Университетские истории - Емец Дмитрий Страница 9

МЕТОДИЧКА В ШЕСТНАДЦАТЬ СТРАНИЦ

Профессор Щукин написал методичку в шестнадцать страниц по последней трети девятнадцатого века. Раздал ее студентам-вечерникам на время занятий, а после экзамена перед объявлением оценок собрал методички, унес в дальнюю комнату и стал нюхать между страницами.

– Так… Эта девушка готовится к экзаменам в «Макдональдсе». Вот тут вот кусочек филе-о-фиш остался и пятно кетчупа. Хм… Поставим ей «3», будет в следующий раз бережнее относиться к книгам.

Нюхает следующую методичку.

– А эта методичка пахнет порохом… Я, кажется, знаю у кого она была. Девушка служит днем в спецназе. Идет операция, стрельба, взрывы. А она читает мою методичку. К ней подскакивает двухметровый негодяй с пулеметом, а она его моей методичкой хрясь! И нокаут!.. Что ж, поставим ей «4» за мужество и героизм.

Нюхает Щукин последнюю методичку.

– Ну? А эта чем пахнет? – нетерпеливо спрашивает Воздвиженский.

– НИЧЕМ! – мрачнеет Щукин. – Она ее даже из сумки не доставала! О подлая коварная женщина! О ехидна! Ну шут с ней, поставим ей «пять»!

– За что? – теряется Воздвиженский.

СЕКРЕТ ОБРАЩЕНИЯ СО ВРЕМЕНЕМ

Профессор Щукин сидел дома, болел и читал Ветхий Завет.

– Он завораживающий! В нем, кроме базового спокойствия и простора, есть идея красивого и свободного обращения со временем. Ну как если бы я сказал: «Переселюсь лет на четыреста в Новосибирск, потом на двести лет уйду в тайгу, потом на триста лет уеду на Камчатку и вновь вернусь в Подмосковье». И если бы умер где-то по пути, это совершенно не нарушило бы моих планов.

Глава 7

3 КГ БАНАНОВ

Доцент Мымрин покупал каждый день 3 кг бананов. И больше ничего не покупал, потому что боялся магазинных полок и не понимал, где на них что лежит. Дети ворчали и говорили:

– Твои бананы никто не ест!

ДЕВЯТЬ НЕМЕЦКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

На лекции профессор Щукин сказал:

– Назовите мне десять современных французских писателей…

– Бальзак, Дюма, Монтень… Антуан де… – начала Лена.

– Современных… ныне живущих!

Тишина.

– Назовите мне десять современных немецких писателей! – потребовал Щукин.

– Корнелия Функе? – робко спросил Костя.

– А еще девять?.. Ну она одна, конечно, сойдет за десятерых… Назовите мне десять современных китайских писателей. Индийских? Бразильских?

– Э-э…

– Вот! А теперь десять английских и американских!

Сразу вскинулся лес рук.

– А двадцать можно? А тридцать? – закричала Лена.

– Вот, – сказал профессор Щукин. – И я о том же. Почему так?

– Кино! У них есть Голливуд! Мультфильмы! Экономика! – завопил Костя.

Профессор Щукин пожал плечами.

– Ну да… Но это все равно не может быть полным ответом. Да и какая экономика нужна для книг? Старый ноутбук? Тетрадка с ручкой?

– Может, качество литературы? Великий красивый мировой язык?

– Мимо. Аналитический язык не может быть лучше синтетических.

– Много носителей языка? – предположила Лена.

Щукин опять пожал плечами.

– Не знаю… Мы же их не по-английски читаем… Нет, тут что-то еще. Не могу понять.

– Тогда что?

– А вот этого я сам не могу сформулировать. И ощущаю себя точно девочка из деревни, которая смотрит в зеркало и думает: блин, я же красивая! Я же лучше, чем эти модельки на показе мод! Но почему, почему? В общем, тут опять какая-то область коллективного бессознательного! – сказал Щукин.

ПРО СТУДЕНТА СЕРЕЖУ

Кроме Лены и Кости Боброва, был на курсе еще студент Сережа. Он занимался атлетической гимнастикой и очень любил всем сообщать, сколько он весит и какой у него бицепс.

– Я сейчас вешу сто два. Бицепс у меня сорок семь. Мне нужно добрать до ста восьми, а потом подсушиться до ста ровно! Понимаете какой замысел?

Девушки-филологи кивали. Лица у них были серьезные, восхищенные, и Сережа не понимал, что они издеваются.

