Андрей Пумпур - Лачплесис Страница 8

Двинулись оба они на равнину и остановили

Бой начинавшийся... Там, где упал великан меж горами

Кангарскими, и доныне видна широкая яма;

Люди её по сегодня зовут "Великаново ложе".

А его палица будто б лежит и поныне в болоте.

Пышноветвистые, узорнолистные

Ещё красуются в Балтии дубы.

Стражи отчизны, герои отважные

Ещё не вывелись в нашем народе.

Сёстры, сплетайте венки им зелёные!

В песнях прекрасных их воспевайте!

Латвии девы, Лачплесис в песнях

Будет прославлен - низвержен Калапуйс,

В диких горах победил его Лачплесис,

Мира просить великана заставил он.

Эсты к нам больше притти не посмеют

Грабить добро и пугать наших девушек.

Братья!46 Корчуйте новины лесные!

Матери! Осенью пиво варите!

Весело будет на дружеских свадьбах

Петь, пировать и плясать поезжанам.

Первому - Лачплесису пожелаем

Милую по сердцу выбрать невесту!

С песней такою Лаймдота с девушками выходила

В поле из Буртниекса замка навстречу отцовскому войску.

Мир заключив, с ликованием Буртниекс домой возвращался.

И украшали венками из свежих листьев дубовых

Девушки воинов, - Лаймдота Лачплесиса увенчала;

Он же и воины девушкам песней такой отвечали:

Где есть дубы, там и липы красуются.

Где есть герои, есть девушки милые.

С радостью жизнь отдадут наши воины,

Родину оберегая от недругов

И охраняя сестёр своих девушек.

Ярче пусть блещут веночки расшитые*,

Пусть этот блеск никогда не туманится!

Лайминя-мать их растила для Латвии

Милых, усердных, разумных, приветливых,

И если мне ниспошлёт тебя Лайминя,

Лаймдота - милая дочь моей Латвии,

Жить для тебя поклянусь я, любимая!

Буртниекс, восторженно глядя на них, сам петь с ними начал.

Радость великая сердце у каждого переполняла.

Лаймдота в замок всех пригласила и там угощала

Воинов славных. Буртниекс велел для них выкатить мёду.

Лачплесис был счастливее всех: сама обносила

Лаймдота мёдом гостей и пила за здоровье героя.

И прокатилась витязя слава по землям балтийским.

Так превратился умысел злой - уничтожить героя,

Волей бессмертных, в удачу высокую, в громкую славу.

__________________

* Веночек расшитый - латышский национальный женский

головной убор.

Лачплесис вечером как-то один спустился под своды

Замка, в покой сокровенный, где древние свитки хранились.

Там он увидел в нише стены приоткрытые двери.

Раньше дверей этих не замечал он. Факел поднявши,

В дверь заглянул он и ход потайной за дверью увидел.

Узкие камни ступеней вели в подземелье.

Лачплесис долго спускался и вот очутился

В замке старинном. И скоро по звуку шагов догадался

Он, что в замок попал затонувший, что над крутыми

Сводами замка глубокого озера высятся воды.

Много покоев, наполненных разным добром, миновал он,

Древним оружьем, какого дотоле нигде он не видел.

Тут он заметил свет, исходивший из дальней палаты.

Медленно он в ту палату вошёл. Там лари громоздились.

Бирками, свитками древними, досками с письменами

Полки забиты. Каменный стол стоял средь палаты.

Тускло горящий светильник стоял на столе, и сидела

Девушка там со свитком в руках, погружённая в чтенье

Так глубоко, что вошедшего юноши не замечала.

И лишь когда подошёл он, звуком шагов его будто

Пробуждена ото сна, подняла она голову тихо.

"Лаймдота, ты не сердись, что я покой твой нарушил!

Мне благосклонная Лайминя встретиться здесь предсказала

В этом чудесном чертоге с тобою, как с доброю феей.

Дверь потайную нечаянно я наверху обнаружил,

И в подземелье спустился, пришёл в этот замок волшебный.

Здесь ты сегодня; позволь хоть мгновенье пробыть мне с тобою!

В тайные древние свитки позволь заглянуть! Мне сдаётся,

Этот чертог затонувший тот замок и есть, о котором

Ты мне рассказывала?" - "Да, тот самый! - ему отвечала

Лаймдота. - Как это дверь я сегодня закрыть позабыла?

Только отец её ведал да я. Но уж раз обнаружил

Ты затонувший наш замок, останься! Читать будем вместе

Праотцев наших преданья и их прекрасные песни".

"Ах, как хотелось бы мне с такою подругой прекрасной

Вместе остаться навек у наших преданий великих!"

"О, никогда сгоряча не высказывай сильных желаний!

