Наука о мозге и миф о своем Я. Тоннель эго - Метцингер Томас Страница 6

В начале семидесятых годов двадцатого века, когда звездный час бихевиоризма уже прошел, интерес к сознанию превратился в серьезную тему исследований. Проблема субъективного опыта понемногу стала тайным передним краем для нескольких научных дисциплин. Затем, в последнее десятилетие двадцатого века, множество видных нейрофизиологов сделали сознание объектом научных исследований. Сейчас все развивается очень быстро. В 1994 году после конференции по исследованию сознания, проведенной в Тусоне, штат Аризона, я участвовал в основании новой организации – Ассоциации научного изучения сознания (АНИС), цель которой – объединить исследователей и философов, изучающих проблему исключительно научными методами. Резко возросло число конференций и публикаций2. В следующем году я редактировал сборник философских статей под названием «Сознательный опыт»3, который также вышел на английском. Когда мы с одним из сооснователей АНИС, австралийским философом Дэвидом Чалмерсом, составили библиографию этой книги, охватывающую 1970–1995 годы, в ней набралось около тысячи источников. Через десять лет, взявшись дополнить эту библиографию для пятого немецкого издания, я насчитал две тысячи семьсот публикаций. С этого момента я уже не пытался охватить всю литературу по сознанию – это просто невозможно. На данный момент область исследования сознания окончательно сформирована и непрерывно развивается.

За прошедшее время мы усвоили много уроков. Мы узнали, как силен страх перед редукционизмом – как среди гуманитариев, так и в обществе в целом – и как безграничен спрос на мистицизм. Простой ответ на широко распространенное опасение о том, что философы и ученые «редуцируют сознание», заключается в следующем: редукция – это отношение между теориями, а не между явлениями. Ни один серьезный экспериментатор, как и философ, не захочет «редуцировать сознание»; в лучшем случае, одна теория о содержании сознательного опыта может быть сведена к другой теории. Наши теории относительно явлений изменяются, но явления остаются прежними. Красивая радуга продолжает оставаться такой же красивой и после того, как ее объяснили в терминах электромагнитных волн. Перенять примитивную научную идеологию так же дурно, как и впасть в мистицизм. Более того, большинство людей согласятся, что научный метод – не единственный способ познания.

Но это еще не все. Часто за нашей тревогой относительно редукционистского подхода к сознанию скрывается глубокое невысказанное прозрение. Мы знаем, что наши представления о сознании могут влиять на наше восприятие, влиять на содержание и функциональный профиль субъективного опыта. Они не только создают внутренний фильтр – они также определяют, каким ситуациям мы себя подвергаем и как мы друг с другом обходимся. Кое-кто опасается, что материализм, сорвав по ходу развития науки волшебный ореол с наших представлений о сознании, может оказать нежелательное влияние на общество и культуру. Как я укажу в заключительной главе данной книги, эти люди совершенно правы: это важная сторона развития так называемых Mind Sciences, наук о разуме (которые скоро заменят Life Sciences, науки о жизни). Мы уже знаем, что сознание – как и сама наука – неотъемлемая часть культуры.

Мы должны также понимать, что сознание не относится к проблемам типа «все или ничего», к явлениям, которые или существуют, или нет. Это градационный феномен – он может проявляться в различной степени. Кроме того, сознание – это и не целостный феномен: оно обладает множеством различимых аспектов, таких как память, внимание, чувства, восприятие цветов, самосознание и мышление высшего порядка. Тем не менее суть этого феномена – то, что я называю «явлением мира», – кажется, пронизывает его насквозь. Одна из важнейших особенностей сознания заключается в том, что оно определяет ваше положение в мире. Просыпаясь утром, вы воспринимаете себя существующим в конкретном месте, в конкретное время и в конкретной обстановке. Возникает уникальная целостная ситуация. То же относится к снам и галлюцинациям, в которых вы не только сознаете себя, но и воспринимаете себя в контексте определенной ситуации, частью явленного вам мира. Мы знаем, что сознание проникает и в мир животных4. Мы изучили психические нарушения и повреждения мозга, состояния комы и минимально сознательные состояния, сновидения, осознанные сновидения и другие измененные состояния сознания. Все это сложилось в общую картину сложного феномена, проявляющегося в различных формах и с различной силой. У него нет единого выключателя. То, что сознание – феномен градационный, иногда вызывает концептуальные сложности. В то же время мы уже обнаруживаем первые нейронные корреляты определенных форм контента сознания5. Рано или поздно мы сумеем определить минимально необходимый набор характеристик мозга, активирующий конкретное качество переживания, например абрикосово-розовый цвет вечернего неба или запах амбры и сандала.

