Анастас Павлов - Капитан Страница 8

- Вот погоди, вернется отец - ох и достанется ж тебе! Мичман сглотнул. Это уж без сомнения! Словно библейский пророк, Мичман отчетливо видел ближайшее свое будущее. Одна только надежда на отходчивое сердце мамы. Если попросить ее... Мичман сделал еще глоток и застыл в прежней позе - неподвижный и молчаливый. Судьба!

...Трудней всего идти, когда тебя волокут за ухо. Еж гундосил: "Ой, ма!.." - и все норовил так приладиться к походке матери, чтобы хоть немного ослабить нагрузку на ухо. А мать энергично подтащила его к колонке во дворе, пинком придвинула лохань и пустила воду.

- Отстираешь рубашку - получишь другую!

Еж видел ее тень на плитняке двора, - пришлось приниматься за стирку. Мать постояла, постояла и ушла. Еж тут же подобрал с земли соломинку и стал пускать мыльные пузыри.

...С матерью Султана, большой чистюлей, чуть не приключился сердечный приступ. Она прижала руку к груди, закрыла глаза и пошатнулась. Впрочем, она тут же пришла в себя.

- Какое свинство! Где ты так вывозился?

- Упал, - простодушно соврал Султан.

- Где ж это можно так упасть? - В голосе ее зазвучали первые громовые раскаты. - Где? Отвечай!

- На молу.

- Что еще за мол?

- Дамба.

Она двумя пальцами ухватила его за единственное чистое место на воротнике, повернула во все стороны, недоумевая, откуда взялись эти бесчисленные черные и коричневые грязные пятна. Будь на теле у Султана хоть одно свободное от грязи место, наверняка бы она его по этому месту отшлепала.

- Что ты там забыл?

- Лекарственные травы собирал.

- Вот я тебе сейчас соберу травы!

Буря грянула!

- Вон, вон отсюда! Ты мне весь дом перепачкаешь! В гроб ты меня вгонишь!

Она скрылась в доме, и Султан, чинно застывший на пороге, оголодавший как собака, услышал громкие ее причитания:

- За что на меня такая напасть? Как я мечтала иметь чистенькое дитятко, которое светило бы мне, будто ясно солнышко...

Немного погодя она снова появилась - в нейлоновом фартуке, с кастрюлей горячей воды, маленькой жесткой щеткой и мылом.

Султана раздели и отмыли от грязи самым тщательным образом. Вода обжигала его, щетка драла кожу, мыло щипало глаза. И надо же было, что в довершение всего появилась Румяна - ей, видите ли, не терпелось узнать, решил ли он задачки по арифметике.

Когда Султан засверкал, будто ясно солнышко, и сел за стол, мама присела рядом, заговорила тихим, проникновенным голосом:

- Ну, можно ли так, Руменик, зачем так делать, сыночек? Посмотрел бы на других детей, взял бы с них пример. Ой, как же повезло маме Стефчо или Петеньки - всегда они чистенькие, аккуратненькие, пятнышка на них не увидишь.

Султан кивал в ответ - кротко, обещающе...

Разумеется, пострадали далеко не все участники битвы. Иные совсем незаметно перешли к мирной жизни.

Ваню, к примеру, прошмыгнул в чулан так, что никто его не увидел, стянул замызганную майку, запихнул ее в кучу нестираного белья и надел другую. Взял сетку.

- Мама-а, я пошел за хлебом! - прокричал он уже со двора.

Впервые Юнга добровольно, даже с горячим желанием, отправился занимать очередь за хворыми старушками.

У Петьки-Седого вообще никого дома не оказалось, и, пока родители вернулись с работы, он успел замести следы - вымылся сам, выстирал рубашку и сел за уроки.

Пейчо использовал свой поэтический талант - сочинил целую героическую историю. Будто возвращался он из школы. Глядит, навстречу маленькая девочка. Она горько-прегорько плачет. Слезы так и текут.

- Как ее утешить, мама? Какие-то хулиганы отняли у нее новый цветной мяч. Я возмутился до глубины души. Какие же есть плохие дети!

Он разыскал их. И хотя было их трое, отнял у них мяч, вернул девочке. Она заулыбалась. Слезы высохли. Девочка гладила рукой мячик и благодарила его, Пейчо. А в это время хулиганы начали швырять в него комками грязи.

- Ты хорошо поступил! - одобрила мама. - Лучше нечистая одежда, чем нечистая совесть.

И дала ему денег на кино.

Капитану тоже пришлось соврать - ловил, дескать, рыбу, поскользнулся и упал в воду.

К великому его огорчению, у него вскоре начался озноб. Поднялась температура. Мать побежала за доктором.

Пришел отец Султана.

- Вдохни!..

- Выдохни!..

Приговор вынес суровый:

- Сильная простуда. Три дня сидеть дома. Вот эту микстуру - три раза в день по столовой ложке. Горячий чай и аспирин...

В дверях он остановился:

- Скажи, Боян, ты тоже ходил к реке за лекарственными травами?

