Великие Борджиа. Гении зла - Тененбаум Борис Страница 10

При Павле II таких препятствий не было – этот папа был на редкость равнодушен к общественному мнению. Он, скажем, носил усыпанную сапфирами тиару, оцененную в 200 тысяч флоринов, и по городу передвигался в паланкине, который стоил столько же, сколько целый замок[15].

При этом он старался ограничить Коллегию кардиналов в ее полномочиях, а если кардиналы осуждали его за это – или, например, не за это, а за его чрезмерную роскошь, – то Святого Отца это совершенно не волновало. Он даже жить предпочитал в своем дворце, а не в Ватикане, который он находил недостаточно удобным. Папа Павел завел у себя типографию – по тем временам довольно экзотическую техническую новинку. Собирал старинные монеты, коллекционировал драгоценные камни. В 1466-м устроил потрясающе роскошный прием для албанского героя Скандербега и для императора Фридриха III – оба они приехали в Рим, и их, отважных бойцов с турками, встречали восторженные толпы народа. Дипломатические усилия в борьбе с султаном тоже принесли определенные плоды – удалось установить контакты с мятежным Узун Хуссейном, вождем племен на восточной границе Турции, и летом 1471 года уже даже договор с ним был подготовлен к подписанию.

Однако вмешалась судьба. Павла II внезапно разбил апоплексический удар, и 26 июля 1471 года он умер и был похоронен[16]. Что сказать? Папа Павел умер так, как и жил.

Его гробницу, необычно роскошную по тем временам, создавали два года.

Франческо делла Ровере, генерал ордена францисканцев

I

В XV веке люди попадали в число кардиналов, «князей Церкви», довольно разнообразными способами, но в принципе имелось несколько стандартных карьерных дорожек. Конечно, лучше и легче всего было попросту родиться «племянником папы» – скажем, так, как и «сделал» Родриго Борджиа. Но, понятное дело, так везло далеко не всем. Другим хорошим способом стать кардиналом было оказание Святому Престолу каких-то очень значительных услуг – причем в делах именно земных, а не небесных. Скажем, выдающихся дипломатов на службе каких-нибудь могущественных государей папы римские могли наградить «красной шапкой» – как это случилось с Алонсо де Борха, канцлером Альфонсо V, короля Арагонского. Звание кардинала можно было получить даже в качестве отступного – традиционно, папы римские откупались от своих могучих баронов кардинальскими шапками, и практически в любом конклаве имелся кардинал, представлявший семейство Орсини, и другой кардинал, представлявший семейство Колонна.

Человек, вступивший на Святой Престол 9 августа 1471 года, не относился ни к одной из вышеперечисленных категорий. Франческо делла Ровере был монахом – и не просто монахом, а генералом нищенствующего ордена Святого Франциска, монахи которого были известны как «францисканцы», или «минориты» – «младшие братья».

Устав предписывал им полную бедность и отказ от всяких благ земных. Они были обязаны носить деревянные сандалии на босу ногу, носить грубые одеяния, подпоясанные веревкой, беспрекословно повиноваться папам римским и служить Господу посредством «службы обделенным» – нищим, больным и страдающим…

Орден францисканцев с течением времени приобрел значительный престиж, его услугами охотно пользовались многие европейские государи, ценившие скромность монахов-францисканцев и их глубокую ученость.

Как правило, деятельность последователей Святого Франциска так и оставалась сугубо в рамках Церкви, но в личности человека, ставшего в 1464 году генералом ордена, скромности было маловато. Франческо делла Ровере родился 21 июля 1414 года в Савоне, близ Генуи. Согласно некоторым сведениям – в обедневшей дворянской семье. Согласно другим – в семье рыбака, где не всегда хватало на всех даже самой простой еды.

Как бы то ни было, Франческо вступил в орден францисканцев, обнаружил большие способности и был направлен на учебу в Падую, а потом – в Болонью. Он изучал юриспруденцию и опять-таки показал такие успехи, что был привлечен к весьма важным занятиям в области администрации. В 50 лет он возглавил орден, а еще через три года получил кардинальскую шапку.