Лаймдота отвечала. - А то подслушают боги,

И неожиданно наше желанье мгновенно исполнят,

Так чтоб потом не раскаяться! Знай: с околдованным замком

Связано счастье моё. Последняя Буртниексов дочка

Сужена в жёны герою тому, кто в замке пробудет

Ночь и останется жив. Тогда рассеются чары,

И на поверхность озёрную вместе с героем

Замок поднимется". Взяв её за руку, юноша с жаром

Вымолвил: "Лаймдота! Буртниексов славных последняя дочка!

Здесь, в сокровенном чертоге отцов твоих, правду скажи мне:

Можешь ли ты полюбить всем сердцем Лиелварда сына?

О, если б так!.. Я найду в себе силы на дело любое!

В замке остаться и чары разрушить горю я желаньем!"

Лаймдота молвила тихо: "Могу! И жить будем вместе

И, если надо, вместе умрём за народ наш латышский".

Лачплесис милую обнял: она головой русокудрой

Тихо склонилась к нему на плечо, и два сердца горячих,

Два благородные сердца, полные славных достоинств,

Сладко слились, как два редко встающих над миром светила.

Волны шумели над кровлями древнего Буртниексов замка.

Месяц мерцал сквозь высокую воду. Лёгкие тени

Роем скользили по горницам замка и улыбались

Радостно, видя влюблённых чету. Но не замечали

Те ничего, ничего не слыхали, - чистым, огромным

Полные счастьем. Раз только в юности, первой любовью

Счастье такое даруется людям в обманчивой жизни.

О быстрокрылое, краткое счастье! Зачем ты так рано

Прочь улетаешь? Ты рай на земле созидаешь мгновенно

И в то ж мгновенье из рая избранников прочь изгоняешь.

Но неужели мгновение счастья не перевесит

Века трудов и мучений? Да! Перевесит. Мгновенье

Яркого счастья любви и долгие годы страданий

И, наконец, - всезабвение смерти, когда безразлично,

Счастлив ты был, человек, иль несчастен за век свой короткий.

Тою порой, пока витязь и Лаймдота переживали

Счастье небесное, злоба поблизости их не дремала.

В тёмное замка окно глядела змея водяная,

Яростью взгляд пламенел, словно Спидалы чёрные очи.

Лаймдота первой очнулась, молвила, что уже поздно,

Близится полночь и надо наверх уходить поскорее.

Лачплесис твёрдо решил в замке на ночь остаться.

Видя, что все уговоры напрасны, Лаймдота скрылась.

Полночь настала. Так вдруг морозно сделалось в замке,

Что не вытерпел Лачплесис. В нише валялись обломки,

Ларь там был полуистлевший - витязь зажёг их и, греясь

Возле костра, принялся ожидать, что дальше случится.

Вихрь закружился по замковым залам. Озёрные воды

Забушевали за окнами. С грохотом дверь распахнулась.

Семь эфиопов в залу втащили огромный раскрытый

Гроб. В нём лежало чудовище с синею мордой, с клыками,

Словно кирки, и с ногтями, как сабли. Вначале казалось

Мёртвым страшилище это, потом начало оно вскоре

Ёрзать в гробу, раскрыло глазища и завопило:

"Ой, как мне холодно! Ой, как я зябну!" Дрожь поневоле

Лачплесиса охватила. Таких неистовых воплей

Вынести был он не в силах. Разжёг свой костёр он пожарче,

Сгрёб он верзилу, из гроба выволок мигом,

Близко к огню посадил и сказал ему: "Грейся, негодный,

Но не ори так противно!" А тот вопил ещё громче

И норовил ухватить зубами косматые уши

Витязя. Видно, он знал, что сила в ушах у героя.

Юноша, сопротивляясь ему, рассердился и прямо

В пламя пихнул его. Шерсть на боках запылала верзилы.

Заскрежетал он, завыл, моля, чтоб пустил его витязь.

Не отпустил его витязь, сказав: "Не пущу тебя, прежде

Чем этот замок со дна наверх не поднимется, к свету!"

С грохотом дверь распахнулась, и с дьявольским визгом вбежали

Спидала-ведьма и прежние с нею семь эфиопов.

Были у всех в руках докрасна раскалённые вилы,

И налетели на витязя все, заколоть угрожая,

Спидала яростней всех нападала, сверкая глазами.

Трудно стало герою нечисти сопротивляться.

Зеркальце Стабрадзе, вытащив из-за пазухи мигом,

Выставил перед врагами. Отчаянный вой прокатился

Гулко по замку. Чудовища в страхе попадали на пол,

И мгновенно вскочили и, пыль подымая, удрали.

И всё утихло. Пыль улеглась. Дуновением свежим

Влажного ветра очистился воздух. Свет показался

В дальней палате, и вышел оттуда старец почтенный.

Лачплесиса он приветствовал: "Витязь мой! Счастья желаю

Я и тебе и народу латышскому! Выгнал ты нечисть,