Картина с кляксой - Гусев Валерий Борисович Страница 7

– Я знаю, – сказал папа. – Где ваша тетя Клава?

– Тута я. – Тетя Клава, толстая и краснощекая, вопросов ждать не стала, сама все рассказала. – Никаких картинок я не перевешивала. Я их не трогаю уже год или два. Пыль смахнуть – это надо на стремянку влазить, а у меня радикулит. Залезешь так-то и на помощь зови. Стало быть, как они висели, так и висят.

В том-то и дело, что уже не так и не те висят…

Папа опять обратился к директору:

– Как охраняется музей?

– Сигнализации у нас нет – это для нас очень дорого. Днем мы охраняемся своими силами, а в ночное время у нас дежурят два профессионала – дядя Кузя и дядя Грей. – Она слабо улыбнулась.

Вот это все папе не понравилось: судя по всему, кража произошла в ночное время. При дяде Кузе и дяде Грее.

В это время распахнулась дверь и вошел местный участковый Стяпанов (именно Стяпанов). На одной руке у него висел Вася, на другой висела Бася, а на плече висела большая и тяжелая спортивная сумка.

– Доставил! – тяжко выдохнул Стяпанов, усадил на диванчик Басю, подпер ее Васей и с усилием поставил на стол брякнувшую железом сумку: – Вещдоки, господа офицеры. Тепленькими взял.

Он вжикнул молнию на сумке и попросил протокол:

– Сопоставим. – Стал читать по пунктам и выкладывать на стол поочередно содержимое сумки. – Так, шпингалеты медные фигурные шесть штук – есть. Засовы односторонние с шишечками восемь штук – есть. Шпингалеты бронзового литья двенадцать – на месте. Ручки дверные – львиная голова с кольцами – нет! Уже успели. – Он повернулся к задержанным. – Эй, коммерсанты, хорош спать! В камере отоспитесь.

Бася и Вася, притулившись друг к другу, сладко посапывали. Стяпанов дернул Васю за воротник:

– Василий! На выход, вопросы к тебе.

Вася разлепил глаза, сладко зевнул. Он говорить мог. Бася не могла. Она упорно молчала и настойчиво заваливалась на бок. И если бы не надежное Васино плечо, давно бы уже отправилась досыпать на полу.

– Василий! Где львиные морды? Кому продали?

– Дачнику. Лесная, двенадцать. Постоянный клиент.

– Быстро ты их вычислил, – похвалил папа участкового.

– Не проблема, товарищ полковник. У нас много старых домов, их сносят, а вот эти красавцы снимают всю фурнитуру и сплавляют дачникам. А те охотно берут. Ставят в своих коттеджах и врут гостям: это мы, мол, чудом сохранили из наших дворянских гнезд. Теперь ведь, товарищ полковник, все из дворянских гнезд вылупились.

Стяпанов вновь потеребил задремавшего Васю:

– Где картины, Василий? Кому живопись продал?

Вася вдруг гордо вскинул голову, как принц, которого попросили помыть за собой посуду.

– Мы не живописцы! Мы художники по металлу!

– Воруют цветной металл и черный, – объяснил участковый.

– Внятно изложил, – кивнул Вася хмельной головой. – По существу.

– Не брали они картин, товарищ полковник. Не их профиль.

– Хорошо, Стяпанов. Доставьте их в отделение, а утром допросите.

– На предмет?

– Когда и как они проникли в музей?

– «Как» еще попробую, а «когда» – не уверен. Они, товарищ полковник, не то что в днях путаются, вы их спросите: какой год на дворе?

– И что? – папа улыбнулся.

– Упадут от изумления и не встанут.

Васю с Басей увели, а папа нахмурился:

– Ну, Кузнецов, иди сюда. И Грея тащи.

Дядя Кузя подошел, понурив голову. Грей – поджав хвост.

– С этого, – папа указал на Грея, – спрос небольшой. Где он спит?

– В Малом зале, там диван хороший.

– А ты где спишь?

– А я не сплю вовсе. Сижу в будочке, у входа, где касса. Читаю, чай пью.

– Грей сможет след взять?

– А как его брать? Они ничего не оставили, народу тут перебывало с того дня…

– С какого дня? – Папа насторожился.

– А с того самого, с третьего, если назад считать. Смекаю, что в эту ночь и совершилась кража.

– Почему так думаешь?