Каким образом он добился своего избрания папой римским, сказать трудно. Утверждали, что подкупом. Это вполне возможно, потому что взятки и покупка голосов кардиналов были делом обычным. Но скорее всего обеспечить избрание просто деньгами было трудно, нужны были еще и политические союзы. Таким союзом для Франческо делла Ровере послужила дружба с кланом Орсини. На этот счет можно даже привести вполне документальное свидетельство – сразу после избрания новый папа, избравший себе имя Сикста IV, назначил кардинала Орсини на пост camerlingo – как назывался глава папской администрации, ведавшей его земными делами.

Но в церемонии коронования папы Сикста был еще один важный момент – тиару на него возложил глава Коллегии так называемых кардиналов-дьяконов.

Это был Родриго Борджиа.

II

К тому времени он имел уже установившуюся репутацию. Кардинал Родриго Борджиа, помимо несомненного ума и политической ловкости, отличался еще и огромным обаянием. Он как-то умудрялся дружить со всеми сразу и даже с семейством Орсини, враждебным по отношению к «проклятым иностранцам», установил вполне нормальные отношения. Новый папа, друг Орсини, относился к кардиналу Борджиа настолько хорошо, что доверил ему миссию легата в Испании – он должен был появиться там при королевских дворах и Кастилии, и Арагона и убедить их прекратить распри и направить всю свою энергию на новый Крестовый поход, который предполагалось вскоре организовать под стягом папы Сикста IV.

Поездка действительно состоялась и прошла очень успешно – Родриго Борджиа сумел примирить короля Кастилии Энрике с его младшей сестрой Изабеллой Кастильской. К тому же ему удалось сделать кое-что и для своих личных целей – он присмотрел в Валенсии, недалеко от центра своего архиепископства в Хативе, некое владение. Называлось оно Гандия и считалось столицей маленького герцогства, созданного еще в 1309 году для королевского племянника. Купить его он не смог, но, что называется, «положил глаз» на это владение. Однако дело с возможным приобретением Гандии ему пришлось отложить – надо было возвращаться Рим.

Святой Отец принял своего легата со всем возможным почетом и осыпал его наградами и почестями – кардинал Борджиа выполнил свою миссию как нельзя лучше и успешными дипломатическими действиями увеличил престиж папства. Он даже сумел раздобыть в Испании кое-какие деньги для снаряжения папских галер.

Морская экспедиция, направленная против турок, двинулась было в путь – но, как всегда, никаких результатов не добилась. Она стоила значительных денег – всего за один год папа Сикст потратил на нее 144 тысячи флоринов, добрую половину всех доходов Святого Престола, так что нулевой результат был для него, конечно, большим разочарованием. Но к 1474 году его интересы сместились, и вместо бранных дел, направленных на «освобождение христиан от магометанского ига», он занялся делами сугубо политическими и скорее внутренними.

Как генерал нищенствующего ордена Святого Франциска, он давал в свое время обет скромности, полного отказа от обладания сокровищами и стремления к почестям.

Но у него было много родственников – и они таких обетов не давали.

III

У Святого Отца была сестра, вышедшая замуж за некоего Риарио, и один из ее сыновей, Пьетро Риарио, был моментально сделан кардиналом на пару со своим кузеном Джулиано делла Ровере. Вообще-то папа Сикст имел много племянников, и за время своего понтификата кардиналами стали шестеро – но он не забыл и других, тех, кто остался в мирянах.

Один из таких племянников, Леонардо делла Ровере, был сделан префектом Рима, а вдобавок к этому Сикст IV женил его на дочери короля Неаполя, Ферранте. Дочь была незаконной, но в конце концов и сам король Ферранте был незаконным отпрыском славной династии Трастамара, так что дело сладилось, и с Неаполем был установлен своего рода союз, скрепленный династическим браком. А Джованни делла Ровере женился на девушке из семейства Монтефельтро, державшей в своих руках маленькое, но стратегически важное герцогство Урбино.