Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Никонов Александр Петрович Страница 15

…Когда умер почетный римский гражданин Квинт Цецилий, понтифик, начальник конницы, прославившийся своими победами в Первую Пуническую, над его гробом сын произнес прощальную речь, в которой сказал, что покойный был человеком необыкновенно счастливым, поскольку имел все возможные блага, о которых люди могут только мечтать. О чем же должен мечтать человек – в представлении римлян? Каковы они, эти римские ценности?.. А вот каковы: покойный Квинт Цецилий «был мужественным воином, лучшим из ораторов, прекрасным полководцем, был окружен величайшим почетом, обладал замечательным умом, имел состояние, добытое честным путем, и оставил великое множество детей».

…Первая Пуническая война. Римские части воюют в Африке. Командует римлянами Регул Марк Атилий. Он наголову разбивает войско карфагенян возле городка Адис, подходит к самому Карфагену. После чего пишет в Рим слезное письмо с просьбой к сенату снять его с командования, потому что его участок земли некому обрабатывать: единственный раб Регула умер, а нанятый поденщик сбежал, прихватив весь сельскохозяйственный инвентарь, и теперь семья патриция загибается. Сенат внимательно рассмотрел просьбу Регула и отклонил ее, решив, что для Рима полезнее, чтобы Регул оставался в Африке на должности командующего. Что же касается земельного участка полководца, то его обработают за государственный счет.

Немного позже Регул слегка сглупил, был разбит и взят пунийцами в плен. Карфагеняне некоторое время подержали его у себя, а потом вместе с карфагенским посольством послали в Рим, чтобы полководец похлопотал перед своими о заключении мира. При этом карфагеняне поставили Регулу такое условие: если он не добьется мира, то дает слово вернуться обратно в Карфаген. Регул согласился. Это была военная хитрость с его стороны – на самом деле он хотел убедить сенаторов продолжать войну. Регул довольно свободно гулял по Риму, тайно встретился с сенаторами и уговорил их не подписывать привезенные пунийцами мирные соглашения.

Пунийское посольство отбыло обратно в Карфаген. Вместе с ним отбыл и Регул. Он уже знал: в Карфагене его ждет мучительная казнь, и уходил из Рима, опустив голову, потому что боялся встретиться глазами с женой и детьми. И жена, и друзья Регула тоже всё понимали и уговаривали его остаться. Но как он мог остаться? Он же слово дал!..

Добрые карфагеняне запытали несчастного Регула до смерти, сунув в бочку, изнутри утыканную гвоздями.

Слово, данное римлянином, было железным. Что более всего поразило грека Полибия в Риме? Честность чиновников. Доверить греческому чиновнику даже один талант, писал Полибий, невозможно, «хотя бы при этом было десять поручителей, положено столько же печатей и присутствовало вдвое больше свидетелей» – деньги самым непостижимым образом испарятся. А у римлян не нужно печатей, поручителей и свидетелей – любому можно доверить любую сумму просто под честное слово.

Вот еще одна история. Будущий полководец и победитель Карфагена молодой Сципион Эмилиан получил наследство и распорядился сразу рассчитаться с долгами. Хотя в принципе по договору он должен был расплачиваться с кредиторами в рассрочку в течение трех лет. Его кредиторы, получив сразу огромную сумму, поразились, побежали к банкиру и сказали, что им по ошибке перевели больше денег, чем положено. «Нет, все правильно, – ответил банкир, – так распорядился Сципион». Что же делают кредиторы? Продолжают поступать «неадекватно»: они прибежали к Сципиону и стали объяснять юноше, что не стоит так горячиться, поскольку выгоднее расплатиться в рассрочку. Сципион сказал, что он прекрасно об этом знает, но ему приятнее сразу…

Такое было у тогдашних римлян отношение к деньгам и к данному слову. Да и к смерти у древних римлян было совсем не такое отношение, как у людей современных. Скажем, все герои древнеримского драматурга Плавта, сталкиваясь со смертью, ведут себя на удивление спокойно, как мы бы сейчас сказали, мужественно. Никому из них даже в голову не приходит просить пощады, страдать по этому поводу… Описать подобное слезливое поведение героев в своей пьесе древнеримскому автору даже в голову не приходит. Скорее всего, ввиду нехарактерности, нежизненности такой модели поведения для римлян. Ну, не просят они пощады, чего ж я врать буду?..

