Детские рассказы - Александр Сергеевич Стрекалов Страница 6

Поверив хозяевам, поверив Мишке, в их присутствии быстренько успокоившись и воскреснув, и не чувствуя, главное, боли уже никакой (его перед этим опять чем-то таким укололи: обезболивающим, как он понял), ослик сразу же позабыл и обидчиков подлых и злобных, и недавнюю страшную ночь. Ну и весь тот ужас, конечно же, страх, что неразрывно были связаны с нею. Он вновь был бесконечно счастлив, душою детской, отходчивой на седьмом небе как быстрокрылая ласточка опять порхал, видя всеобщее к себе со стороны людей внимание и заботу.

В другой раз посмотрев преданными и едва среди многослойных бинтов приметными глазками на дружка своего задушевного, милого, на коленках перед ним с пустой бутылью стоявшего, потом на хозяина и хозяйку, Пушок благоговейно подумал, чувство безграничной радости и глубокого сердечного восторга всем естеством излучая, что люди всё-таки – великие существа.

Красивые. Благородные. Добрые…

<июнь 1988>

Сила трения

Жил-был на белом свете в подмосковном городе Балашиха белобрысый семиклассник Денис, который был страшно любознательным и непоседливым мальчиком, ну просто страшно, и который очень любил природу, окружающий мир.

Природу же древние греки называли красивым словом “физис”, от которого и произошло потом название целой науки об окружающем человека материальном мире – физика. И юного героя нашего ввиду этого с полным правом можно было бы называть не иначе как юным физиком – человеком, боготворящим природу и желающим её познать, законы её понять и устройство; а, изучив и поняв, попытаться законы те обуздать, поставить себе на службу.

Немудрено, что уроки физики в школе он более всего любил, всегда их ждал с нетерпением, с удовольствием на них занимался. Что бы ни проходили на тех уроках и о чём бы ни рассказывала учительница, – Денису всё было интересно и значимо, вызывало неподдельный восторг. За что его справедливо прозвали в классе “Дениска-природовед” и на что он, к слову сказать, на одноклассников не обижался. Совсем-совсем. Наоборот, очень гордился этим…

Однажды весною – было это в марте или апреле – проходил Денис с товарищами важнейшую природную силу – силу трения, и связанный с этой силой физический закон – закон Гука. Ну и наш непоседа-природовед, по обыкновению, заинтересовался темой, которая очень его взволновала, идей и замыслов в голове множество родила. И были все они “архиважными” и “архиполезными” для страны, разумеется.

«А что бы было, допустим, если бы не было в природе трения? – подумал Дениска ещё на уроке, слушая рассказы учительские про коварство изучаемой силы: сколько-де она людям нервов портит, доставляет ежедневно хлопот, различных масел и солидолов заставляет изобретать для агрегатов народнохозяйственных и механизмов, на какие идти ухищрения. – Тогда все смазки машинные и присадки можно было бы смело выкинуть на помойку. Потому что всё бы тогда вертелось-крутилось и так… Мало того: можно было бы, вероятно, сев на санки и разогнавшись как следует, легко потом по инерции объехать весь мир, не изобретая вечного двигателя или ещё чего… Двигатели вообще были бы тогда не нужны. Зачем?! Вон сколько мороки с ними – и с бензинными, и дизельными, и электрическими!…»

Подобная головокружительная перспектива кругосветного саночного путешествия – автономного, что немаловажно, и независимого, доступного, по идее, каждому, – очень его тогда увлекла. И он весь оставшийся день, не переставая, только об этом и думал. Ходил и мечтал ошалело, как хорошо бы было, действительно, вскочить в лежащие на балконе сани, на которых он с горок катался маленьким и приличные скорости развивал, нажать на кнопочку на каком-нибудь волшебном пульте, отменяющую силу трения, оттолкнуться ногой от небольшого пригорка – и помчаться потом с ветерком по России-матушке и всему земному шару, ни за что не цепляясь в пути, нигде беспричинно не останавливаясь. «Разве ж не интересно это?! разве ж для науки не важно?! А в целом – и для всего промышленно-транспортного комплекса нашего государства?! – резонно и гордо спрашивал он самого себя. – Думал ли кто об этом когда? трение ликвидировать пробовал ли?… А если пробовал, – то как это всё у того изобретателя получилось? И получилось ли?… Эх! посоветоваться бы с кем-нибудь! Мыслишки свои горячие, новорождённые, обсудить…»

– Пап! – мечтательно обратился он вечером к пришедшему с работы отцу, авторитетнейшему для него человеку, инженером работавшему в оборонном НИИ и многое из физики знавшему, просвещавшему его не единожды во многих её областях. – Мы вот в школе сегодня силу трения проходили. Весь урок нам учительница про неё рассказывала: как она, проклятая, всё на свете портит и тормозит, масла различные изобретать заставляет, производить запчасти и всё остальное… А теперь вот ты мне скажи своё мнение как инженер: можно ли как-нибудь отменить эту силу, как ты думаешь? Или хотя бы ослабить?

– Нет, нельзя, – не задумываясь, сухо ответил отец, на сынишку недоверчиво глядя.

– Почему? – удивился Денис.

– Ну хотя бы потому, дружочек ты мой, что сила трения – разновидность другой фундаментальной силы – гравитационной, отменить которую ну никак нельзя.

– Почему? – не унимался с расспросом Дениска.

– Да потому что, отменив гравитацию, мы развалим с тобой весь мир, – ответил ему отец серьёзно и как большому, по статусу равному себе человеку, как прежде ни разу школьнику-сыну не отвечал. – Весь мир наш как неким природным волшебным клеем гравитационным взаимодействием держится, которое, в свою очередь, является составной частью других фундаментальных физических взаимодействий, не менее важных и нужных.

– Каких? – восторженно допытывался сынуля, глаза которого расширялись и загорались всё больше и больше, “фонариками” маленькими становясь, так что нельзя уже было на него без улыбки смотреть; а, главное, отойти уже просто так нельзя было, на вопросы заковыристые, для него крайне-важные, не ответив, его фонарики-глазки не загасив…

Отец с запозданием понял, по опыту прежнему знал, что элементарно попался, про другие фундаментальные взаимодействия кичливо упомянув. И эти “почему” и “как” теперь уже до тех пор не кончатся, пока не объяснишь сынишке хотя бы вкратце элементарного устройства мира, его любознательность не удовлетворишь, в головке его ненасытной всё по местам не расставишь. Такого уж он вырастил паренька – на горе себе любознательного и непоседливого.

Делать было нечего, как говорится: “назвался груздем – полезай в кузов”. Хочешь, не хочешь, а мозги свои, работой и без того перегруженные, напрягай и в очередной раз, дома теперь, доказывай своё высокое инженерное звание –