Валерий Тимофеев - Сын ведьмы. Волшебная сказка Страница 9

– Да ладно! – черт щурится. – Мы ж никому! У нас, сама знаешь, могила!

– Да уж знаю, – соглашается Адашкан, – теперь точно знаю. – В самое больное место доносчиков-чертей уколола. – Вы меня о былом не выспрашивайте, вы лучше мне про моего любимого говорите.

– За все твое отсутствие у Батыра ни одного прогула!

– Где он сейчас? – про все невзгоды забыла, только бы любимого своего поскорее увидеть. Уже и бежать готова.

– Стой ты, оторва! – держат черти за руки. —Забыла? За тобой сто глаз стражников наблюдают.

– И что они со мной сделают? – фыркает Адашкан. – Еще ниже разжалуют? Так, вроде, ниже некуда!

– Ошибаешься, – качает головой Обломан. – Есть!

– Да ну? – оторопела на мгновение.

– Сейчас ты, хоть и простая русалка, а свободна. Куда хочешь в пруду нашем, туда и плывешь. Так?

– Ну, так, – нехотя соглашается.

– С кем хочешь, с тем и разговариваешь. Так?

– Так.

– Что поймаешь, то и съешь. А ну как выдашь себя, запрет нарушишь? Сразу же в темной темнице запертой невесть на сколько лет окажешься!

Дошло до нее, притихла, глазки потупила.

– Что мне делать? Подскажите, – шепчет.

– Притворись, что примирилась, – советует черт. – Наказание приняла и на путь исправления встала.

– Что хочешь, делай, только внимание стражников усыпи, – подсказывают русалки.

– А Батыр? Как я без него? – стоит на своем.

– Тебе в любом случае до вечера терпеть. Раньше он не придет.

– А мы за это время придумаем, как мозги им затуманить, внимание на что-нибудь другое переключить.

– На что?

– Да хоть на праздник!

– Ага! Хорошо вы придумали! Наказание мое праздновать будем? – горько усмехается Адашкан.

– Сразу и о грустном!

– Ну когда у вас, у влюбленных, мозги по-нормальному работать начнут? – хлопает себя по бокам черт. – Ты вопрос по-другому поставь и самой слаще будет!

– Научи, коли такой умный!

– Ты вернулась в лоно семьи, – обозначил тему черт, – это ли не повод для радости?

Действительно, повод.

И загудел подводный мир музыкой да весельем.

Под шумок в разгар веселья подкрался к Адашкан однорогий черт, отвел ее в сторонку.

– Спасибо тебе, сестрица, не выдала, что это я тебя в лоно семьи привел и не донес наверх, – низко кланяется.

– Да брось ты!

– Брось не брось, а прознали бы, мало бы мне не показалось. Или рог последний отломали, или шкуру в полспины спустили. Так что в долгу я у тебя. А долг, как известно, платежом красен. Помогу я тебе с любимым парой фраз перекинуться, – обещает Облом.

– Как? – горько усмехается Адашкан. – Высовываться из проруби мне нельзя, запрет Убыр наложила, стражникам строго-настрого следить приказала. Волшебный гребешок забрали. А другого способа попасть на берег у меня нет.

– Ну, – строит глазки черт, – многое не обещаю. Но что-то – это все равно лучше, чем ничего? Как считаешь?

– Лучше, – соглашается Адашкан.

– Ты момент выбери и вон там, у бережка, где родник бьет, в ямке схоронись.

– И что?

– Там лед потоньше, – растолковывает черт, – соглядатаев поменьше. Авось свидитесь – словом-другим перекинетесь.

– Ой, спасибо тебе, чертушка!

И второй раз его в щечку, да с чувством.

Так и вышло, как Обломан обещал.

В самый разгар веселья явился Батыр на пруд, а черт его уже поджидает. Шепнул пару слов и к месту свидания проводил.

Смотрит Батыр под ноги, куда черт своим корявым пальцем указывает, и видит глаза любимой. Те самые, в которых он когда-то утонул. Не перепутать, не ошибиться.

Упал на лед, руки-ноги раскинул, ногтями холодную твердость царапает.

