Иван Грозный: Кровавый поэт - Бушков Александр Александрович Страница 53

Де Шале был настолько глуп и неосторожен, что подробно излагал свои замыслы в письмах друзьям, которых собрался вовлечь в свою затею. Письма перехватили. И суд приговорил их автора к отсечению головы. Не столь уж и «нелепый» предлог…

К сожалению, среди наших авторов исторических романов, порой вульгарно переписывавших Штадена, Таубе, Крузе и прочих баснописцев, подобного здравомыслия что-то не отмечено. И родилось немало творений, обличающих «безумного тирана» - что самое грустное, вполне талантливых…

Вот роман не самого бездарного писателя (которого я с детства люблю и уважаю за другие его книги, поэтому фамилию и название опущу): Иван Грозный с опричниками, заливаясь безумным хохотом, разоряют деревню, имевшую несчастье оказаться в «земщине». Несчастных баб и девок раздели догола, выпустили в поле и стреляют по ним из луков…

Это наш автор, не особенно и задумываясь, почерпнул у Генриха Штадена.

Вот пьеса А. Н. Островского «Василиса Мелентьева»: свирепствует зловещий глава опричников Малюта Скуратов, хватая честных людей направо и налево прямо в царском дворце (безвинных, разумеется!) а кровавый тиран Грозный вовсю крутит роман с дамочкой Василисой, которую по садизму своему велит, конечно же, потом зарезати…

«Жену Грозного Василису Мелентьеву», по некоторым данным, выдумал не кто иной, как известный фальсификатор древних рукописей Сулукадзев, из сочинений которого, выдаваемых за подлинные «антики», она и попала в иные научные труды. А глава опричников Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский, кстати, погиб честной солдатской смертью, командуя штурмом ливонской крепости Пайда - и в реальности вовсе не был монстром…

И так далее, и тому подобное. Иногда - беззастенчивое переписывание сочиненных черт-те кем сказок, а иногда и чуточку поизящнее - умолчание, полуправда. Частенько встречаются стенания по поводу тяжкой участи безвинных бояр, дворян и прочего народа, который Грозный безжалостно выселял из опричных земель, - вот только не упоминается, что все выселяемые получали соответствующую компенсацию - такие же земли только в других местах, подальше. Потому что интрига заключалась отнюдь не в том, чтобы «ограбить», - господ феодалов просто-напросто отрывали от насиженных мест, от личных армий, с которыми они то и дело норовили устроить очередную заварушку, от преданной дворни, от многочисленных вассалов и прочей челяди. С вульгарным грабежом это имеет мало общего. Ну и, наконец, добросовестными историками с документами и цифрами в руках давным-давно доказано: при разгромах прежних боярских уделов страдали главным образом особы приближенные - дворяне и дворня, холопы и личные дружинники.

Крестьян репрессии Грозного как раз практически не затрагивали (неизбежные в таком деле злоупотребления не в счет)- иначе не сочиняли бы они потом песен и сказок о мудром и справедливом царе Иване, не одобряли бы его расправ с боярами.

Ну, а поводы для критики в адрес Грозного могут быть самыми разными.

Вот подлинная песня тех времен.

Не нужно быть семи пядей во лбу или дипломированным историком, чтобы сказать с уверенностью: тоскующий герой песни - уж никак не крестьянин, не простой горожанин и даже, пожалуй, не рядовой дворянин: ведь наш добрый молодец, коли уж служит при дворце, не из простых. Но вот не хочется ему на войну, хоть ты тресни. Там тяжело, там и убить могут. Вот бы и дальше обретаться в Кремле, в сытости и почете…

Уж если ты «добрый молодец», так будь любезен, изволь служить, сукин кот, если Родина требует, наверняка ведь здоров и силен. Но наш лирический герой печалится о разлуке с родным батюшкой, родной матушкой, молодой женой - и, кроме них, ничего более не видит. Ему бы и дальше при Кремле… А между прочим, молодой царь Иван Васильевич, как раз и оставив молодешеньку беременную супругу, без всяких стенаний сам ведет войска под Казань и не с безопасного отдаления любуется баталией, а находится возле стен осажденного города, где пули, стрелы и ядра венценосцев от простых смертных не отличают…

Но это так, к слову. Ради иллюстрации отдельных, имевших место умонастроений «добрых молодцев» боярского сословия - положительно, неведомый автор песни далеко не из простых…

Глава десятая

Особо следует подчеркнуть, что никогда не существовало «единого фронта» западноевропейских держав, который сплоченными рядами выступал бы с осуждением «московского варвара» и рассказами о превосходстве «европейских ценностей».

