Тайны мозга - Каплан Александр Яковлевич Страница 22

Два потока информации: ментальный и сенсорный оказались в конфликте, но мозг предпочел довериться сенсорной информации: испытуемый остановился перед реально существующим препятствием, которое было стерто как актуальный психический образ.

Выходит, то, что мы полагаем в своем внутреннем мире, может не совпадать с тем, что есть в реальности. При необходимости обязательно принять решение мозгу приходится делать трудный выбор, когда психическая и физическая реальности находятся в противоречии между собой. Только накопленный жизненный опыт будет служить надежным советчиком в этой трудной ситуации. Но нужно еще услышать этот внутренний «голос». Так и в обычной жизни. Мы осознаем лишь часть окружающего мира. А целостную картину реконструируют механизмы мозга, и от этой реконструкции уже будет зависеть, насколько адекватно мы будем реагировать на вызовы физической реальности.

— Когда с нами происходят какие-то жизненные события, то мы каждые сто миллисекунд осознаем, что же мы видим. А что дальше делает мозг? Он достраивает «картинку», — уверяет Вадим Ушаков. — То есть мы действительно видим некое изображение приблизительно около ста миллисекунд. Дальше идет осознание и переработки увиденного. И вновь проходит сто миллисекунд — и у нас в мозге возникает уже целая картинка. Так все эти «пазлы» мозг связывает между собой.

Это еще одна причина, почему мы никогда не сможем проникнуть во внутренний мир другого человека: он же чуть ли не наполовину состоит из склеек между кадрами или «пазлами» восприятия реальности, то есть это наполовину его собственная фантазия! Да что там другой человек, нам по той же причине и в собственных решениях трудно разобраться.

Помнить все

Казалось бы, наша память работает очень просто: вспомните, как переписываете картинки-файлы с флешки на компьютер, а потом многократно там просматриваются, никак при этом не затираясь и не старея. Так и в мозгу: поступающая от органов чувств информация сначала фиксируется, а потом, при необходимости, воспроизводится, или, иначе, вспоминается. При затруднении этого процесса — можно воспользоваться услугами гипнолога и «вспомнить все». Увы, эта расхожая фабула не имеет никакого отношения к тому, что происходит в мозгу на самом деле.

По словам члена-корреспондента Академии наук руководителя Отдела нейронаук НИЦ «Курчатовский институт» профессора Константина Владимировича Анохина — механизм запоминания и считывания информации из памяти очень хрупкий, легкоранимый и часто выходит из строя. Информация о каком-то событии формируется в одних структурах мозга, а извлекается при воспоминании из других — она как будто все время «путешествует». И самое главное, она не только находится не там, куда «ее положили», но она уже и «не та». Воспоминание значительно отличается от оригинала. Память никогда не бывает точной копией тех объектов и событий, которые послужили ей основой.

В самом деле, это еще в 20-30-х годах прошлого века показали эксперименты одного из основателей когнитивной психологии кембриджского психолога Фредерика Бартлетта. Ученый на несколько минут показывал своим испытуемым какой-нибудь трудный для быстрого запоминания рисунок, а потом через несколько минут просил по памяти его воспроизвести. Спустя несколько дней попытку воспроизведения рисунка с теми же испытуемыми повторяли, но уже без предварительного просмотра исходной картинки и даже предыдущей попытки его воспроизведения. Так делали многократно и в итоге для каждого испытуемого собирался целый ряд картинок, которые он воспроизводил по мысленному оригиналу во все более отдаленные моменты времени от просмотра этого оригинала.

Оказалось, что каждое последующее изображение достаточно похоже на предыдущее, но все более непохоже на оригинал, хотя каждый раз испытуемые были уверены, что достаточно точно копируют то, что видели, и поражались, когда по окончании тестирования сравнили их последнюю копию с оригиналом: это были две совершенно разных композиции!

Складывалось впечатление, что каждый раз, когда испытуемый копировал якобы оригинал, на самом деле он обращался к мысленному образу предыдущей своей копии, которая, понятно, содержала неточности относительно оригинала. С каждой новой попыткой воспроизведения различия с предыдущей версией вставились не очень значительными, но по отношению к оригиналу неточности естественным образом накапливались, и в какой-то момент очередная копия становилась уже полностью непохожей на оригинал.

