Ирина Карнаухова - Повесть о дружных Страница 6

Но все-таки Таня слушала, что говорила Марья Петровна.

- Вот, Елена Павловна, список вашего класса. Только трудно вам будет сейчас со всеми познакомиться. Очень немногие живут в Бекрятах, остальные по соседним деревням. Лучше бы всего вам встретиться с Нюрой Валовой, она староста класса и девочка серьезная. Она соберет вам ребят в школу, когда вы велите.

- Я непременно с ней повидаюсь, а пока обойду хотя бы здешних.

- Ну ладно, сходите, вот сюда. Тут Кашина, там две Веселовых, там Елохов Ваня.

Марья Петровна, подойдя к окну, показывала Лене избы.

- Вот там, на отшибе, в лугах за лесом - Миша Теплых; только к нему, пожалуй, не стоит вам ходить: еще нарветесь на какую-нибудь грубость.

- А почему?

- Да ведь Миша переросток, ему уже тринадцать лет, а он еще в четвертый класс перешел. В колхозе он работает за взрослого и, правду сказать, хорошо, а в школе ведет себя...

Марья Петровна только зажмурилась и покачала головой:

- Боюсь, вы с ним не справитесь.

- Ничего,- сказала Лена,- попробую. А Нюра Валова где живет?

- Она в Холмах, километра два отсюда. Далековато, конечно.

- Ничего,- говорит Леночка,- дойдем.

- И вот еще, Елена Павловна: вам придется и пионерскую работу в своем классе вести. Пионервожатого у нас не полагается. В классе у вас десять пионеров - Первого мая их принимали... Как? Справитесь?

- Ну, конечно. Я у себя в школе пионервожатой была.

- Вот и хорошо. Ваш ведь класс у нас старший - всем пример должен показывать.

- Постараюсь, Марья Петровна. Спасибо вам за помощь. Пошли, сестренка.

Таня двинулась за Леной, потом вдруг быстро оглянулась на занавеску. Щель в занавеске стала шире, два глаза в упор посмотрели на Таню, шмыгнул веснушчатый нос, и вдруг из-за занавески высунулся язык. Таня погрозила языку кулаком и чинно вышла за Леной.

"Кто там, мальчишка или девчонка? - думала она дорогой.- Вот встречу,как дам, чтоб не дразнился!"

В избе у Кашиных за столом сидели пять девочек, мал мала меньше, и хлебали молоко из чашки. Под столом котенок вылизывал молочную лужицу.

На стук двери все обернулись разом и застыли, крепко сжав в руках деревянные ложки. Девчурки не мигая смотрели на Лену. Молоко капало с ложек на столешницу.

Леночка обратилась к девочке постарше:

- Ты Зоя Кашина?

Девочка молчала.

- Что же, ты меня боишься? Я новая учительница, пришла познакомиться. Ты - Зоя?

Девочка отрицательно замотала головой. Четыре младшие вдруг подняли рев. Леночка растерялась.

- Что вы, ребятки? Я же вас не обижу...

Рев становился все громче и громче. Таня подошла к старшей девочке и спросила:

- Тебя как зовут?

- Сонька.

- А Зоя где?

- На лугу. Сено гребет,- говорит девчонка плаксиво, мелкие слезы тоже начинают катиться у нее по лицу.

- Фу! - говорит Таня.- Плаксы!

Они выходят в сени, но Леночка останавливается, она расстроена.

- Ну, как же так уйти, Чижик? Они чего-то испугались, плачут...

Не так представляла она себе первое знакомство с ребятами!

Таня чуть приоткрывает дверь,- реву не слышно. Девочки всё так же важно сидят за столом и хлебают молоко из миски. Задумчиво выходит Лена из избы.

У Гришиных чисто, прибрано. На окне цветы, на этажерке стопка книг, фотография усатого артиллериста.

Анка Гришина укладывает спять толстенького братишку.

- Да спи ты, спи,- говорит она.

А мальчишка не хочет спать и тычет пухлым пальцем то в ноздри, то в глаза Анке.

Увидев Лену, Анка вытирает руки передником и приглаживает вихры.

- Здравствуй, Анночка!

- Здравствуйте!

- Ты в четвертый класс перешла? У Галины Владимировны училась?

- Училась.

- А теперь у меня учиться будешь.

- Буду.

- Ты училась, Анночка, хорошо?

- Хорошо.

- Какие же у тебя были отметки?

Анночка оживляется.

- Всё пятерки, и одна двойка.

- Двойка! По какому?

- По пению.

- Что так?

- Учительша говорит, что я гудю.

Лена с трудом сдерживает смех, а Таня вся трясется.

- Надо говорить, Анночка, "учительница".

- Учительница.

Разговор явно не получается.

- А мать скоро придет?

- Как смеркнет.

- А ты целый день одна?

- Ага...

Мальчишка больше не хочет лежать и поднимает крик. Лена и Таня прощаются.

У двери избы Веселовых стояла прислоненная лопата.

У дверей Павловых - грабли.

У дверей Самошиных - просто березовое полено.

