Крикса - Александр Александрович Матюхин Страница 62

Тут как раз вернулись братья. Оба одетые и обутые. Оба выглядели уставшими и сонными и даже не спорили, а вяло толкались. Царапина на лбу Марка вздулась, не помогла даже перекись водорода. Пыль, наверное в ней проблема.

– Докладываю обстановку, – сказал Добрыня, присаживаясь на ступеньки возле связанного старика. – В лагере по-прежнему все спят, пусто и тихо. У причала одна лодка. На часах три, время поесть чего-нибудь. Сосисками пахнет, я сейчас умру от голода.

Пообедали быстро. Галка голода всё ещё не ощущала, но старательно съела всё – и сосиски, и горячий хрустящий хлеб. Марк и Добрыня отправились в столовую искать чай и вернулись с несколькими пакетиками и чайником. Чайник был старый, пластмасса в двух местах у основания почернела и съёжилась, будто к ней прислонили что-то горячее. Закипал медленно и нехотя. Как и все вокруг, он не желал торопиться.

Вязкий день.

Тут Галка поймала себя на мысли, что все они как будто оттягивают следующий шаг. Ждут чего-то или просто не решаются на что-то более важное. Она и сама сидела и молчала, растянувшись на скамейке и подставив лицо тёплому солнцу. Двигаться было лень, что-то решать тоже. Хотелось, чтобы этот солнечный день не заканчивался, а ещё больше ей хотелось, чтобы, если закрыть глаза и открыть, ничего страшного после этого не произошло. Как в сказке. Родители бы проснулись, папа наконец-то отправился на рыбалку за щукой, а мама собирала бы в лесу грибы.

Хотелось, да. И другие молчали. Юлия смотрела на чайник, который кипел, кипел, но всё никак не закипал. В горячем воздухе не было видно пара, только слышно, как он с усилием вырывается сквозь узкий носик.

Старик вообще лежал на спине с закрытыми глазами, ни жив ни мертв. Потел он обильно и покашливал время от времени.

Время замедлилось, растянулось, прожаривалось в застывшем куске горячего лета. Странное ощущение…

Никто не решался. Впереди самый важный шаг, самый страшный и ответственный. А никто не решается. Наверное, во время любой войны такое всегда происходит. Перед сражениями. Командующие армиями бродят по своему кабинету, курят, морщат лбы и оттягивают важный приказ до последнего. Потому что отдать такой приказ легко, но после этого назад уже ничего не вернуть, и пути не будет. Человеческие массы сдвинутся с места, история придет в движение, и всё. Крупный кадр, на чёрном фоне большие белые буквы: ФИНАЛ.

Галка тоже наморщила в задумчивости лоб. Мысли, лезущие в ее голову, были сейчас как каша.

– Может, поплывём? – пробормотала она, разрывая окружающую вязкость усилием воли.

И сразу Добрыня и Марк облегчённо выдохнули и соскочили со стульев.

– А что, давайте и поплывём.

– На раз-два поплывём, быстрее ветра.

И время, застывшее янтарём на блике солнца, пошло трещинками. Жара рассыпалась, и Галка поняла, что будто вынырнула из затягивающей дрёмы. Неужели это снова были проделки криксы?

– Сколько сейчас времени?

– Половина пятого, – присвистнул Добрыня, сверяясь с мобильным телефоном. – Вот это мы бездельничали. Заход солнца уже через три часа.

– Я как будто… – Юлия потёрла виски. – Как будто в паутину липкую попала. Спать хочется невыносимо.

– Всем хочется, – сказала Галка. – Похоже, это все сделано специально.

– Она может, – подал голос старик. – Милая, скажи своим ребятам, чтобы отнесли меня к воде поближе. Там прохлада, травка, ветер, а тут я скоро высохну, как таракан под холодильником.

Добрыня вздохнул.

– Чемодан тащи, старика тащи…

– Вместе управимся.

Морок нужно было поскорее развеять, и Галка, открыв чемодан, взяла два полена и направилась по дороге к лодке. Поленья были тяжёлые и неровные, от них пахло горклым маслом и пылью. За прошлые десятилетия они огрубели, лишились коры. Интересно, гореть-то они вообще будут?

Галка обернулась. Сзади догоняла Юлия с оставшимися поленьями, верёвкой и серым покрывалом, перекинутым через плечо. А Добрыня и Марк возились со связанным стариком и вторым покрывалом. Кажется, они снова спорили о чем-то при помощи «суефа». Не иначе, спор их был о том, кто ни разу не остановится во время длинного пути или кто выдохнется из них первым.

Проходя мимо своего дома, где крепко спали родители, Галка не удержалась и зашла внутрь. Странное у неё было ощущение, будто сон пустил здесь корни, просочился сквозь обычную реальность и сам обрёл некую осязаемость. На столах уже успела скопиться серая пыль, в воздухе пахло сыростью и затхлостью, а свет был будто приглушён, тусклый такой. Свет такой был только перед закатом.

Родители её мирно лежали на кровати в обнимку, сбросив одеяло на пол. Такие родные. Папа похрапывал, мама обнимала его, положив голову ему на грудь. Отдохнули, называется. На сто лет вперёд.

На столике у окна никто, конечно же, так и не убрал игру. Фишки и кубики аккуратно лежали в маленьком пакетике, у игрового поля один уголок был подогнут, а ещё кое-где начала облезать краска. Галка подошла, сложила аккуратно поле и убрала обратно в коробку. Когда они победят криксу, родители снова проснутся, и потом они обязательно все вместе поиграют, как и собирались. Почему-то внутри дома ей было трудно дышать и глаза щипало. Наверное, от подступившей грусти.

Уже на улице Галка подошла к опрокинутому мангалу и взяла из травы бутылку с розжигом. Пригодится для дела.

Лодка у причала действительно была всего одна. Поверхность озера при таком душном безветрии казалась ей чёрным зеркалом с редкими вкраплениями красивых жёлтых кувшинок и зарослей рогоза вдоль берегов. В этих зарослях до сих пор обитали щуки, которых так хотел поймать папа. Радовались, наверное, что сейчас вокруг тихо и пустынно, никто за ними не охотится и удочки в озеро не забрасывает…

Галка сложила поленья в лодку. Подоспели Юлия и братья. Марк и Добрыня подтащили покрывало со стариком, уложили его в небольшую тень под двумя ивами, где травы было немного и берег низкий, прохладный.

– Что нам с вами делать? – спросила Юлия. – Вы же тут изжаритесь.

Галка не хотела думать в таком ключе, но старик уже не просто обильно потел на солнце, а прямо-таки высушивался и становился… похожим на мертвеца, да. Глаза у него впали, кожа пожелтела, всюду на лице и на открытых участках его кожи разбухли тёмные пятна и подтёки. Особенно под веками и на шее. Он умирал, или возвращался обратно к своему настоящему состоянию. А может, и то и другое делал одновременно.

– Бросьте в воду, – попросил старик глухо. – Всем будет хорошо. Если одолеете криксу, я