– Я соскучился!

Адашкан с другой стороны ко льду приникла и так же по нему распласталась.

– Я соскучилась!

Слов почти и не слышно, но влюбленные по глазам, по губам читать умеют.

– Приди ко мне!

И губами к губам ее тянется.

– Не могу! Оборвали мои крылья.

– Кто посмел?

– Убыр.

– Если тебе нельзя ко мне, то мне-то прийти к тебе никто запретить не может!

– Может, – шепчут ее губы.

– Кто?

– Убыр…

– Я в прорубь нырну!

– Не делай этого, любимый!

– Почему?

– Они не выпустят тебя!

– И пусть! Без тебя все равно не жить!

– Ты должен жить!

– Зачем?

Какими уговорами удалось ей отвадить Батыра от проруби, неведомо. Скорее всего, сил ему не хватило хоть на мгновение от глаз любимой оторваться.

Глаза смотрят в глаза, руки гладят лед, но ни холода, ни толщи льда между собою не замечают.

– Вместе! Мы снова вместе!

– Никто разлучить нас не сможет!

– Самая сладкая песня!

– Самое теплое ложе.

– Ты наконец-то дома!

– Знала – найду, где б ты ни был!

– Ты – восхитительный сон мой!

– Ты – мое солнце в небе!

Повернула голову Адашкан – десятки глаз на нее смотрят, десятки любопытных ушей каждое слово ловят. Нет возможности главное сказать, а сказать надо. Когда еще свидеться придется? Вжалась в лед и по слогам самое главное прошептала.

– У тебя, – тычет пальцем в Батыра, – понимаешь? У те-бя…

– У меня? – понял ее игру Батыр и шепчет одними губами, переспрашивая.

– Да-да! Правильно! У тебя, – сделала паузу, с силами собираясь, – есть…

– Есть, – повторил Батыр.

Кивнула радостно и закончила на одном выдохе:

– Сын!

– Что? – округлились его глаза неверием.

– У тебя есть сын!

По тому, как озарилось лицо Батыра, догадалась, понял он ее.

– У меня есть сын…

– У нас есть сын.

– Где он?

– Не спеши, – просит. – Придет время и ты его увидишь!

– Я его увижу! – радость наполнила его.

Утром нашли окоченевшего Батыра селяне, подняли на руки и унесли, чтобы земле предать.

А глаза его, в лед вмерзшие, превратились в звездочки и на небо поднялись.

И по сей день оттуда восторженно смотрят на свою любимую.

Повесть 2

Кузница

Жила, говорят, в далёкие времена

одна женщина. Три дома имела

один соседский, другой не построенный, а у третьего и сруб ещё не срублен,

и фундамент не выкопан. Вот она и жила в лачуге. А лачуга была знатная, всем домам дом: облаком

крыта, ветром законопачена, солнцем отапливаема. Но хоть и бедно та женщина жила, а все ж не побиралась

Глава 1 Дары Карчик

После ухода Адашкан и колдовства Карчик, жизнь в старенькой избе быстро в прежнее русло возвратилась.

С утра до вечера творит баушка всякие отвары, мази да снадобья, новые заговоры придумывает да назубок заучивает, еще какую живоносную силу в наскрозь изученном корешке открывает. Одним словом, занимается своей прежней исследовательской работой. Только то и другого, что ноги ее шустрее бегают, руки проворнее шерудят, да глаза зорче и глыбже смотрят. Так это от Тансыка, от внучка ее новообретенного, от радости, в избе поселившейся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Ведьма воды (тат).

2

Нычка – тайник, заначка.

3

Женщина, принимающая ребенка во время рождения.

4

Возьми ее боль (тат).

5

Маленькая скамеечка.

6

Заблудшая, заблудившаяся (тат).

7

Сплошные нары в переднем углу, используются как стол и место для сна (тат).

8

Марь – марево, мираж, кажущееся.

9

Полати – деревянный настил под потолком у печки. Там дольше сохраняется тепло и обычно в больших семьях спят дети.

10

Черное ухо (тат).

11

Загнеток, загнетка – место на шестке печи, слева или справа перед топочной дверцей.