Ну, начнем с того, что никаких таких «европейских демократических ценностей» тогда не существовало, разве что Европа кое в чем опережала Россию по части законодательства и парламентаризма.

Но прослеживается четкая закономерность: в истерике по поводу «московского тирана» добросовестно бились, главным образом, лица крайне заинтересованные, то есть ливонские немцы и поляки с литвинами - непосредственные соседи России, имевшие все основания опасаться ее армий. Священная Римская империя вела себя - в лице императора и элиты - гораздо более спокойно, вполне вменяемо: для империи российские дела были, в общем, чем-то абстрактным, непосредственно ее не затрагивающим. Более того, именно имперский посол в Москве фон Бухау в своих мемуарах кровавыми ужасами не увлекался, безумцем Грозного не считал, а наоборот, писал: «Надобно полагать, по всему, что он ума необыкновенного».

Фон Бухау был не авантюристом, озабоченным собственным процветанием, а дипломатом, обязанным поставлять на родину не сказки, а информацию о реальном положении дел с четкими характеристиками руководителя «страны пребывания»… Даже Джером Горсей (которого иные источники именуют почему-то «Джоном»), любитель прихвастнуть, кроме жестокости царя, писал о его остроумии, привлекательной внешности, красноречии и огромном опыте в управлении государством.

А его земляк, английский морской капитан Ченслер. оставил шокирующий либералов отзыв о казнях при Грозном: «Дай Бог, чтобы и наших упорных мятежников научили таким же способом обязанностям по отношению к государству».

Осуждения ни капли, наоборот, призыв брать с «безумного тирана» пример. Ченслер достаточно насмотрелся на свистопляску на собственной родине: в Англии тогда полыхали многочисленные бунты вельможной знати, которой не по нраву была твердая королевская власть. Тон задавали буйные бароны Пограничья, но и обитатели более близких к столице краев не отставали. Как ни тяпала головы королева Елизавета, титулованные лорды устраивали все новые заварушки…

Не особенно усердствовали в обличении «тирана» и шведы - потому что их всегда можно было ткнуть носом в собственные достижения и припомнить короля Эрика XIV, который еще в 1520 г. одним махом казнил в Стокгольме 94 сенатора, патриция и епископа (о чем Иван Грозный, повзрослевши, не мог не слышать). Король Эрик опять-таки не был «безумным тираном» - казненные сановники немало нагрешили против государственных интересов и твердой власти. Другое дело, что после смерти Эрика взошедший на трон его младший брат Иоанн (которого Эрик долго держал в тюрьме за причастность к заговорам) решил отплатить и с помощью либералов из своего окружения создал страшную легенду о «безумном тиране Эрике», который казнил безвинных и карал незапятнанных…

Порой совершенно умалчивается, что Иван Грозный был образованнейшим человеком своего времени, блестящим публицистом и даже… поэтом. Правда, он писал не «стихи», как сморозил недавно какой-то невежа, а стихиры - тексты для церковных песнопений (и сам пел в церковном хоре, что требует определенного таланта). Казнями и репрессиями царствование Грозного далеко не исчерпывается: при нем, как я уже говорил, получили дальнейшее развитие законы, расширилось местное самоуправление со всеобщими выборами должностных лиц, созывались Земские соборы, где заседали представители всех слоев общества. Не стоит видеть в них, конечно, начатки английского парламентаризма, соборы были чисто совещательным органом - но подлинный тиран как раз избегал даже таких собраний. Не зря Земским соборам в России положил конец не кто иной, как тиран номер один российской истории Петр I…