Радий Погодин - Книжка про Гришку Страница 6

— Ух, миляги! Ух, крепыши! — шумел дядя Федя. Они с дядей Павлом сеть выбирали.

— Чушки! Колобашки! — восклицал дядя Павел.

Милиционер товарищ Дудыкин в это время обретался в соседней деревне, а если бы и рядом был, то без внимания. Караси из Решета-озера у него за серьёзную рыбу не шли, поскольку все лупоглазые. К тому же, если учесть, две трети добычи ловцы обязаны были сдать в колхозную столовую для приготовления фирменного блюда «Карась, запечённый по-новгородски».

Гришка хватал из сетки тяжёленьких бронзовых карасей, бросал их в лодку. Всё думал: есть ли у него ум? Получалось — отсутствие. Ударом без промаха в широком смысле Гришка пока не владел. Мечтаний у него было много; он и сейчас мечтал, что не на маленьком озере Решете карасей ловит, а в Атлантическом океане, но мечты живой, чтобы одна и на долгое время, у него не было. Умения тоже недоставало. Правда, научился Гришка при дяде Феде варить картошку — и в мундире и очищенную. Может быть, имеется у него то самое «кое-что ещё», что ко всему высказанному вприбавку? Над этим вопросом Гришка задумался — сам в руках карася держит большого, тяжёлого, словно из потемневшей старинной бронзы. Показалось Гришке, что карась сказал: «То самое кое-что ещё у тебя, Гришка, имеется, а остальное придёт потихоньку». От неожиданности Гришка пальцы разжал — карась тёмно-бронзовый упал в воду. Показалось Гришке, что шепнул карась ему доброе слово из тёмной воды на прощание.

— Ах ты, Гришка! — зашумел дядя Федя. — Ты кого упустил, размечтавшись?

— Карася, — сказал Гришка.

— Ты Трифона упустил! Я же своими глазами видел. Это был Трифон. Сам!

— Да ну? — огорчился дядя Павел. — Неужели сам? Тогда рыбалке конец. Если Трифона упустить, он всех карасей уведёт. Закопаются караси в ил — и хоть с аквалангами шарь по дну, ни единого не найдёшь.

— Может быть, хватит уже, — сказал Гришка. — А во-вторых, может быть, это не Трифон.

— Пожалуй, и верно, не Трифон, — сказал дядя Павел. — Трифон, пожалуй, побольше будет и потемнее.

— Именно Трифон! — настаивал дядя Федя.

Они сговорились ещё раз сетку поставить для окончательного разрешения спора. Гришку на берег высадили с упрёками и укорами, чтобы в другой раз Трифона не упускал.

«Как же не упускать, — думал Гришка, — его всегда упускать нужно».

Неизвестный за спиной

— Сколько сметаны пойдёт, если вы ещё карасей наловите! — крикнул расстроенный Гришка.

Только он это крикнул, как почувствовал, что сзади взял его кто-то за подол майки — наверное, майка из трусов выбилась — и потянул.

— Стоять! — сказал этот кто-то. — Не оборачиваться. Я сейчас вашу майку съем… Какая всё же невкусная майка. Впрочем, мне ещё вкусных не попадалось.

— Зачем же вы их едите, если они такие? — спросил Гришка.

— Не знаю. Характер у меня отвратительный… Не оборачиваться! Не то я просто не ручаюсь, что будет.

— Как же вы съедите майку, если она на мне? — спросил Гришка.

— Действительно, как? — Тот, кто стоял за спиной, задумался, это было очевидным по его задумчивому сопению. Потом он приказал гнусавым хулиганским голосом, даже с обидой: — Снимайте майку через голову. Живо!

Гришка подумал: «Умный, кто стоит за спиной, или нет?»

Пока думал, майку снял, для чего ему пришлось присесть, поскольку тот, кто стоял за спиной, не выпускал подол майки изо рта.

Когда Гришка майку снял, бросил её за спину и обернулся. И отступил на два шага из страха, а также для удобства дальнейших действий.

Тот, кто стоял за спиной, оказался козлом. Майка зацепилась за рога лямками, натянулась, залепила ему глаза и часть носа.

— Сколько я уже маек съел, но такой отвратительной не попадалось, брюзжал козёл. И заорал вдруг: — Я от неё ослеп! Это безобразие вообще! Какие майки теперь выпускают слепящие! А мальчишки, которые эти майки носят, заслуживают выволочки и взбучки.

На Гришкин взгляд, козёл не был старым, но выглядел плохо. Шерсть свалялась, слиплась сосульками. В бороде репейные шишки. Один бок в зелёную вертикальную полоску, другой — цвета столовского выплеснутого борща.

— Выпустите майку изо рта, — посоветовал Гришка. — Она вам на рога наделась.

— Не выпущу, — сказал козёл.

— Но вы же сами видите…

— Не вижу…

— Но… — Гришка не успел сказать дальше, поскольку козёл, пригнув рога, ринулся на него.

