Адольф Бадэн - Маленькие путешественники Страница 9

– Это наша мама! Она умерла! – со слезами воскликнул Жан.

– Как умерла?! Ах вы, бедняжки!.. Нужно было написать дяде Томасу!

– Ему писали, сударыня.

– Ну, значит, он не получил письма, иначе не заставил бы вас разыскивать его, а сам нашел вас. А куда было адресовано письмо?

– Сюда, в Алжир.

– Так и есть. Он не мог получить его, вот уже год как он не служит. А теперь он, собственно, нигде не живет: он охотник на львов и рыскает по разным местам, где узнает, что там водятся львы. В последний раз, когда он заходил сюда выкурить трубку, он явился из провинции Константины, где в одну неделю убил льва и двух пантер. Как видите, дела у него идут неплохо.

– Стоит ли рисковать жизнью за сорок франков награды от правительства, – заметил сержант.

– Вы забываете про шкуры. Томас мне сам говорил, что продал три шкуры за тысячу двести франков одному инженеру.

– Но где же он теперь? Быть может, вы знаете? – спросил Мулинасс.

– Знаю. Он отправился в Тлемсен, где, по сообщениям его друга, водятся самые лучшие львы. Но он собирался скоро вернуться, и я жду его здесь со дня на день.

Трудно описать радость мальчиков при этих вестях. Наконец-то они напали на настоящий след! И к тому же теперь они были уверены в радушном приеме, так как дядя часто с любовью вспоминал о них.

Горячо поблагодарив маркитантку и доброго сержанта, они поспешили домой, чтобы как можно скорее сообщить о счастливом результате своих поисков Лефильелю и мадам Поттель.

Глава 11

– Итак, ты намерен отправиться к своему дяде в Тлемсен, вместо того чтобы спокойно дождаться его здесь? – спросил Лефильель Жана. – Но ведь это стоит денег, а их у вас не так много, и к тому же от Алжира до Тлемсена довольно-таки далеко. Нужно ехать семнадцать часов по железной дороге, а потом еще целую ночь в дилижансе[22].

– А сколько на это нужно денег?

– Франков сто. Наверное, их как-нибудь можно будет найти…

– Если бы у Бенито опять оказался для нас сверток золотых, – размечтался Франсуа.

– Бенито? – задумчиво повторил молодой человек. – Что ж, пожалуй!

– Как? Что вы хотите сказать? – спросил Жан. – Не думаете ли вы, что капитан Гастальди спрятал еще один клад в наших карманах и что…

– Увы, нет! Не спрашивай пока ничего, у меня есть идея. Тебе очень хочется побыстрее попасть в Тлемсен?

– Конечно, завтра же, если можно…

– Завтра – слишком скоро. Но что ты скажешь, если я помогу вам отправиться послезавтра, имея при себе три или четыре луидора, не считая платы за проезд?

– О, как бы я был благодарен вам за это! – воскликнул Жан.

– Но я должен предупредить, что это зависит не от одного меня, а еще от кое-кого, с кем я повидаюсь завтра, а также и от вас самих. Но пока довольно об этом. Положитесь на меня!

На другой же день, утром, молодой архитектор пришел домой веселый и тотчас позвал детей:

– Ну, дети, хорошие вести! Но только знаете, деньги ведь даром не даются. Скажи-ка, Мишель, согласился бы ты пожертвовать чем-нибудь, чтобы скорее найти дядю?

– О, конечно! Но у меня ведь ничего нет!.. – отвечал Мишель.

– Но то, что есть, ты ведь согласен отдать ради дяди? Я знаю одного господина, который охотно даст вам сто франков и даже больше, если ты… подаришь ему Бенито.

– Продать Бенито?! Никогда! – с жаром вскричал Мишель, нежно обнимая обезьянку, важно сидевшую на стуле и не подозревавшую, что решается ее судьба.

Тогда Лефильель рассказал детям, что он давно уже знаком с богатым англичанином, мистером Гэррисоном, страстным любителем животных и большим оригиналом, живущим на вилле, почти превращенной в зверинец. Кроме кур, цесарок, фазанов и всевозможных птиц, даже страусов, у него были газели, шакалы, молодая ручная гиена, а собак он считал дюжинами. Только обезьян, к большому огорчению чудака, у него не было, и он часто говорил об этом Лефильелю. Воспользовавшись случаем, архитектор предложил ему купить Бенито за хорошую цену, и обрадованный англичанин с нетерпением ожидал детей вместе с драгоценным животным.

– Так что, если Мишель согласен расстаться с ним, то вы завтра же утром сможете уехать, – заключил Лефильель.

Мишелю очень не хотелось расставаться с обезьяной, но Жан утешил его, сказав, что Бенито будет лучше на вилле, что он станет «важным барином» и что ему будет гораздо веселее среди такого множества зверей.