- Я?.. Рыбачить... А, да-да, за лекарственными травами. Доктор заговорщицки подмигнул. Эх, бедолага Султан! Какую катастрофу пережил он дома! Надо же, придумал - лекарственные травы!

Он весь горел, но ему было холодно. Свернулся калачиком под одеялом. До чего же глупо - разболеться в конце мая! Вода была просто ледяная, пронзила до костей. И все же хорошо, что игра не обернулась слезами... Эта старая, прогнившая лодка... Моряки, пираты, Остров сокровищ... Глупости, глупости! И он - Капитан этих глупостей, этих игр вчерашних сорванцов... Доктор все знает, с чего бы ему иначе подмигивать? Наверняка и отец его, мастер кирпичного завода, тоже все узнал. Веселенькое дело! Если Лена узнает, что она подумает? Невезенье какое, опять попал в дурацкое положение! Французский будто бы учу... на старой плоскодонке. А она ему дала листки со словами: с одной стороны по-французски, с другой - перевод. Капитан тайком доставал их из кармана, а Султан тут же подсовывал ладошку ковшиком - думал, что это семечки. Бонжур, чтобы он теперь играл в моряков и пиратов? А после этой грязной бани половина его словаря - оревуар! Что, если Лена попросит назад свои листки?..

Над кроватью у него небольшая полка с книгами. На ней - кораблик. Совсем взаправдашний, только маленький, как сказал Ваню. Прошлым летом Капитан первый раз в жизни был на море, впервые увидел бескрайнюю синь. Корабли на горизонте появлялись и исчезали, словно привидения, далекие и непостижимые. В лагере был судомодельный кружок. И Капитан, хоть и не очень умело, смастерил этот кораблик. А по возвращении, в тихие часы наедине с самим собой, он построил целую флотилию: бумажные и деревянные лодки и парусники, они стояли на вечном якоре в картонной коробке, и даже Ваню не подозревал об их существовании.

Нет, он должен отказаться от этих далеких морей, океанов, коралловых островов... Он сын суши. Отец его получает свой хлеб от земли, от вязкой глины на холмах. Когда он возвращается с работы, одежда его искрится красной кирпичной пылью...

Волны жара накатывали на Капитана, Он смежил веки.

Крошечный корабль с полки разросся до размеров настоящего, и Капитан двинулся на нем к своему Саргассову морю.

Под вечер его разбудил аромат жареного мяса. Дверь в комнату была приоткрыта. Из кухоньки едва слышалось шкворчанье. Серебряным звоном отозвалась струйка воды из крана.

- Что сказал доктор? - Это был голос отца.

- Сильная простуда. Ох, только бы пе перешла в воспаление легких!

- Ничего, у крепкого щенка все заживет.

- Надо быть с ним построже. Запрети ему ходить на реку!

- Ладно, ладно... Мало ли что случается Не беспокойся, все пройдет.

- Ты скажешь ему?

- Ладно. Погоди, только вот посмотрю газеты - что там на белом свете делается? Ага, так... так... Видишь, через несколько дней во Франции выборы президента.

Но что за дело матери до выборов во Франции, когда ее ребенок свалился в реку, а сейчас лежит с высокой температурой!

- Иди сейчас же! И не закрывай дверь - я хочу слышать, что ты ему скажешь.

Прошелестела газета. Отец появился в дверях, небритый и усталый. Он говорил то громко, то шепотом, помогая себе руками, плечами, бровями.

Громко:

- Проснулся?

Капитан кивнул. Отец ткнул пальцем в сторону кухни и открыл рот. Сын понял, проговорил:

- Да, проснулся, папа.

- Ну, как тебе, лучше?

- Гораздо лучше. Шепотом:

- В другой раз будьте внимательней... Громко:

- Слушай, Боян! Это не дело - каждый день на реке!

А жесты его в это время говорили "Ты славно поступил, мой мальчик!"

- Вот до чего это довело: должен теперь лежать и тебя пичкают лекарствами...

Шепотом:

- Смотри, маме ни слова, как ты на самом деле в воде очутился!.. Громко:

- Играйте себе здесь - во дворе, на улице. Ясно? И поднял, словно дирижер, руки. Капитан ответил.

- Ясно, папа!

Самую крупную бомбу, однако, подбросил дядюшка Мичо. Молодость ли ему вспомнилась или кто-то что-то ему сказал, только вздумалось старику отправиться к устью. Что это? Его плоскодонки не было! Всегда была здесь - с тех незапамятных времен, когда еще не знали грузовиков и железных дорог, когда и не думали еще перекинуть мосты через Малую и Большую реки. Нет его лодки! А ведь на ней он добирался с грузом зерна до самого моря. По реке, по реке, два дня вниз, десять дней вверх по течению. Лодочник Мичо славился своим умением и силой - одним толчком шеста брал он против течения полную длину лодки. Другие тогда были времена... Вода в реке стояла выше, а уж рыбы, рыбы - вода так и кишела рыбой, и никто не покушался на чужое. А сейчас?