Зинаида Шишова - Приключения Каспера Берната в Польше и других странах Страница 7

- Бог мой! - закричал купец обрадовано. - Как же я не узнал брата панны... то есть сына ясновельможного пана Суходольского! Не родственник мой, а я собственной персоной веду дела пана Суходольского. Если не ошибаюсь, я вижу перед собой панича Збигнева, сына старого пана Вацлава? Осмелюсь спросить, в добром ли здравии находится сейчас пан отец молодого панича, его уважаемая пани мама, а также его прекрасная сестрица паненка Ванда?

- К сожалению, я уже давно не получал писем от родных, но, поскольку дурные вести доходят быстрее, чем хорошие, надо полагать, что дома у нас все здоровы...

- В таком случае я могу сообщить паничу более свежие новости, так как на прошлой неделе имел счастье посетить дом пана Суходольского в Гданьске. Родители молодого человека живы и здоровы и не нарадуются на свою доченьку Вандзю, которая, да будет мне позволено сказать, за последний год из нежного бутона превратилась в роскошно распустившуюся розу. - Заметив, однако, что разговор о сестре не очень пришелся по сердцу его собеседнику, купец тотчас же переменил тему. - Следовательно, этот молодой кавалер, за какие-то грехи изгнанный из академии, является коллегой уважаемого панича Збигнева?

- И коллегой, и лучшим другом, и, можно сказать, братом, - горячо подхватил Збышек. - Полагаю, что и сила, и ловкость, и храбрость моего друга весьма пригодятся вам в пути. Очень прошу вас, господин купец, доставить его в Вармию! Должен добавить, что Каспер - ваш земляк, гданьщанин!

- Просьба члена уважаемой семьи Суходольских для меня закон! торжественно провозгласил купец.

- Может, пан Куглер думает, что для бедного студента не по средствам будет плата за проезд? Однако не беспокойтесь... - начал было Збигнев.

Но собеседник тут же остановил его широким жестом руки:

- Какие могут быть разговоры о деньгах, о плате, если вы даете мне возможность оказать небольшую услугу одному из Суходольских! Только, умильно добавил купец, - об одном вознаграждении я пана Збигнева все-таки попрошу: в память об этой приятной встрече прошу пана Збигнева называть меня не "пан купец" и не "пан Куглер", а попросту "Адольф", как принято между, добрыми знакомыми.

Каспер с надеждой глянул на своего друга, но выражение лица Збигнева ничего хорошего не предвещало. Тогда умоляюще, как на молитве, сложив ладони, Каспер только произнес: "Збышек!". И Збигнев, чуть поморщившись, ответил:

- Я, конечно, постараюсь запомнить имя пана Куглера... Это ничтожная плата за то одолжение, которое пан Адольф мне окажет, доставив моего друга в Вармию, а еще лучше - в самый Лидзбарк, к канонику Миколаю Копернику.

- К племяннику его преосвященства епископа вармийского? подобострастно спросил Куглер. - Доставим, доставим, дорогой пан Збышек!

Обнимая на прощанье товарища, Збигнев смущенно сунул ему небольшой томик в кожаном переплете:

- Это хоть и не о морских науках, а только философские размышления какого-то грека Феофилакта Симокатты, но перевел их на латынь этот самый Коперник... Только что купил у проезжего монаха...

Когда боцман Конопка вернулся в харчевню, Збигнева он уже не застал, а будущие попутчики - купец и студент - вели застольную беседу, как добрые приятели. Узнав, что Каспер отправляется с ним в Лидзбарк, боцман не мог прийти в себя от радости.

- Вот это да! Вот это хорошо! - бормотал он, похлопывая по плечам то Каспера, то Куглера. - Вот отец твой, Касю, радуется сейчас на тебя с того света! Канонику Миколаю я представлю тебя самолично, а уж он не даст пропасть сыну Роха Берната! Да и сынок ведь не лыком шит: и астролябию, и секстант, и компас знает, и в небесных телах разбирается. А "понимать облака" или по цвету воды определять близость суши - уж этому я тебя научу! А если придется нам в Алжире или Тунисе побывать, тут Вуек твой и капитана и шкипера за пояс заткнет! Купить ли что, или продать, или нанять лоцмана, чтобы тот корабль между рифов провел, - для этого, сынок, нужно их языческую тарабарщину знать... А я ведь без малого три года пробыл в плену у алжирского бея, пока не выкупил меня капитан Рох, да упокоит господь его в садах праведных! Но зато я могу любому капитану службу сослужить: не хуже какого-нибудь турка с алжирцами да тунисцами разговариваю...

Вечером, покончив с лекциями и занятиями, в харчевню ввалилась вся честная студенческая компания. Спели на прощанье "Gaudeamus", "Паненку Крысю" и другие старые любимые песни. Распрощались, как сказал Генрих, "с улыбкой на устах и со слезами в сердце". Каспер печально отметил про себя, что Збигнев ни словом не обмолвился о Митте, - очевидно, повидаться с девушкой сегодня ему не удалось.