Тяжелый вопрос был, наконец, решен положительно, и мальчики вместе с обезьяной отправились на конке[23] на загородную виллу мистера Гэррисона.

Англичанин был во дворе, среди своих великолепных собак, и при первом же взгляде на Бенито предложил за него двести сорок франков, что превышало даже самые оптимистические ожидания Лефильеля.

Англичанин при первом же взгляде на Бенито предложил за него двести сорок франков.

Несмотря на это Мишель очень расстроился, расставаясь с обезьянкой; он гладил ее, обнимал и шептал на ухо самые нежные уверения в своей привязанности, а Бенито, в свою очередь, делал такую печальную гримасу, как будто понимал, что происходит. Это, впрочем, не помешало ему спустя пять минут после ухода его маленького господина весело прыгать вокруг нового хозяина, точно он и не заметил никаких перемен.

К счастью, Мишель, в счастливом неведении своего возраста, не подозревал о существовании на свете неблагодарности – ни среди обезьян, ни среди людей, и уверял братьев, что Бенито обещал никогда его не забывать.

Что касается Жана, то он был в таком восторге от выгодной сделки, что едва мог дождаться завтрашнего дня, чтобы отправиться в путь. Мадам Поттель с большим сожалением отпускала детей; она незаметно привязалась к трем мальчикам, всегда внимательным к ней – в благодарность за ее участие и доброе отношение.

Она вся покраснела, когда Жан предложить заплатить ей за помещение и еду, и в сердцах сунула деньги обратно ему в карман.

– Что у вас, золотые горы, что ли? – воскликнула она. – Не сори деньгами, Жан, побереги их лучше. Да вы ничего и не должны мне: я вас кормила, а вы для меня работали, вот мы и квиты! Береги свои карманы, когда сядешь в вагон, да по приезде в Тлемсен напиши мне, чтобы я знала, что все благополучно!

Жан обещал и поблагодарил добрую женщину за ее материнские заботы о нем и братьях.

Следует, однако, признать, что некоторая часть сожаления о разлуке со стороны мадам Поттель приходилась на долю мисс Бетси. Попугай постоянно оставался дома, так что мадам Поттель постепенно стала считать его своей собственностью. Она устроила ему в углу кухни очень уютное помещение, постоянно ласкала и кормила его отборными кусочками. Часто она вступала с ним в серьезные совещания насчет стряпни. А поскольку на все ее соображения и предложения мисс Бетси неизменно отвечала: «Да! Да! Отлично! Отлично!», то мадам Поттель, естественно, приходила в восторг от ее ума и понятливости.

Накануне отъезда детей она всю ночь проворочалась без сна, думая о своей фаворитке.

Жану также не спалось, но по другой причине: он боялся опоздать на поезд. На рассвете он встал и разбудил крепко спавших братьев.

– Смотри, Жан, не забудь написать мне, как поживает мисс Бетси! – сказала мадам Поттель, когда наступила минута разлуки с детьми.

Глава 12

С сердцем, полным надежды на успех, братья сели в поезд, примчавший их ночью в Оран-Каргента. Мальчики очень утомились в течение долгого переезда в жарком, душном вагоне, и, сжалившись над ними, один из служащих на станции довел их до вполне приличной с виду гостиницы недалеко от вокзала.

Мишель и Франсуа до того устали и так сильно хотели спать, что Жану пришлось самому раздеть их и уложить в постель. Только после этого он смог улечься и сам, спрятав под подушку свой платок, в который было тщательно завернуто его сокровище.

На другое утро все трое проснулись совершенно бодрые и свежие, и Жан тотчас же осведомился, когда идет дилижанс в Тлемсен. Оказалось, что дилижанс отходит ровно в четыре часа, и детям ничего не оставалось, как отправиться гулять по городу. Проходя по одной из узких улиц мимо сводчатых ворот, они вдруг были остановлены большой и толстой негритянкой, с головы до ног закутанной в клетчатый плащ.

– Идите сюда! Идите в дом! – сказала она на ломаном французском языке, улыбаясь и показывая свои белые, блестящие зубы.

Удивленный Жан с братьями последовал за нею. Переступив порог двери, они очутились на маленьком квадратном дворике, окруженном в несколько рядов мраморными колоннами. Посередине бил фонтан, а по углам росли роскошные группы бананов и пальм.

Возле фонтана в ленивой позе лежала молодая женщина в ослепительном мавританском костюме из шелка, атласа и вышитого золотом газа, с множеством жемчужных ниток на шее и с золотыми и серебряными браслетами на руках.

При виде маленьких чужестранцев она приподнялась и радостно захлопала в ладоши. Привлеченные шумом, другие женщины, так же пестро и нарядно одетые, показались на галереях верхнего этажа и немедленно сошли вниз. Следом за ними вбежали красивые, роскошно разодетые дети, и скоро весь дворик наполнился веселой, смеющейся, радостно восклицающей толпой.