Вы теперь наверху

Гришка бежать. Козёл — за ним. Гришка — во весь дух. Козёл — с ещё большей скоростью. Гришка догадался бежать зигзагами. Козёл по этой причине промахивался, проскакивал, налетал на посторонних прохожих.

На задумчивого парня-дачника наскочил, прямо под коленки его ударил. Парень упал козлу на спину.

— Пардон, — сказал козёл и заорал: — Чую! Этот мальчишка-стервец справа! — И бросился вправо, Гришку догонять.

В автобус попал, из которого выходил приезжий народ. Прямо в дверь. Прямо в чей-то чемодан лбом.

— Пардон, — сказал и заорал: — Чую! Этот мальчишка слева! — И, распугав народ, бросился Гришке вдогон.

На забор налетел. На кадушку, что стояла на табуретке. Уже совсем Гришку догнал, а до дома рукой подать. Гришка подпрыгнул, зацепился руками за ветку кривой берёзы и ноги поджал.

Козёл боднул пустое пространство под Гришкой. Спросил с удовольствием:

— Вы что, провалились? Шею сломали?

В безопасности Гришка слегка отошёл. «В открытый бой мне с козлом вступать невозможно, он сильнее меня и рогами вооружён. Но и бояться его нет нужды» — так Гришка подумал и посмотрел на козла смелым взглядом сверху вниз.

— Молчите? — сказал козёл. — Испугались? Ух, до чего мне приятно, когда меня боятся! Ух, до чего хорошо!

— Я вас не испугался, — заявил Гришка. — Вернее, сначала испугался, а теперь не боюсь.

— Чую, — сказал козёл. — Вы наверху. На дерево влезли. Чего же вы на дерево влезли, если не испугались?

— Я наверху по другой причине.

Козёл засмеялся неприятным смехом.

— Скажите, пожалуйста, по какой же?

— Я не хочу, чтобы вы упрекали себя в том, что незаслуженно обидели человека, да ещё такого, который намного слабее вас.

— Заслуженно не обижают, — сказал козёл. — Заслуженно наказывают. Сильных тоже обижают редко. Сильный сдачи даст… Хотя, если я пива выпью да рассержусь… Ух, тогда я отважный. Даже участкового милиционера товарища Дудыкина могу обидеть… Сейчас я на крышу залезу и с крыши на вас брошусь.

Козёл вспрыгнул на крышу маленького сарайчика. Перелез на крышу большого сарая. С крыши большого сарая — на крышу дома. Гришка не стал дожидаться, пока козёл развернётся, нацелится по запаху и вниз прянет.

Извините за беспокойство

Дядя Федя и дядя Павел сидели у печки, чистили карасей. Они, пока Гришка от козла по деревне бегал, домой возвратились.

— Кто был прав? — спрашивал дядя Федя.

— Ты, Фёдор. Но ничего. Трифона всё равно жарить нельзя.

— И не нужно ни в коем случае, — пробурчал дядя Федя.

Огонь в печке прижался к поду, затем вспучился и вытолкнул в комнату клубок горького дыма. В трубе засмеялся кто-то и закричал:

— Трифона только мариновать! Эх, любил я Трифонов маринованных…

Показалось Гришке — голос знакомый.

Дядя Федя и дядя Павел вскочили. Дядя Федя ответил в печку, отчего борода его опалилась:

— Не раз уже Трифона мариновали. А он всё живой. И не дастся!

В трубе зашумел смех. По крыше топот пошёл.

— Сокрушу! Ух, у меня характер. Ну, Гришка, попался!

А Гришка в избе сидел.

Дядя Федя и дядя Павел посмотрели на него удивлённо.

— Объясни, пожалуйста, что происходит, — потребовал дядя Федя. Но его вопрос был заглушён звуком падения тел, треском забора, грохотом корыта, к забору прислонённого, лязгом ведёрной дужки, а также воплем:

— Ух, набезображу! Где этот, которого я боднул?

В окне показался козёл. Ногами на подоконник влез.

— А, голубчики. Чую. Это вы собираетесь Трифона, моего друга любезного, жарить и мариновать? Я у вас всё тут раскокаю. Отдышусь только.

— Неужели раскокаешь? — спокойно спросил дядя Федя.

— Непременно раскокаю, — подтвердил козёл мерзким голосом. Он даже попытался в окно пролезть и, возможно, пролез бы.

Но тут в открытую дверь вошёл участковый милиционер товарищ Дудыкин, отдал честь и сказал:

— Извините, товарищи бывшие партизаны, я пришёл пригласить вас, чтобы вы рассказали нашему личному составу о геройских делах партизанского отряда товарища Гуляева… А это, простите, кто? — Милиционер товарищ Дудыкин взял со стола ножницы и обстриг майку, которая зацепилась козлу за рога.

Козёл её тут же сжевал. Нахально заявил, что ещё ни разу в жизни не встречалась ему такая невкусная майка, и, промигавшись, уставился на участкового милиционера.