То, чего мы не знаем, так это насколько открытие подобных нейронных коррелятов поможет объяснить сознание. Корреляция не является ни каузацией, ни объяснением. Если, например, почти все часы в одной и той же часовой зоне показывают одно и то же вемя, то это не означает, что между ними существует причинно-следственная связь. Какой бы тесной не была корреляция, она не является результатом научного объяснения. Корреляция приливов и отливов со зрительно наблюдаемыми фазами луны не означает, что одно можно объяснить через другое (причиной являются не фазы луны, а гравитационное притяжение, вызванное луной). Также, если определенные аспекты сознания неясны, мы, очевидно, не сумеем соотнести их с состоянием нашего мозга. Мы не вполне понимаем, что имеем в виду, когда говорим, что сознание представляет собой «субъективный» или «частный» феномен, связанный с индивидуальным Я. И все же установление точных нейронных коррелятов для определенного контента сознания заложит основу будущих нейротехнологий. Как только станут известны материальные корреляты для абрикосово-розового цвета или сандалового запаха, мы сможем, в принципе, вызывать такие состояния путем соответствующей стимуляции мозга. Мы сможем настраивать свое ощущение цвета или запаха, усиливать или гасить его, стимулируя или подавляя соответствующие группы нейронов. То же может относиться к эмоциональным состояниям, таким как сочувствие, благодарность или религиозный экстаз.

Однако начнем по порядку. Прежде чем мы сможем понять, что такое Я, необходимо рассмотреть текущее состояние науки о сознании, совершив короткую экскурсию по просторам сознания с его уникальным комплексом теоретических проблем и философских головоломок. Здесь имеется определенный прогресс, однако, когда речь идет о понимании своего сознания, мы все еще находимся в доисторических временах. Наши теории сознания так же наивны, как, вероятно, и первые идеи пещерного человека относительно истинной природы звезд. С научной точки зрения наука о сознании только начинается.

Сознающий мозг – это биологический механизм – мотор реальности, подсказывающий нам, что существует, а что нет. Нас выбивает из колеи мысль, что перед нашими глазами нет никаких «цветов». Абрикосово-розовый цвет заката – не свойство вечернего неба, а свойство внутренней модели вечернего неба – модели, созданной нашим мозгом. Вечернее небо бесцветно. Мир, как объяснит вам любой учитель физики, вовсе не наполнен цветными объектами. Перед вашими глазами находится океан электромагнитного излучения, бушующая мешанина волн различной длины. Большинство из них для вас невидимо и никогда не станет частью сознательной модели реальности. В действительности визуальная система вашего мозга просверливает в этом необъятном богатстве физической реальности тоннель, раскрашивая при этом его стены в разные цвета. Феноменальный цвет. Явление, присутствующее только для глаз вашего сознания.

И это еще только начало. Не существует четкого, один к одному, соотношения между воспринимаемыми цветами и физическими свойствами объектов «вовне». Большое количество разных сочетаний длин волн может вызвать одно и то же впечатление абрикосово-розового оттенка (ученые называют такие сочетания «метамерами»). Любопытно, что воспринимаемый цвет объекта остается сравнительно постоянным при различном освещении. Например, яблоко видится нам зеленым в полдень, когда основное освещение – белый солнечный свет, и на закате, когда спектр освещения смещается к красному с большой примесью желтого. Субъективное постоянство окраски – фантастическая особенность цветовосприятия человека, его великое нейровычислительное достижение. С другой стороны, вы можете осознанно воспринимать одно и то же физическое состояние, как, скажем, горячую кухонную плиту, как два различных осознаваемых качества. Вы способны воспринимать ощущение тепла и ощущение красного свечения как нечто осязаемое кожей и нечто представленное перед вашими глазами. Феноменальное пространство. Явление.