Загадка почтового голубя - Иванов Антон Давидович Страница 4

Антонина Васильевна, сидя на полу, недоуменно озиралась по сторонам. Пашков, который пользовался особым расположением бабушки Школьниковой и даже надеялся на ее помощь в деле завоевания сердца внучки, развил невероятную активность.

– Тетя Тоня! Может, водички?

– Спасибо, – не слишком ласковым тоном отозвалась бабушка Школьниковой. – Воды мне уже достаточно. И вообще, что это тут у вас происходит?

– Зевс не виноват. Это все Мурзик! – немедленно выкрикнул Женька.

– Как он только к нему умудрился пробраться? – изумленно проговорила Таня.

– Наверное, через балкон, – уже вернулась к ребятам Моя Длина. – В обеих комнатах форточки были открыты.

Бабушка продолжала ошалело вращать глазами. Она еще явно была не в силах должным образом оценить обстановку.

– Нападение, что ль, на квартиру случилось? – поглядела она на внучку.

– Да нет. Голубь, – принялась объяснять та. – Мурзик чуть не съел голубя.

– А собаку зачем привели? – посуровела бабушка.

– Это моя, – с улыбкой сообщил Женька. – Мне дали!

– А зачем к нам привел? – продолжала допытываться Антонина Васильевна.

– Мама попросила, – ответил Женька.

– Чья мама? – с отчаянием в голосе спросила бабушка Школьниковой, подумав, что начинает сходить с ума.

– Моя личная мама, – пояснил мальчик.

– Вот я вечером Зинке скажу, и она твоей личной маме хорошую личную жизнь устроит, – пообещала Антонина Васильевна.

– Это еще за что? – искренне удивился Женька.

– Собака совершенно не виновата, – вступилась за друга Моя Длина. – Кот сам на нее набросился.

– И на голубя тоже, – мрачным голосом сообщил Темыч.

– Какого еще голубя? – вновь стало темнеть в глазах у бабушки. – Вы, значит, еще нам и голубя притащили?

– Нет, – покачал головой Пашков. – Голубь прилетел сам. А я клетку принес. От Мичмана.

– А Мичман тоже тут? – простонала бабушка.

– Нет, – успокоил ее Пашков. – Мичман вообще-то прозвище. А зовут его Колька Матросов. Он мой сосед. В шестьсот десятой школе учится. В одиннадцатом классе.

– Это меня не интересует, – отмахнулась бабушка Школьниковой. – Главное, хоть этого Мичмана тут сейчас нету.

– Ребята, а голубь-то, голубь? – заволновалась вдруг Таня.

Семеро друзей, бросив бабушку среди осколков китайских напольных ваз, кинулись в гостиную. Голубя там не было. Нигде. Ни на люстре, ни на полу.

– Странно, – поглядел на друзей Олег. – Окно-то закрыто. Куда же он делся?

Глава II

Интересная встреча

– Где же он? – продолжали озираться по сторонам ребята.

– Известно где, – как всегда, предвидел самый худший вариант Темыч, – Мурзик, наверное, слопал.

– Усохни, малявка, – отрезала Моя Длина. – Мурзик заперт.

Тут Лешка случайно взглянул на клетку Мичмана, которая стояла в углу гостиной. Дверца была распахнута. А внутри преспокойно себе сидел голубь.

– Всегда ведь вам говорю: у Пашкова четко! – И Лешка, резко присев, запер дверцу.

– Можно подумать, что он попал туда благодаря тебе, – усмехнулась Катя.

– Благодаря не благодаря, – отозвался Лешка, – но предусмотрительность я проявил, когда дверцу оставил открытой. В запертую клетку голубю нипочем не войти. При всем его горячем желании.

Голубь, расхаживая взад-вперед по просторной клетке, с недоверием косился на ребят.

– По-моему, он симулирует, – покачал головой Тема.

– С чего это ты взял? – спросили друзья.

– А вы видали, как он на люстру взвился? – поднял с пола упавшие хрусталинки Темыч. – Думаю, этому голубю просто захотелось под видом болезни пожить немного в хорошем доме.

– Ну да, – ухмыльнулась Катя. – Вместе с добреньким котиком.

– Ты нашего Мурзика не задевай, – вошла в это время на еще неверных ногах в гостиную бабушка Моей Длины. – Мировой, между прочим, кот. А нелюбовь к собакам в нем природой заложена.

– Вот именно, – подхватил Темыч. – И вообще голубь заранее про кота не знал. А когда заметил, менять решение уже было поздно.

– Ну вот что, друзья, – посуровела Антонина Васильевна. – Забирайте-ка вашу собаку и вашего голубя от греха подальше. С меня на сегодня хватит.