– Ну, как сказать… Дежурства у нас спокойные. Раза три за ночь мы все залы обходим, проверяем. А вот в ту ночь немного случилось. Только я себе чаек заварил, только Грей задремал, как в парадную дверь барабанят. Подхожу. Топчется на крыльце нетрезвый гражданин. Вам чего, говорю. Отворяй, говорит, хочу искусство посмотреть, искусство, мол, для народа. Культурно объясняю: музей закрыт, приходите утром. Нет, не слушает, колотит в дверь.

– Почему наряд не вызвал?

– Да неловко, Сергей Алексаныч, простой хулиганец, а я, старый боец, буду ребят тревожить. Дело другое – по инструкции дверь я не могу открыть, чтобы ему немножко навалять, а он бушует. Тут Грей подошел, рявкнул. А этот еще пуще: я, говорит, гражданин России, а ты меня собаками травить? Объясняю: прекратите свои противоправные действия, иначе я приму ответные меры. Он еще побуянил и уехал.

– На чем?

– Темно было, Сергей Алексаныч, не разглядел. По всему выходит, отвлекали меня. Моя ошибка, признаю. Только никак в ум не возьму: откуда они в здание проникли? Ведь все на запорах.

– Как он выглядел?

– Плотный такой, высокий, короткая стрижка. Одежда спортивная. Лицо круглое. Плечистый.

– Особые приметы?

– Тупой и глупый.

– Это не приметы, – вздохнул папа. – Ладно, заступай на пост.

– Отстранять меня надо, Сергей Алексаныч. Не справился.

– Не говори глупости.

Потом папа с начальником уголовного розыска майором Злобиным закрылись в кабинете директора.

– Вот, товарищ полковник, список подозреваемых. – И начальник положил на стол листок с фамилиями.

Папа прочел и удивленно посмотрел на него. Потом сказал:

– Быстро вы разобрались.

И непонятно было: похвалил или осудил.

– А что? Все ясно. Напрасно вы с ними так мягко разговаривали. У директрисы внучка поступила в университет. На платное отделение. Очень большие требуются деньги. Мотив? – И сам себе ответил: – Мотив. Лапина, экскурсовод. Я уже навел справки: взяла в банке ссуду на покупку жилья. Своего у нее нет, а зарплаты у всех сотрудников музея крохотные. Мотив? Мотив. Кузнецов, охранник. Ему предстоит еще одна операция. Платная. Мотив? Мотив. Согласны? Уборщица Тряпкина, в прошлом судимая…

– Добавь еще Злобина.

– Это которого?

– Начальника уголовного розыска.

– Ну, вы и шутите, товарищ полковник. – Злобин всерьез обиделся.

– Почему же? Я уже навел справки: вы намереваетесь поменять личную машину на внедорожник. Более того, в свое время отказали музею в установке сигнализации по льготному тарифу. Что скажете? И кстати, дополните свой список и моей фамилией. Я вот никак дом на участке построить не могу – все время денег не хватает.

– Товарищ полковник, работа у нас такая. Подозревать, проверять, разоблачать.

– Да, конечно… Только делать это надо с умом и сердцем. Вы что же, не знаете, как эти люди преданы своему делу? Они же влюблены в свой музей. А вам известно, что, когда им не хватило средств, выделенных на ремонт здания, они внесли свои деньги? Из своих нищих зарплат. И подозревать их в краже у самих себя как-то нелогично и нетактично.

– Ну, не знаю… Вы как-то неожиданно повернули…

– А что касается Кузнецова, я за него ручаюсь. Мы одно время служили вместе. Уволен по ранению. И он, и его пес пострадали при задержании опасных преступников. Вы, конечно, согласитесь, что такой человек сам на преступление никогда не пойдет.

– Так что же? Не проверять их?

Папа помолчал.

– Да нет, проверить, конечно, придется. Но очень бережно и тактично. Это понятно?

Злобин кивнул.

– И постарайтесь через сотрудников расширить круг лиц, которые так или иначе причастны к работе музея.

– Таких много.

– Вот видите. Музей ведет большую культурную работу. У них все время – выставки, лекции, встречи с интересными людьми, фестивали, Дни поэзии и прочее. О чем это говорит? О том, что этот музей – главное в жизни его сотрудников. И подозревать их – пустое и обидное дело. Ищите, Злобин, вокруг. Я по своим каналам постараюсь определить заказчика кражи. Скажу вам для ориентации: мы получили от таможенников оперативную информацию. За рубежом готовится некая операция по хищению в России предметов искусства и переправке их в частные коллекции. Руководит этой операцией пока неизвестный нам бизнесмен, получивший гражданство в Германии.