Богатыри земли русской. Былины - Александр Николаевич Нечаев Страница 7

Берёт Добрыня свой тугой лук, становится супротив колечка серебряного, и три раза он стрелял по острию ножовому, двоил стрелу калёну надвое и попадал три раза в кольцо серебряное.

Принимался тут стрелять Бахтияр Бахтиярович. Первый раз он стрелил — недострелил, другой раз стрелил — перестрелил и третий раз стрелил, да в кольцо не попал.

Это хану не в любовь пришло, не полюбилося. И задумал он нехорошее: извести, порешить послов киевских, всех трёх богатырей. А сам заговорил ласково:

— Не пожелает ли кто из вас, славные богатыри, послы Владимировы, побороться-потешиться с нашими борцами, своей силы поотведати?

Не успели Василий Казимирович да Иван Дубрович и слова вымолвить, как молоденький Добрынюшка епанчу [25] снимал, расправлял плечи могучие и вышел на широкий двор. Там встречал его богатырь-боец. Росту богатырь страшенного, в плечах косая сажень, голова как пивной котёл, а за тем богатырём бойцов многое множество. По двору стали они похаживать, стали молодого Добрынюшку поталкивать. А Добрыня их отталкивал, попинывал да от себя откидывал. Тут страшенный богатырь ухватил Добрыню за белы руки, да недолго они боролись, силой мерялись — силён Добрыня был, ухватистый… Кинул-бросил он богатыря на сыру землю, только гул пошёл, земля дрогнула. Ужаснулись сперва бойцы, поспешили, а потом всем скопом на Добрыню накинулись, и борьба-потеха тут боем-дракой сменилася. С криком да с оружием на Добрыню навалилися.

А Добрыня безоружный был, первую сотню раскидал, распинал, а за теми целая тысяча.

Выхватил он тележную ось и принялся той осью недругов потчевать. На подмогу ему выскочил из палат Иван Дубрович, и стали они вдвоём недругов бить-колотить. Где пройдут богатыри — там улица, а в сторону свернут — переулочек.

Лежмя лежат недруги, не ойкают.

Руки-ноги у хана затряслись, как увидел он это побоище. Кое-как выполз-вышел на широкий двор и взмолился, стал упрашивать:

— Славные русские богатыри! Вы оставьте моих бойцов, не губите их! А я дам князю Владимиру грамоту повинную, закажу внукам и правнукам с русскими не биться, не ратиться и буду дани-выходы платить веки вечные!

Зазывал послов-богатырей в палаты белокаменные, угощал там яствами сахарными да питьями медвяными. После того написал Бахтияр Бахтиярович князю Владимиру грамоту повинную: веки вечные на Русь войной не ходить, с русскими не биться, не ратиться и платить дани-выходы во веки веков. Потом насыпал воз чистого серебра, другой воз насыпал красного золота, а третий воз насыпал скатного жемчуга да в дар Владимиру посылал двенадцать лебедей, двенадцать кречетов и с великой почестью послов проводил. Сам выходил на широкий двор и вслед богатырям низко кланялся.

А русские могучие богатыри — Добрыня Никитич, Василий Казимирович да Иван Дубрович садились на добрых коней и отъехали от двора Бахтияра Бахтияровича, а вслед за ними гнали три воза с бессчётной казной да с дарами князю Владимиру.

День за днём, как дождь дождит, неделя за неделей, как река бежит, а богатыри-послы вперёд подвигаются. Они едут с утра день до вечера, красного солнышка до заката. Когда резвые кони отощают и сами добрые молодцы притомятся, приустанут, ставят шатры белополотняные, коней повыкормят, сами отдохнут, поедят-попьют и опять путь-дорогу коротают. Широкими полями едут, через быстрые реки переправляются — и вот приехали в стольный Киев-град.

Заезжали на княжеский просторный двор да слезали тут со добрых коней, потом Добрыня Никитич, Василий Казимирович да Иванушка Дубрович входили в палаты княженецкие, они крест клали по-учёному, поклоны вели по-писаному: на все четыре стороны низко кланялись, а князю Владимиру со княгиней во особицу, и говорили таковы слова:

— Ой ты гой еси, князь Владимир стольно-киевский! Побывали мы в ханской Орде, твою службу там справили. Велел хан Бахтияр тебе кланяться. — И тут подали князю Владимиру ханскую грамоту повинную.

Садился князь Владимир на дубовую скамью и читал ту грамоту. Потом вскочил на резвы ноги, стал по палате похаживать, кудри русые стал поглаживать, ручкой правою стал помахивать и возговорил светло-радостно:

— Ай же, славные русские богатыри! Ведь в грамоте ханской просит Бахтияр Бахтиярович мира на веки вечные, и ещё там прописано: будет-де он платить дани-выходы нам век по веку. Вот как преславно вы моё посольство там справили!

Тут Добрыня Никитич, Василий Казимирович да Иван Дубрович подавали князю Бахтияров дар: двенадцать лебедей, двенадцать кречетов и великую дань — воз чистого серебра, воз красного золота да воз скатного жемчуга.

И завёл князь Владимир на радостях почестен пир во славу Добрыни Никитича, Василья Казимировича да Ивана Дубровича.

А на том Добрыне Никитичу и славу поют.

Алёша Попович

Алёша

В славном городе во Ростове у соборного попа отца Левонтия в утешенье да на радость родителям росло чадо единое — любимый сын Алёшенька.

Парень рос, матерел не по дням, а по часам, будто тесто на опаре подымался, силой-крепостью наливался.

На улицу он стал побегивать, с ребятами в игры поигрывать. Во всех ребячьих забавах-проказах заводилой-атаманом был: смелый, весёлый, отчаянный — буйная, удалая головушка!

Иной раз соседи и жаловались: «Удержу в шалостях не знает! Уймите, пристрожьте сынка!»

А родители души в сыне не чаяли и в ответ говорили так: «Лихостью-строгостью ничего не поделаешь, а вот вырастет, возмужает он, и все шалости-проказы как рукой снимутся!»

Так и рос Алёша Попович-млад. И стал он на возрасте. На резвом коне поезживал, научился и мечом владеть. А потом пришёл к родителю, в ноги отцу кланялся и стал просить прощеньица-благословеньица:

— Благослови меня, родитель-батюшка, ехать в стольный Киев-град, послужить князю Владимиру, на заставах богатырских стоять, от врагов нашу землю оборонять.

— Не чаяли мы с матерью, что ты покинешь нас, что покоить нашу старость будет некому, но на роду, видно, так написано: тебе ратным делом труждатися. То доброе дело, а на добрые дела прими наше благословенье родительское, на худые дела не благословляем тебя!

Тут пошёл Алёша на широкий двор, заходил во конюшню стоялую, выводил коня богатырского и принялся коня засёдлывать. Сперва накладывал потнички, на потнички клал войлочки, а на войлочки седёлышко черкасское, туго-натуго подпруги шелковы затягивал, золотые пряжки застёгивал, а у пряжек шпенёчки булатные. Всё не ради красы-басы, а ради крепости богатырской: как ведь шёлк не рвётся, булат не гнётся, красное золото не ржавеет, богатырь сидит на коне, не стареет.

На себя надевал латы кольчужные, застёгивал пуговки жемчужные. Сверх того надел нагрудник булатный на себя, взял доспехи все богатырские. В налучнике тугой лук разрывчатый да двенадцать стрелочек калёных, брал