Снежная Королева живёт под Питером - Елена Трещинская Страница 5

Каев напился в ресторане "Малиновые ручьи", где отовсюду лилась струйками, потоками, ниточками и ленточками подсвеченная розовая вода. Сознание исчезло в момент выдачи Каеву пальто в гардеробе ресторана. Вместо того чтобы взять машину, он спустился в метро. На конечной станции кто-то вывел его на улицу и посадил в пригородный автобус. Каев сошёл с него на какой-то остановке прямо в сугроб и уснул.

Следующий автобус высадил тётку с сумками. Она увидела торчащие из сугроба ноги. И орала от страха, пока из следующего автобуса не вышел мужчина, и они оба начали ловить машину. Как ни странно, но Каева забрала белая "ауди", куда они впихнули его вдвоём. За рулем сидела женщина в белой шубе и белых перчатках.

Утром Каев проснулся от тошноты. Он лежал на заднем сидении "Ауди", под головой у него была подушка, ноги торчали в открытую дверцу. Машина стояла в кирпичном гараже, скорее, похожем на мастерскую художника: на стенах висели картины, под потолком – плетёный абажур. Было тепло, а в окно виделся заснеженный куст калины с ягодами.

Во дворе Каев определил, что находится на чьей-то даче. Толпа заснеженных ёлок окружала каменный дом. Каев прошёл по расчищенной дорожке к крыльцу, немного подумал, толкнул дверь и сразу почувствовал аромат горячего кофе. Его приятно замутило.

– Входите смелее, – услышал он спокойный женский голос, налёг на дверь, вошел и обомлел.

Он оказался в небольшом холле, перед ним стояла большая белая собака с человеческим взглядом телохранителя, а за нею – её хозяйка. "Она была так хороша! Он и представить себе не мог более умного, более пленительного лица". На ней был огромный вязаный халат из кроличьего белого пуха, застегнутый до подбородка, с широкими рукавами и перламутровыми пуговками… Каев-художник отметил большие светло-серые глаза, словно наполненные холодной прозрачной водой северного моря, полноватые бледно-розовые губы, золотисто-пепельные волосы.

"Королева", – промелькнуло у него в голове. Стал ли он её пленником? Добровольно. Он потерял счёт времени, внешний мир – свою значимость. Влюбился? Вряд ли этими словами можно было определить охватившее его состояние благоговейного рыцаря, пажа Королевы. Вот вам Полярная Звезда – попробуйте влюбиться.

На первом этаже пол был белого мрамора с белыми медвежьими шкурами, а комнат всего две: столовая и кабинет. Второй этаж был устлан белым шерстяным ковром: комната и ванная, с короткой лесенкой в небольшую башенку со спальней Королевы. Столовую сторожили белые скульптуры гномов – один на плечах другого.

Корзину с едой приносила какая-то женщина, оставляла её в прихожей на столике и исчезала.

В кабинете, кроме книг и камина, стояло сухое дерево, упираясь ветвями в потолок, кресло и небольшой письменный стол.

Всё в этом доме было удивительно и просто, а роскошь заменял вкус. Кроме пса, в доме обитали белый кот и белая курица, которая вела себя очень тихо и мудро, а гадила исключительно в лоток.

Большую часть дня Каев был предоставлен себе. Однажды скука толкнула его к книгам. Он погрузился в чтение и потом каждый день после завтрака уходил в книги, как заколдованный. Библиотека Королевы содержала что-то завораживающее сознание. Вскоре Каев стал зачитываться текстами, написанными на совершенно незнакомых ему языках. Голова его, как компьютер, загрузилась таинственными знаниями об истории земли и других планет, звёзд, галактик. Он наполнился невозможными понятиями о невероятном, как рождественский гусь черносливом.

К вечеру Королева выходила из своей спальни в башне, куда Каев не смел даже заглядывать. Они ужинали и вели беседы, которые были как бы продолжением наколдованного книгами состояния. Однажды Королева рассказала сказку:

– На дне океана лежала двустворчатая ракушка. Вокруг неё в странном танце плавали ныряльщики, и она читала их мысли: жемчуг, жемчуг…

"Какой жемчуг? – думала ракушка, – где они его увидели? Я его не вижу, никогда не видела, ничего не хочу о нём знать!" И она уснула. А внутри неё – нелепого шершавого известкового чемоданчика, набитого слизью – таилась жемчужинка…

Ловец жемчуга бросил ракушку в корзину, потом её вскрыли ножом. Свет был такой яркий, что она потеряла сознание. Ракушку выбросили, она подсохла, остатки слизи выели мухи, а створки подхватил мальчишка и запустил ими в другого мальчика, но промахнулся. Чемоданчик шлёпнулся на дорогу, и по нему проехала машина. "Так я – жемчужина?!" – подумала перламутровая бусинка, удобно устроившись в короне короля.

– А я пустой. Я пуст, Королева, – сказал Каев, – ведь не в каждой ракушке есть жемчуг.

– Иди за мной, – стеклянно-повелительно сказала Королева и подвела Каева к большому зеркалу.

Каев заглянул в него, и ледяной ужас снежной сороконожкой пополз по спине: в зеркале он никого не увидел.

– Тебя нет пока, – cказала Королева.

– Пока?!

– Пока в тебе нет любви, тебя нет. Тебя никто не видит, потому что ты не светишься. Ты тёмный во мраке, поэтому тебя и не видно. Тебя видят только те, кто тоже во мраке не светится.

Голова Каева трещала, как телевизор после окончания передач, и он не заметил, как оказался в башенке, в спальне самой Королевы, в её глубоких белых перинах. Она лежала рядом, и её волосы закрывали его, как сугроб, а глаза сияли полярными звездами.

– Ну как, плохо без Бога? – спросила она.

– Без Бога? Причем тут… Мне просто плохо…

– А кто Он для тебя?

Каев замялся.

– Никто, – вежливо сказал он.

– Сирота, – тихо прозвенел голос Королевы по ту сторону окна.

Вдруг она плавно вскинула руки и потянулась. Каев почувствовал озноб.

– А хочешь, – её голос взлетел птицей над всем дачным посёлком, – хочешь, я подарю тебе пару волшебных коньков и весь мир впридачу?

Он впервые услышал её смех: обаятельный ксилофон из сосулек.

– Я тебе помогу, – она наклонилась над его лицом. – Скажи, без чего бы не было тебя?

– Без … жизни, наверное.

– Ну, ладно, браво, мальчик мой, – улыбнулась Королева. – А без чего ты не можешь жить? Подумай.

Тут она поцеловала его между глаз мягкими резными губами. К горлу Каева подкатила дурнота такой силы, что показалась немыслимым блаженством, и голова почти с облегчением определила этот миг как пришествие Смерти. Она улыбалась ему нежно и казалась самым желанным существом на свете.

Каев всем существом почувствовал, что нет смерти как конца жизни. Нет пределов!.. Что за дивное чувство разливается по всему его существу! Да, существу, а не телу! Каев был больше, чем его тело, огромен и лёгок, радостен и… везде! Он был повсюду и нигде!

– Я … не могу… без Любви…

Вселенная превратилась в хоровод поющих цветочков, перемешанных с искрящимися хлопьями снега, бриллиантовой