Сестры не понимают, что это значит, и растерянно останавливаются посреди улицы.

- Что, удивляетесь? - раздается приветливый низкий голос.

У раскрытого окошка сидит старый дед, весь заросший седыми волосами, и курит трубку, выпуская плотные клубы зеленоватого дыма. На носу у него большущие очки. На подоконнике лежит газета.

- Вижу я, городской народ. Обычаев наших не знает. Это, вот, веник или там грабли около двери находятся,- значит, "сторож". Он людям указание дает, что в избе хозяев нету. Значит, и идти незачем. А вы кто будете? Новая учительница?

- Да...

- Я и вижу... А я Елохов, Поликарп Матвеевич, девяносто три года. Наверное, слыхали?

- Слыхала, слыхала,- говорит Лена, но дед ее не слушает.

- Хоть и девяносто три, а еще зорок. Вот и вас увидел! - дед смеется и вдруг спрашивает сердито:

- А зачем без дела по деревне ходишь?

- Я хотела с учениками познакомиться.

- Глупство. Сейчас окучка, полка... От мала до велика все на работе. Сами понимаете, не такое время, чтобы прохлаждаться. Только я один дома, да еще вон кашинские невесты. К вечеру приходи.

Лена покорно кивает и собирается идти.

- Подождите, гражданка,- говорит дед,- вот тут я не разберусь,- он тычет желтым от табака пальцем в карту, напечатанную в газете,- где тут наши, а где "он"?

Лена подходит ближе, наклоняется над картой и видит, что газета лежит вверх ногами. Она незаметно переворачивает ее и начинает объяснять. Таня не спускает глаз с деда.

- Так,- говорит он,- понятно. Можешь ребят учить. Разбираешься. Ведь нарочно тебя испытывал, я и сам разбираюсь. Не смотри, что стар, теперь и старики с понятием.

И дед милостивым кивком отпускает Лену.

Леночка с Таней поднимаются в гору к школе. Лена идет задумавшись.

- Чижик,- вдруг говорит она,- а у нас ведь ничего не вышло. Что-то я не так делаю.

Таня сочувственно кивает.

* * *

Вечером Власьевна учила Лену:

- Ты, Павловна, зря обутку не трепли, по избам не ходи. Теперь дом у колхозника не для житья, а только для спанья. А ночь наша, сама видишь, какая: стыдно и на лавку валиться, когда в поле светло. Наши-то на фронте о всякую пору, небось, не спят. Хочешь с народом знакомиться - в поле иди, на бригады. В работе народ тебе слюбится. А завтра к Нюре зайдем, она тебе ребят из других деревень соберет. Мне тоже в Холмы надобно: жалуются бабы, что колодец у них заваливается, вот мне сельсовет поручил поглядеть. С утра и пойдем.

Как Власьевна ходит по лесу

Власьевна дала Тане маленькие русские сапожки.

- Вот, достала тебе у Марьи Петровны с ее парнишки. А тебе, Лена Павловна, я лукошко приготовила. В лес летом идти - что на базар брести. Стыдно с пустыми руками возвращаться. Да ножик, смотри, с собой возьми. Не позволяю я грибы ломать, грибницу портить. Я на этот счет строга; гриб срезать полагается.

Тропинка вьется сначала через веселые луга, через осиновые рощи, через болотистый ольшаник, а потом робко подходит к опушке хвойного леса.

Из лесу выскочил всадник на молодом веселом коньке, привстал на стременах и строго заорал мальчишеским голосом:

- Эй, бабы, не озорничать мне в лесу: огня не жечь, а то я вас!..

И поскакал дальше.

Власьевна махнула ему рукой:

- Скачи, скачи! Больно грозен! В школу придешь - я тебе пару дам!

- Кто это? - спрашивает Таня.

- Да Мишка Теплых,- усмехается Власьевна,- он сейчас объездчика заменяет, за лесом присматривает. Начальство!

Таня удивляется: что это за Мишка такой, что с ним и Лена, говорят, не справится, и начальство он, и на работах первый!..

- Ну, теперь смотри в оба, Чижик, вот он, лес,- говорит Власьевна.

Тут синие ели стоят сплошной стеной. Седой мох ползет по черным стволам. Солнце с трудом пробивается сквозь густые еловые лапы и золотыми пятаками падает на хвою, на траву, на кудрявый папоротник. Комары жужжат и жужжат над головой.

Таня испуганно всматривается в зеленую стену и поближе подбирается к Власьевне. Мало ли что может быть в черноте такого леса! Вон змея ползет по тропинке, подымая узкую голову. Таня вскрикивает.

- Не бойся,- говорит Власьевна,- это уж. Вишь, он голову поднимает, чтоб ты видела: у него желтые пятна за ушами - значит, не гадюка, бояться нечего.

Нет, Тане этот лес не нравится. В таком лесу, может, и леший бродит с еловой шишкой на лысине, и русалка на ветвях сидит,- не зря ведь Пушкин писал,- "там чудеса, там леший бродит..." Это, конечно, сказки, но всё-таки...

- Что ты, Чижик! - смеется Леночка.- Оробела?