Персидские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки Страница 4

Пах, пах! Как ты хорошо поешь! Ради бога, спой еще раз!

— Дай немного гвоздей, — попросил соловей, — и я тебе спою.

Гвоздильщик дал ему гвоздей, и соловей снова спел свою песенку. Потом соловей полетел к игольщику и спел ему тоже:

Я блуждающий по свету соловей, Прилетел я с горных склонов и полей, Злой отец меня убил, Злая мачеха сгубила, А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила. И теперь я, соловей, Вечно с розою своей.

Игольщик очень удивился.

— Пах, пах! — сказал он. Как ты хорошо поешь! Спой еще разок!

— Дай мне пачку иголок, — попросил соловей, и я спою тебе.

Он взял иголки и снова спел свою песенку. Оттуда он полетел к кондитеру и спел свою песенку:

Я блуждающий по свету соловей, Прилетел я с горных склонов и полей, Злой отец меня убил, Злая мачеха сгубила, А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила. И теперь я, соловой, Вечно с розою своей.

— Пах, пах! Как ты хорошо поешь, спой еще разок!

— Дай мне кусок сахара «набат», и я еще тебе спою, — ответил соловей.

Кондитер дал ему кусок сахара «набат».

Потом соловей полетел к своему дому, сел на заборе и запел:

Я блуждающий по свету соловей, Прилетел я с горных склонов и полей, Злой отец меня убил, Злая мачеха сгубила, А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила. И теперь я, соловей, Вечно с розою своей.

— Спой еще раз, — передернувшись, попросил его отец.

— Открой рот и закрой глаза, — сказал соловей.

Тот закрыл глаза и открыл рот, а соловей быстро высыпал ему в горло гвозди, и он задохся.

Потом соловей полетел к комнате мачехи и запел:

Я блуждающий по свету соловей, Прилетел я с горных склонов и полей, Злой отец меня убил, Злая мачеха сгубила, А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронил. И теперь я, соловей, Вечно с розою своей.

Мачеха воскликнула:

— Ох! Ох! Что это ты поешь? Ну-ка, спой еще разок.

— Закрой глаза, открой рот, — попросил соловей.

Женщина сделала так, как он велел. Соловей насыпал ей иголки в рот, и она умерла.

Потом он полетел к кусту розы и видит: сидит девочка с веретеном в руках и прядет. Он сел на ее плечо и запел:

Я блуждающий по свету соловей, Прилетел я с горных склонов и полей, Злой отец меня убил, Злая мачеха сгубила, А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила. И теперь я, соловей, Вечно с розою своей.

Девочка воскликнула:

— Пах, пах! Как ты хорошо поешь! Ты словно вдохнул в меня новую жизнь! Спой еще разок!

— Открой рот, — сказал соловей.

Девочка открыла рот, соловей положил ей в рот сахар «набат» и запел свою песенку:

Я блуждающий по свету соловей, Прилетел я с горных склонов в полей, Злой отец меня убил, Злая мачеха сгубила, А сестра водою розовой омыла Да под розовым кустом похоронила. И теперь я, соловей, Вечно с розою своей.

Сказка наша кончиться успела.

Ворона в свое гнездо не прилетела.

Тетушка-таракашка

Было да и не было ничего — жила Тетушка-таракашка, у которой, кроме отца, никого не было на свете.

Однажды отец сказал:

— Я больше не могу тебя кормить: я уже состарился и одряхлел, ступай, собирайся и сама о себе позаботься.

— Что же мне делать? Куда деваться?

— Я слышал, — сказал отец, — что в Хамадане живет дядюшка Рамазан, ему нравятся крошечные девушки. Иди к нему и постарайся понравиться; коли тебе удастся попасть к нему в гарем, то хлеб твой будет с маслом!

— Верно, — ответила Тетушка-таракашка, — а то в этом доме я стала наподобие старого башмака — слоняюсь из одной двери в другую.

Она вздохнула и подошла к зеркалу, нарумянилась и набелилась, начернила сурьмой брови, в уголках губ поставила искусственные родинки, подвела глаза, покрасила хной ладони и посыпала волосы блестками. Из луковой шелухи сшила себе платье, из шелухи чеснока сделала вуаль, из кожуры баклажана сшила чадру и накинула ее на голову, а из кожуры джидды смастерила туфельки и надела их на ноги. Жеманясь и кокетничая, сверкающая, как солнечный луч, вышла она из дома.

Дошла она до бакалейной лавки.

Бакалейщик спросил:

— Тетушка-таракашка, ты куда?

— Какая я тебе тетка?! Я ведь прекраснее розы, я ведь корона для каждой головы!

— Как же к тебе обращаться? — спросил бакалейщик.

— Скажи: «Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идешь?»

— Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идешь?

Таракашка в ответ:

— В Хамадан иду, замуж выйду за дядю Рамазана, растоплю масла в горшке, муку смешаю с сахаром, пшеничные лепешки стану есть, хрустальный кальян курить, отцу кланяться не буду!

Бакалейщик спросил ее:

— А моей женой станешь?

— Коли я стану твоей женой да мы поссоримся, ты чем будешь меня бить?

— Гирей!

— Ой, ой! Нет, не выйду за тебя. Если я буду твоей женой, ты убьешь меня!

Она ушла от бакалейщика и пришла в лавку к мяснику. Мясник увидел Тетушку-таракашку и спросил:

— Тетушка-таракашка, ты куда?

— Какая я тебе тетка?! Я ведь прекраснее розы, я ведь корона для каждой головы.

— Как же к тебе обращаться? — спросил мясник.

— Скажи: «Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идешь?»

— Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идешь?

Таракашка в ответ:

— В Хамадан иду, замуж выйду за дядю Рамазана, растоплю масла в горшке, муку смешаю с сахаром, пшеничные лепешки стану есть, хрустальный кальян курить, отцу кланяться не буду.

Мясник спросил:

— А моей женой станешь?

— А чем ты будешь меня бить, если мы поссоримся?

— Большим ножом мясника.

— Ой, ой! Я не выйду за тебя. Если я стану твоей женой, ты убьешь меня.

Ушла она оттуда и пришла к зеленщику. Зеленщик, увидев ее, крикнул:

— Эй, Тетушка-таракашка, куда ты идешь?

— Какая я тебе тетка?! Я ведь прекраснее розы, я ведь корона для каждой головы.

— Как же мне к тебе обращаться?

— Скажи: «Эй, племянница, в иездской чадре, в красных туфельках, да будет светлой твоя жизнь, куда ты идешь?»

— Эй, племянница, в