Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? - Нефедова Татьяна Страница 8

Третий этап начинается с президентского указа от 7 марта 1996 года «О реализации конституционных прав граждан на землю».

Указ ознаменовал введение свободного оборота не только приусадебных участков, но и земельных паев, который по идее должен был привести к аккумулированию земельной собственности в руках эффективных производителей (Серова 2000). Всем коллективным хозяйствам предложено было в течение года купить или арендовать у собственников земельных паев их участки. Это позволило урегулировать отношения между предприятиями и населением, в то же время различные юридические и частные лица начали активно скупать паи у бедного и непрактичного населения.

Но главное, указ еще больше расширил возможности индивидуальных хозяйств. За счет земельных паев крестьян предельные нормы площади получаемых в собственность приусадебных участков были повышены до 5 га. Это означало, что для организации сельскохозяйственного производства в этих пределах уже не надо было регистрировать фермерское хозяйство, облагаемое множеством налогов. Можно считать, что с этого периода разделенные в начале реформ права и возможности фермеров и личных подсобных хозяйств вновь сближаются.

В декабре 1998 года был принят специальный закон, который «гарантировал гражданам Российской Федерации право на организацию личных подсобных хозяйств, их хозяйственную самостоятельность», закрепив уже имеющиеся позиции. Личное подсобное хозяйство было признано по этому закону равноправной[5] – наряду с коллективными предприятиями и фермерскими хозяйствами – формой сельскохозяйственного производства, не относящейся, правда, к предпринимательской деятельности. Земельный участок для ведения личного подсобного хозяйства состоит, по этому закону, из приусадебного и полевого; приусадебные земельные участки находятся в свободном обороте. На оборот полевых земельных участков распространяются ограничения: участок должен быть освоен в течение трех лет, в противном случае он подлежит изъятию, а граждане могут быть лишены права собственности. Второе ограничение состоит в запрете на использование наемных работников: «Ведение личного подсобного хозяйства могут осуществлять гражданин или члены его семьи (супруги, дети, родители, другие совместно проживающие родственники)». Максимальные размеры приусадебных и полевых участков устанавливаются органами местного самоуправления в соответствии с законодательством данного субъекта Российской Федерации.

Как правило, личное подсобное хозяйство ассоциируется с сельской местностью. Но специфика городов России, имеющих множество типично деревенских частных домов, предполагает и наличие приусадебного хозяйства у горожан. В законе о личных подсобных хозяйствах 1998 года этот пункт оговаривается отдельно.

Важно отметить также, что личные подсобные хозяйства сельских и городских жителей – это не только индивидуальные хозяйства. Согласно закону 1998 года, они могут создаваться «для совместной деятельности по производству, переработке, хранению сельскохозяйственной продукции и реализации ее излишков, а также по страхованию, кредитованию, материально-техническому и сервисному обслуживанию; объединяться в сельскохозяйственные кооперативы, потребительские общества, создавать ассоциации (союзы) личных подсобных хозяйств».

И наконец, принятие в 2002 году после долгих дебатов в Думе в усеченном виде Земельного кодекса, разрешившего продавать все земли, кроме сельскохозяйственных, ознаменовало наступление последнего, четвертого этапа реформы. Он завершился в январе 2003 года вступлением в силу закона «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения», согласно которому приобретать в России землю в собственность и продавать ее может любое лицо за исключением иностранцев. Однако как максимальный размер участка сельскохозяйственных земель в частной собственности, так и механизм реализации этого закона в целом определяется законодательством субъектов РФ, и это привело к проволочкам и прямому искажению федерального закона. Спустя два года многие регионы так и не ввели оборот сельскохозяйственных земель.

С 2003 года 12 млн. владельцев земельных долей, согласно федеральному закону, получили право не только требовать от предприятия для использования, но и официально продавать свои земли. Кроме зон повышенного спроса на землю в пригородах больших городов и в некоторых южных регионах (см. раздел 5.6), вряд ли это вызовет массовое изъятие земельных паев из колхозов. Продать земельный пай не так-то просто, так как первостепенное право на покупку земель имеют сособственники и администрация предприятия. Держать землю про запас просто нельзя – по новому закону о купле-продаже сельхозугодий требования к характеру использования паев ужесточились: если земля не обрабатывается 2 года, ее через суд может изъять государство. Так что это право собственности все равно достаточно условно, и распоряжаться землей, как ему хочется, человек не может[6]. Кроме того, оформление земельной доли в собственность – очень сложная процедура, чиновники постарались выставить на пути сельского населения множество преград, включая и финансовую (только стоимость составления земельного кадастра доходит до га тыс. руб.). Еще и поэтому люди охотно соглашаются отдать землю, если какая-нибудь фирма берется все сделать за них, но предлагает при этом мизерные деньги, не адекватные стоимости земли.

По данным Роснедвижимости, свидетельства получили 92 % тех, кто имеет права на земельные доли. При этом почти 60 % земельных долей оказалось в руках лиц, уже не работающих на сельскохозяйственных предприятиях. Большинство собственников передало земельную долю в аренду предприятиям или внесла ее в их уставной капитал. Лишь четырем процентам получивших свидетельства были выделены участки для самостоятельного фермерского или индивидуального хозяйства из их земельных долей. Четверть собственников никак не распорядилась землей, и она по-прежнему продолжает использоваться предприятиями.

Но этим «борьба» государства с частным землепользованием не закончилась. Новый Земельный кодекс прибавил забот как сельским жителям, так и городским владельцам приусадебных участков, которые они должны «приватизировать», если хотят не только пользоваться, но и распоряжаться землей (завещать, продать и т. п.).

Владельцев земельных долей теперь заставляют переоформить свои права собственности, даже если они не выходят из предприятия.

Иначе при его банкротстве, что стало весьма распространенным явлением в тех районах, где на землю есть спрос (см. раздел 5.6), их земли продадут с молотка. Но и это не стимулировало интерес сельского населения к пользованию и распоряжению земельными долями. Зато Земельный кодекс выявил явную заинтересованность сельских жителей в приватизации приусадебных участков.

Горожане же массово бросились в соответствующие конторы приватизировать свои дачи и клочки земли, не испугавшись даже высоких трансакционных издержек. Хорошо, если в земельном комитете или в сельской администрации сохранились документы на участки или временные свидетельства о собственности, выданные в начале 1990-х годов. Если нет, то надо собирать множество дополнительных справок, доказывая свое право на клочок земли. Хотя срок приватизации крошечных приусадебных, дачных или садовых участков для частных лиц продлили на неопределенное время, люди все равно боятся, что административные и экономические преграды получения земли будут только увеличиваться, особенно в Подмосковье, и спешат получить очередную гарантию. Поскольку в Земельном кодексе никакие детали приватизации не прописаны, то, как всегда, все отдано на усмотрение местных чиновников, которые уже начали «очередную войну» против своего народа. Нежелание менять привычные формы бумажной волокиты, попытки использовать приватизацию как очередную «кормушку» уже привели к огромных очередям и поборам. Один из авторов сам проходил все ужасы чиновничьего частокола. Оформление всех бумаг и периодическое стояние в огромных очередях продолжалось более года, а официальные госпошлины и услуги по межеванию (без посредников-риэлторов и взяток чиновникам) в 2005 году в 5–6 раз превышали среднемесячный доход пенсионера.