Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев Страница 17

Он спит-де на пеценьки на муравленой;

Он спит-де, храпит, да как порок шумит.

А говорыт княсь Владимер таковы слова:

«Уш ты ста́нь-ко, Васи́лей, пробужа́йсе,

145. Со велиикого похме́льиця направля́йсе!»

Говорыт ему Васька, горькая пьяница:

«Уш ты солнышко Владимер стольнекиевской!

А не могу-де я стать да головы поднять:

И болит у меня веть буйна голова,

150. И шипит у меня да ретиво серцо!»

А говорит княсь Владимер таковы слова,

Говорит он цюмаку-человальнику:

«Наливай-ко-се чярочьку зелена вина,

Ты не малу, не велику — полтора ведра!»

155. А наливал цюмак чяроцьку зелена вина, —

Подавали где Васьки, горькой пьяницы.

А он сел-де на пеценьки Васька на муравленой,

Он бутто старык дак девеноста лет;

Он прималсэ за чярочьку единой рукой —

160. А выпивал-де он чярочьку к едину духу;

А он слез-де со пеценьки со муравленой.

А говорит княсь Владимер таковы слова,

Говорит он цюмаку-человальнику:

«Наливай-ко-се чярочьку по фторой же рас!»

165. А наливал цюмак чярочьку по фторой де рас, —

Подавали тут Васеньки, горькой пьяницы.

Как примаицсэ Василей за чярочьку единой рукой —

А выпиваёт он цяру к едину духу.

Говорыт княсь Владимер цюмаку да человальнику:

170. «Наливай-ко-се цяроцьку по третьей рас!»

А наливал цюмак цяроцьку по третьей рас, —

А подавали где Васеньки, горькой пьяницы.

Как прымалсэ Василей за чяру единой рукой —

Выпивал-де он цяроцьку к едину духу.

175. А он нацял по кабаку похажывать,

А и белыма руками стал / помахивать,

А он русыма кудрями стал натряхивать, —

А он и стал молодець да дваццати годоф.

Говорыт-то Василей таковы слова:

180. «Ус<ж> ты солнышко Владимер стольнекиевской!

А послужыл бы я тибе я верой-правдою,

Неизменушкой я тибе великою, —

А заложона у мня збруюшка богатырьская,

А заложон у мня нонеце доброй конь,

185. А заложон у мня ноньце тугой лук,

А заложона вся збруюшка богатырская;

А не во сти рублях и не ф пети же стах,

А заложоно у мня веть ф пети тысецях!»

А говорыт княсь Владимер таковы слова,

190. Говорыт он цюмаку-человальнику:

«Ты оддай-ко-се коня Васеньки доброго,

Ты оддай-ко-се ему сабельку вострую,

Ты оддай-ко-се ёму копьё долгомерное,

Ты оддай-ко-се ему палицу боёвую,

194. Ты оддай-ко-се ему нонеце тугой лук,

Ты оддай же кольцюжыну каленыех стрел,

Ты оддай же фсю збруюшку богатырскую!»

А оддает человальник фсю збрую богатырскую.

А пошол-де Василей да со царева кабака

200. Он со тем же со князём со Владимером

А по тому по кружалу государеву

А ко тому ко шырокому г<к> дому княжоневскому.

А говорит-то Василей таковы слова:

«А уш ты солнышко Владимер стольнекиевской!

205. А ишше сходим мы с тобой на высок балхон,

А посмотрим-ко ис трубочьки подзорною,

А посмотрим на рать-силу великую!»

А побежали со князём на высок балхон;

А смотрели ис трубочьки подзорное,

210. А смотрели на рать-силу великую —

А завидели шатры чернополотняны,

А завидели царишша Демьянишша.

Тут натегивал Васенька свой тугой лук,

Он тугой свой лук нонь розрыфцивой.

215. Он клал-де-ка стрелоцьку каленую:

«Полети-ко, моя стрелоцька каленая!

А не на землю падай, не на воду —

Ишше прямо ты к царишшу во черны груди;

Роспори-ко у царишша черны груди,

220. Росколи-ко у царишша ретиво серцо!»

А полетела тут стрелоцька калёная,

А не на землю падала, не на воду —

А она прямо ко царишшу во черны груди;

А роспорола у царишша черны груди;

225. Росколола у царишша ретиво серцо.

А ишше тут-то царишшу славы поют,

А славы-де поют и старину скажут.

А тут пошли они со князём со высока балхону.

А говорит это Василей, горька пьяница;

230. Он седлал-де, уздал себе конецька доброго,

А накладывал уздиценьку тесмянную,

Он накладывал седёлышко черкальскоё,

Он вязал-де потпруги фсё шелковыя,

Он двенаццать пот(п)руг да шолку белаго,

235. Он тринаццату пот(п)ругу — церес хребетну кость:

«А мне не ради басы было — ради крепости,

А ишше ради окрепы богатырское,

Ишше ради поески молодецкоей».

А только видели: молодець на коня скоцил,

240. А не видели поезки богатырьскоей.

А он доехал до силушки до великое,

Он начял по силушки поежжывать,

А он вострой-то сабелькой стал помахивать:

Он куда не приедёт — улицэй валит,

245. А назать отмахнёт — дак тут плошшадью.

Он бил-де, рубил силу трои сутоцьки;

А перебил он всю силушку поганую —

А не оставил тотаровям на семена.

Тут поехал Василей ф красен Киев-грат;

250. А стречаёт Владимер стольнекиевской.

Говорыл-де тут Васенька, горькая пьяница:

«Уш ты солнышко Владимер стольнекиевской!

А послужил я тибе верой-правдою,

254. Неизменушкой я тебе великою!»

315. Оника-воин

(См. напев № 10)

А ишше жыл был на свети /[17] Святогор-от богатырь;

А ишше жыл был на свети / Самсон-от богатырь;

Да и жыл был на свети / Оника, храбрые воин.

Как срежаицса Оника / а ехать во Ерусалим он град;

5. Да и хоцёт Оника / Божии-ты церкви / и под дым спустить,

А злато и серебро окатити и телегою,

Ишше красное золото — ордымскоё[18].

А он седлал-уздал / себе коня / а доброго:

А накладывал / уздиценьку / тесьмянную,

10. Он накладывал / седёлышко / церкальскоё,

А он вязал-де / потпруги и фсё / шелковыя,

А он двенаццать пот(п)руг / дак шолку белого,

А он тринаццату пот(п)ругу / — церес хребетну кость;

А он берёт же с собой / три копейця,

15. Он берёт же с собой / три булатные;