На рассвете следующего дня Каспер отправился с Вуйком на конюшню увязать как следует возок, покормить лошадей, смазать салом полозья.

Улицы Кракова были безлюдны, над городом стояло тихое зарево восхода.

- К хорошей погодке, - сказал Вуек, с таким удовлетворением потирая руки, точно не кто иной, как он, боцман Конопка, сотворил это розово-голубое небо, этот прекрасный и величественный город и даже этих сытых, крепких лошадок, которых Каспер запрягал сейчас цугом в возок, поставленный на полозья.

- Хорошо, сынок, как скажешь? - весело спросил боцман.

- Хорошо, - отозвался юноша печально. - А как ты думаешь, Вуек, придется ли мне еще вернуться в Краков, повидать друзей, съездить к матушке, поклониться отцовской могилке?

- Эх, сынок, - понимающе заметил Конопка, - не в одной матушке и не в товарищах или в отцовской могилке тут дело! Погоди, вернешься на вармийском корабле из плавания в индийских шелках да в утрехтском* бархате, тогда не только профессор твой, но и любой придворный будет рад выдать за тебя свою дочку!.. Стой-ка, стой, а не к нам ли эти люди?

______________ * В Утрехте в те времена вырабатывался лучший в Европе бархат.

В конце пустынного переулка Каспер разглядел две темные, быстро движущиеся фигурки.

- Бегут, точно их нечистая сила гонит, - проворчал Конопка. - Каспер, а Каспер!

Но Каспер уже бросился за ворота.

- Хвала пресвятой деве! - с радостью произнес боцман, увидев, что тоненькая белокурая девушка кинулась на шею его любимцу. - А то уехал бы хлопец с тяжелым сердцем.

Когда Каспер вернулся в харчевню, проснулся уже и Куглер.

- О-о, молодой человек сегодня гораздо веселее смотрит, чем вчера! - с удовлетворением отметил купец. - Я рад, что содействовал такой перемене настроения.

Каспер действительно не мог сдержать улыбку. То, что наперекор воле отца Митта на рассвете в сопровождении служанки тайком убежала из дому, чтобы попрощаться со своим нареченным, наполняло сердце юноши гордостью и нежностью. И все остальное сейчас казалось ему не стоящим внимания.

Сытые кони бодро уносили возок по укатанному снегу все дальше и дальше на север.

Там, где на горизонте виднелись низкие, пологие холмы, остался Краков. Уже несколько дней дорога вилась грязно-белой лентой среди заснеженных полей и рощиц. У окраин редких деревень чернели придорожные распятия или наивные, деревенской работы изображения святой девы. Наши путники истово крестились и снова неслись вперед. Кучер-боцман торопился засветло добраться до какого-нибудь жилья - с наступлением темноты на дорогах пошаливали разбойники, да и волков за эту зиму развелось немало. Когда на рытвине возок встряхивало посильнее, Каспер невольно валился на колени к соседу. Куглер только пыхтел да отдувался, а иногда даже пытался пошутить:

- Потише, господин студент. Только бы вы не задавили меня по дороге, а с волками да с разбойниками я, даст бог, справлюсь.

Ни с волками, ни с разбойниками путникам встретиться не пришлось, но все-таки кое-какие дорожные приключения их ожидали.

Завечерело. Приставшие лошади пошли шагом. Возок подъезжал к селению. Ветер переменился, мороз спал, и Куглер откинул меховой капюшон своего плаща. Каспер повнимательнее присмотрелся к своему спутнику. Лицо жизнерадостного и неглупого человека. Черты правильные, но несколько тяжеловатые. Подчеркнутая простота обращения очень располагает к себе, но вот глаза как-то бегают...

"А впрочем, что мне за дело до его глаз и вообще - что мне до этого купца! Подвезет меня - и ладно, и больше мы с ним, вероятно, не встретимся". Откинувшись на кожаные подушки возка, Каспер приготовился, по примеру Куглера, задремать, да не тут-то было: седоков так сильно тряхнуло, что они оба стукнулись лбами.

- Куда прешь, пся крев! - услышал Каспер окрик пана Конопки.

Что-то больно толкнуло юношу в бок: это моментально проснувшийся Куглер вытаскивал из-за пояса длинный пистолет. "Эге, - с удивлением подумал студент, - оказывается, купцы сейчас, как и дворяне, чуть что - хватаются за оружие".

Из темноты выплыло какое-то светлое пятно, которое Каспер в первую минуту принял за спустившееся с небес облачко, но мычание коровы, тонкое блеяние и дробный топот копыт подсказали ему, что перед ним небольшое стадо.