Костя Бобров как-то отвел Сережа в сторонку и говорит:

– Понимаешь, это не вариант! На юрфаке это бы сошло с рук, но для филфака ты не типаж. Здесь студентки любят только тех, кого жалеют! А как тебя можно жалеть, когда ты такой лось? Ты прикинься депрессивным, вялым таким. И еще: ты занят только собой. Ты скажи девушке: «У тебя красивые глаза!» Комплименты лучше использовать самые простые, а то когда начинаешь правду говорить, тут можно себе навредить. Я, например, однажды сказал одной девушке, что полюбил ее, потому что она похожа на морскую свинку, а она… Ну, в общем, про глаза самое безопасное!

Сережа заплакал и застучал кулаками по стене.

– Так нечестно! – закричал он.

– Почему? – растерялся Костя.

– Я качаюсь, я стараюсь, я пытаюсь соответствовать! А какой-то дурак просто соврет, что у нее какие-то там глаза, прикинется вялым и она его полюбит? Не хочу я так! Я этих козлов всех закопаю!

И Сережа опять начал плакать. Девушки-филологи услышали, что он плачет, налетели со всех сторон и стали его утешать. Сережа стоял между ними счастливый и делился мыслью, что до ста он сбрасывать не будет. Лучше доберет до ста пятнадцати, а потом уйдет на сто десять – сто одиннадцать.

– Он безнадежен! – подумал аспирант Костя и отправился объяснять аспирантке Лене, как сильно он ее презирает. Костя объяснял ей это каждый день по часу, и Лена всегда внимательно его слушала и поощрительно кивала.

ЖЕНЩИНА С ДЛИННЫМИ ВОЛОСАМИ

– Мне очень нравятся женщины, которые поют и у которых длинные волосы. Даже можно плохо петь, я все равно в этом не разбираюсь, – сказал профессор Щукин.

– Закон компенсации. Наверное, наша генетика ищет себе недостающие таланты… А меня вот в детстве не отдали в художественную школу. И вот если женщина рисует… – нервно сказал доцент Воздвиженский.

– А волосы длинные? – перебил Щукин.

МЫМРИН ХВАТАЕТСЯ ЗА ГОЛОВУ

Дети доцента Мымрина постоянно ныли:

– Я не пойду на выпускной! Зачем вы туда деньги заплатили? Будут на меня смотреть, чего-то хотеть, какие-то слова говорить…

– Ну надо, наверное, для социализации. Люди же живут в обществе, – отвечал Мымрин.

– Я не хочу! Я не пойду! Надо было меня спрашивать! Там такие все вонючки!

Только доцент Мымрин отбежит, другой ребенок подойдет:

– Я не пойду на новогоднюю елку! Все будут прыгать, хлопать! И там Ярослав, я его ненавижу, такая вонючка!

– Но там подарки будут! Дед Мороз, квест! – соблазняет Мымрин.

– Не хочу! Почему ты у меня не спросил разрешения? – ноет ребенок.

Схватится за голову доцент Мымрин, опять отбежит.

А однажды жена его спрашивает:

– Ты пойдешь завтра на заседание ученого совета?

– Нет, ни за что! – кричит Мымрин. – Сплошная потеря времени! Один профессор Сомов чего стоит… Чего-то будет хотеть, какие-то слова говорить…!

– Но ты же часть кафедры, живешь в социуме.

СТО ДВА ПРОЦЕНТА

Однажды на заседании экспертного совета по творчеству Мандельштама профессор Щукин сказал:

– Я не знаю ни одного хорошего филолога, который смог бы посчитать, чему равны сто два процента от ста рублей!

– Здрасьте! Процентов всего сто! – сказал Воздвиженский.

– Я знаю, что всего сто, но чисто теоретически высчитать можно, – смутился Щукин.

– Да запросто… Вы что, в школу не ходили? Сто надо разделить на два и умножить на сто! – сказал аспирант Костя. – Это будет… пять тысяч!

Профессор Щукин расхохотался.

– Тебе надо работать в банке кредитным калькулятором! – сказал он.

– Нет! – запротестовал Воздвиженский. – Все гораздо проще! Сто надо умножить на два и разделить на сто! И плюс те два, потому что больше ста процентов не бывает!.. Эти два мы вычитаем из ста, и девяносто восемь прибавляем к предыдущему ответу! Я не знаю, сколько будет… дайте бумажку!