно глядя на неподвижную фигуру. – Помогать ей уже поздно. Она мертвая, это точно! Смотри, уже вороны к ней слетелись.

И правда: та стая, которая только что гналась за лошадьми, теперь кружила над лежащей женщиной. Несколько птиц, сев ей на голову, цеплялись коготками за волосы или хватали клювами и тянули, словно пытались приподнять.

Смотреть на это было до того страшно, что сестры не выдержали: повернули велосипеды на дорогу и принялись что было сил крутить педали, стремясь как можно скорей преодолеть подъем. Однако на повороте не выдержали, притормозили и оглянулись.

Отсюда был отлично виден мост, полотно железной дороги, склон, грушевое дерево и то место, где только что лежала женщина в черном. Но ее там почему-то уже не было.

И все вороны улетели.

Девочки переглянулись.

– Что такое? – растерянно хлопнула глазами Таня. – Ведь она там была! Мертвая! А теперь ее нет! И ворон нет! Но не могли же они ее унести с собой!

– Не выдумывай, – фыркнула Лиза. – Эта женщина, наверное, со склона сорвалась, ушиблась, а потом почувствовала себя лучше, снова на склон вскарабкалась и ушла через лес. А вороны просто-напросто улетели. Хотя нет, вон одна на груше сидит, видишь?

– Нет, – покачала головой Таня, и тут, словно желая непременно показаться ей, ворона сорвалась с ветки, промелькнула над мостом, потом, снизившись, пролетела над девочками и, покосившись на них блестящим круглым глазом, скрылась за высокими кленами, стоящими с одной стороны дороги и отделяющими ее от полей. С другой стороны дороги тоже простирались поля –