Вот такой твердый кристалл представляло собой римское общество. И постепенно процесс римской кристаллизации захватил всю Италию. К моменту изгнания царей территория крошечной Римской республики составляла около 1000 квадратных километров. Для справки: площадь Москвы (с ближайшими пригородами) вчетверо больше. За 250 лет римский меч и римский образ жизни объединили под своими знаменами весь «Апеннинский сапог». А потом Рим начал, потрескивая, расползаться голубой заморозкой по всей карте Средиземноморья, образуя единое культурное пространство римского мира.

Процесс культурной стандартизации проходил двояко.

Во-первых, земли, присоединенные к Риму мечом, римляне «завоевывали» потом повторно – плугом. Завоеванная у противника земля частью становилась государственной собственностью Рима, частью раздавалась римским солдатам. Римские колонии, в отличие от греческих, не становились самостоятельными образованиями, они жили по законам Рима, были его малюсенькой копией. Кристалликом.

Во-вторых, те города Средиземноморья и Западной Европы, которые присоединялись к Риму добровольно, получали такие же права, которыми пользовались римские граждане, и начинали жить по римским законам.

То есть по сути римляне задолго до Христа предложили свой вариант формулы «несть ни эллина, ни иудея» – иной вариант идентичности людей. Не племенной, как раньше. И не религиозный, предложенный чуть позже Востоком (Христом). Римский вариант был абсолютно светским и основанным на Законе. Белый ты, черный, италик по происхождению или иудей – неважно. Важно, гражданин ты или нет. Принцип гражданства – возможно, самое гениальное изобретение римлян. Гражданство, то есть принадлежность к сообществу, основанная не на родственно-культурных связях (этничность) и не на одинаковости мировоззрения, то есть идентичности взглядов на происхождение и устройство мира (религиозная парадигма), а на конкретной, практической жизни мегаполиса. Которая регулируется писаным законом. И наплевать, чтó у тебя на роже написано и каким богам ты в частном порядке поклоняешься.

Мечом и лопатой

Вернемся, однако, к вопросу, которым задавались культурные греки после того, как неожиданно для всей тогдашней цивилизованной Европы Рим стал повелителем стран и народов: почему именно римлян волна истории вынесла вверх? И продолжим на него отвечать. Это будет несложно, поскольку частично мы уже ответили: римляне были твердыми прагматиками с четким логическим мышлением и предельно жесткой моралью.

А еще у них была первоклассная армия. Армия – слепок общества, слышали, наверное… Но чем еще римская армия отличалась от армий других государств, кроме своего кристального римского духа?

Уже на закате империи, мучительно размышляя о том, что привело Рим к взлету и падению, римский военный историк Флавий Вегетий Ренат писал: «В чем могла проявить свою силу горсть римлян против массы галлов? На что могли опереться низкорослые римляне в своей смелой борьбе против высокорослых испанцев? Испанцы превосходили нас не только численностью, но и физической силой. Мы никогда не были равны африканцам ни хитростью, ни богатствами. В военном искусстве и теории мы уступали грекам…»

Однако сильной стороной римлян всегда была четкая организация. Орднунг.

Что и отмечает Ренат: «Римский народ подчинил себе всю вселенную только благодаря военным упражнениям, благодаря искусству хорошо устраивать лагерь и своей военной выучке. Мы всегда выигрывали тем, что умели искусно выбирать новобранцев, учить их, закалять ежедневными упражнениями… и сурово наказывать бездельников».

Куда бы ни шло римское войско, где бы оно ни находилось, каждый вечер перед ночевкой воины брали в руки лопаты и начинали копать ров. Весь лагерь окружался рвом. Земля, вынутая изо рва, насыпалась возле него в виде вала и обкладывалась дерном. В насыпь вкапывались заостренные деревянные колья – остриями в сторону рва, навстречу гипотетическому противнику. Колья связывались между собой.