– Правильно, тетя Тоня, – легко согласился Пашков. – Уходим, ребята.

– Вы уж нас извините, что вазы разбились, – смущенно проговорила Таня.

– Это как раз не беда, – не без злорадства откликнулась Антонина Васильевна. – Пусть Зинка знает.

– Что знает? – полюбопытствовал непосредственный Женька.

– Неважно, – ответила бабушка Школьниковой. – Это дело внутрисемейное.

Антонина Васильевна сама частенько натыкалась в коридоре на громоздкие китайские вазы. И уже множество раз просила дочь убрать их куда-нибудь подобру-поздорову. Иначе либо вазы разобьются, либо она, Антонина Васильевна, упадет и сломает себе какую-нибудь «жизненно важную кость». Вот почему вместо того, чтобы разозлиться на Машкиных друзей, она предвкушала, как вечером «предметно докажет упрямой Зинке», что та была не права.

Моя Длина понимающе улыбнулась. Для остальных ход мыслей Антонины Васильевны оставался совершеннейшей тайной. Ее мирное поведение все шестеро расценили как огромную удачу. И, решив больше не искушать судьбу, спешно ретировались вместе с клеткой Мичмана и упирающимся Зевсом на улицу.

Дожди, почти непрерывно лившие первую половину сентября, к середине месяца прекратились. Стояла солнечная и довольно теплая погода. Голубь на воздухе несколько оживился и вновь начал что-то бурчать.

Ребята наконец смогли разглядеть его. В общем-то, ничего особенно примечательного они не заметили. Разве что голубь был ослепительно белый. А на лапе у него красовалось кольцо из золотистого металла.

– Где же нам его лечить? – тихим голосом проговорила Таня.

Остальные задумчиво разглядывали кольцо с цилиндрической капсулой.

– По-моему, золотое, – пригляделся Темыч.

– Золотое или серебряное, неважно! – уже прыгал от нетерпения на месте Женька. – Нужно действовать. И как можно быстрее.

– Взглянуть бы, что в капсуле, – поправил съехавшие на кончик носа очки Олег. – Вдруг там адрес владельца?

– Верно! – подхватила Таня. – Давайте попробуем. Лешка, держи крепче клетку.

Отворив дверцу, светловолосая девочка протянула руку к голубю. Тот немедленно ретировался к задней стенке и с такой свирепостью посмотрел на Таню, что она невольно отпрянула.

– Дверцу закрой! – заорал Пашков. – Упустим же!

Катя, подскочив к клетке, мигом ее заперла.

– Нет, братцы, – покачал головой Олег. – Самим нам не справиться.

– Это тебе не преступления распутывать! – хохотнула Моя Длина.

– Мы вот как, пожалуй, сейчас поступим, – словно не слыша ее, продолжал мальчик в очках. – Отнесем клетку с голубем ко мне. Потом обзвоним по справочнику ветеринарные клиники. Надо выяснить, где ближе всего от нас лечат птиц. Туда и поедем.

– И покормить его у тебя чем-нибудь надо, – вмешался Женька.

– Вообще-то не мешает, – поддержала Таня. – Хоть воды ему в клетку поставим.

– Тогда пошли. Чего зря время терять! – потянул Женька за собой Зевса.

– Ты никак собрался его к Олегу вести? – указала на пса Катя. – Забыл, что там Вульф?

– Ему Вульф не страшен, – с беззаботным видом отмахнулся Женька.

– Это еще наукой не доказано, – возразил Олег. – И вообще я рисковать не хочу.

Он живо представил себе, что могут натворить в квартире Зевс и Вульф, если вдруг не сойдутся характерами.

– Давай, Женька, отведи Зевса домой, – вмешалась Таня, – а потом к Олегу придешь. Мы тебя будем ждать.

– Отведу, но не сразу, – возразил долговязый мальчик. – Мы с Зевсом, пожалуй, сейчас вас проводим. Ему все равно надо погулять. Потом вы пойдете к Олегу, а я отведу его и вернусь к вам.

– Как хочешь, – не возражал Олег.

Поднявшись до угла Докучаева переулка, семеро ребят свернули налево и зашагали вверх по Большой Спасской улице. Этот ее отрезок, вплоть до приземистого здания бывших Спасских казарм, выстроенных еще при императрице Екатерине Великой, представлял собою весьма необычное явление для старой Москвы. Повсюду, насколько хватает глаз, хаотично разбросаны блочные и панельные многоэтажки. Человек, попавший сюда впервые, неизбежно испытывал изумление. Будто его по мановению ока перенесли от Сухаревской площади в какой-нибудь из окраинных районов. Лишь несколько уцелевших особняков и доходных домов середины и конца прошлого столетия не давали окончательно забыть, что это все-таки исторический центр столицы.