То же самое происходило, если испытуемым предлагалось многократно воспроизводить смысл исходного текста: в какой-то момент оказывалось, что сюжетная линия в тексте искажалась при воспроизведении до неузнаваемости. Это при том, что испытуемые были в полной уверенности практически полного соответствия их версии с оригиналом. Бартлет первым установил, что проблема была не в качестве запоминания оригинала, и не в классическом забывании. Первая копия была очень похожа на оригинал, так же как и каждая последующая копия очень напоминала предыдущую, что свидетельствовало хорошем запоминании. Проблема состояла в механизме многократного запоминания-воспроизведения.

В своей знаменитой книге «Воспоминание», опубликованной в 1932 г., Бартлет выдвинул гипотезу, согласно которой процедура воспоминания является не пассивным копированием того, что лежит в памяти, а актуальной творческой реконструкцией этого содержания, «складывающейся из нашего отношения ко всей активной массе реакции и опыта прошлого». То есть не важно, откуда берется исходная информация: от органов чувств или из памяти, в любом случае она проходит процедуру реконструкции прежде, чем появиться в виде психического образа. И что особенно важно в концепции Бартлета, это то, что новая реконструкция никуда не исчезает — она замещает в памяти прежний след. Отныне человек может помнить не первичную и даже не предыдущую версию памятного следа, а только эту новую ее реконструкцию.

Нейробиологи многократно проверили эту гипотезу в самых разнообразных экспериментах, включая даже молекулярный уровень, и убедились в ее правильности. Теперь процесс перезаписи памяти при воспоминании называется «реконсолидация памяти», то есть переписывание ее в новом контексте, который сопутствовал очередному ее воспроизведению. Казалось бы, странно — зачем эволюция создала и зафиксировала такой противоестественный процесс, как стирание в памяти оригинального впечатления и замещение его копией неточного воспоминания?

Фредерик Бартлет отвечает на этот вопрос в своей книге: «Для чего вообще нам приходится пользоваться памятью? Для того, чтобы прошлый опыт оказал нам помощь в решении непосредственно стоящих перед нами проблем. Но условия, с которыми мы встречаемся в настоящем, никогда не являются точным воспроизведением прошлых условий, и требования, предъявляемые нам в настоящем, за исключением особых и довольно искусственных случаев, очень редко совпадают с требованиями, существовавшими в прошлом. Следовательно, чаще всего мы стремимся к тому, чтобы преобразовать прошлое, а не просто повторить его».

Понятно, что здесь речь идет о таком материале для запоминания, который по своей природе может быть модифицирован в памяти для обслуживания текущих интересов, скажем, рассказы в тесном кругу об удачной рыбалке, о встрече с друзьями. Однако, например, на экзамене такие «модифицированные» воспоминания не пройдут, здесь помнить надо сам оригинал — то, что лектор говорил. При повторении материала важно, чтобы обошлось без творческих реконструкций, поэтому подготовка к экзаменам часто связана с механическим заучиванием с постоянным обращением к оригиналу. Существует, конечно, и много других, так называемых мнемонических техник, которые позволяют длительно удерживать в памяти исходные материалы, несмотря на их многократное воспроизведение.

Отдельный разговор — это закономерности первичного запоминания: что определяет то, как именно и что именно мы запоминаем в той или иной ситуации. Биологический подход нам подсказывает, что «помнить все» не только не экономично, но и попросту не нужно. Эволюция в естественном отборе могла подхватить развитие только таких особенностей памяти, которая способствует выживанию организма в среде обитания. Очевидно, что при таком подходе запоминать нужно только то, что потом пригодится в разнообразных жизненных ситуациях. А что это могут быть за ситуации — механизмам памяти подсказывает индивидуальный опыт: кому-то важно хорошо помнить рабочие операции, не важно: физические или умственные, с реальными или абстрактными объектами; кому-то — зрительные сцены или тексты, ну, а кто-то будет в выигрыше, если хорошо усвоил двигательные навыки.