Норвежские волшебные сказки - Елена Рачинская Страница 10

было пройти через прачечную – глупо и стыдно разбудить кого-нибудь в столь поздний час, – поэтому он снял с себя сапоги и поставил их за ведро, полное рыбьих отходов и другого мелкого мусора. А потом отправился к своей возлюбленной в одних носках. Когда же он вернулся, сапог на месте не оказалось. Он точно знал, что поставил их за мусорное ведро, – но они пропали бесследно.

«Что за чёрт!» – подумал Улавес. На ощупь попытался он отыскать сапоги в темноте и чуть не споткнулся о них. И тут отчётливо услышал, как кто-то фыркнул и захихикал в углу. «Хорошо, что я их нашёл», – подумал он. Но сапоги были как-то странно тяжелы, будто свинец. А когда он присмотрелся, то увидел, что они до отказа набиты мусором из ведра. Улавес так разозлился, что швырнул сапоги об стену, и из них разлетелись во все стороны рыбьи молоки и обрывки рыболовных сетей. Вот ниссе была потеха! Его так разобрало, что он чуть не лопнул со смеху.

И ещё известен случай о проказах ниссе. Произошло это в одном из тех старых белых деревянных особняков с высоким парадным подъездом, что надменно и независимо возвышаются среди соседских домов. Хозяин – органист, сухой старый хрыч. Под носом у него было черно от нюхательного табака. Из-за длинного выдающегося подбородка нижняя часть лица его точь-в-точь походила на молочник. Я никогда не видел этого лица без улыбки, но улыбался он так высокомерно-снисходительно, что меня это всегда раздражало, и я первым спешил откланяться. Сестра его, следившая за домом, была старой девой. На шее она носила шнурок с серебряным сердечком, которое всё время открывала и нюхала. Ей-то и пришлось иметь дело с ниссе.

Иллюстрация к рассказу «Ниссе» из книги «Волшебство», 1892.

На кашу для ниссе в этом доме скупились, и потому в отместку он шалил изо всех сил. По ночам он так шумел, что нигде нельзя было найти покоя. На кухне с полок летели тарелки и миски, из плиты валил дым и искры сыпались – приходилось открывать и окна, и двери. Ниссе обстреливал стёкла бумажными шариками, и они трескались то здесь, то там. Хуже всего было зимой: ниссе открывал чердачные окна, и снегу наносило целые сугробы. Пусть ниссе у органиста с едой было туго, зато веселья хоть отбавляй!

Однажды вечером соседи видели, как ниссе выплясывает на лестнице с серой кошкой органистовой сестры. Кошка шипела и изворачивалась хуже грешника на раскалённой сковородке, ведь ниссе держал её за передние лапы и крутил вокруг себя, напевая:

Мы с тобой да старуха наша,Мы с тобой да старуха нашаГрызёмся как звери, за остатки каши!

Да уж, старая дева с серебряным сердечком на шее многое могла порассказать о ниссе, если б захотела. Только её брат-аристократ лишь снисходительно улыбался, если об этом заходила речь, и цедил из своего молочника: «Ах, моя сестра и эти её истории о ниссе!.. Да она просто дурочка».

Морской змей

Не много я знаю о змее морском,Его никогда я не видел живьёмИ не особо жажду.Однако люди говорят —Достойные, не все подряд, —Что он ужасно страшный.Петер Дасс, «Нурланнский горн», 1739

С поры и ссоры по поводу морских змеев никогда не прекращались. Кто-то при одном лишь упоминании о них смеётся в лицо рассказчику. Другие твёрдо стоят на своём, уверяя, что змей существует. И даже если сами не видели морского чудовища, то в запасе у них всегда найдётся их почтенный дедушка или ещё какой «достойный» старик.

Старый шкипер Ларсен – честный морской волк, который не зря носит свои сапоги, – до сих пор утверждает: «Говори что хочешь, отец, а я, чтоб мне провалиться на этом самом месте, видел его!».

…Лучше всего я могу представить себе морского змея на севере, где необъятные пустынные просторы дают разгуляться и взгляду, и мысли. Должно быть, он огромен. Я вижу, как голова его с разверстой пастью лежит где-нибудь у Рёста, крайнего мыса Лофотенских островов, а хвост кольцом обвивает Трэнен, скалистый остров далеко в море. Здесь его, змея, родная стихия – бесконечная туманная тоска, застилающая серым всё, насколько хватает глаз.

Попробуй, выйди в море на своей лодчонке, земляной червяк! Печально и монотонно вздымаются и опускаются волны. Они захватят, увлекут тебя – ты почувствуешь себя пылинкой, парящей в этом глубоком тяжёлом дыхании. Мысль твою стянет железный обруч. Великое, неукротимое море играет тобой, ты всего лишь пушинка, которую оно даже не заметит на своей могучей волнующейся груди.

Иллюстрация к рассказу «Морской змей» из книги «Волшебство», 1892.

И тогда ты ощутишь присутствие чудовища – морского кошмара, – дремлющего на дне! И замрёшь в ожидании: вот-вот оно, покрытое слизью, извивающееся огромными петлями, вынырнет из глубин.

Предание гласит, что морской змей рождается на суше. Лежит крошечный змеёныш среди камней и корчится в страшной злобе. Тело его – членистое и уродливое, как у древесной гусеницы, что заползает на ветви и пожирает листву. Пусть он ещё совсем маленький, но уже настолько зол, что бросается и кусает всё живое вокруг, и смертельный яд течёт из его пасти.

Змеёныш подрастает, нора его становится слишком тесной – и он рвётся на волю. Ползёт он по лесам и полям, от озерца к озерцу, и становится всё больше и всё ужаснее, вызывая страх и отвращение у других созданий. Но нет на земле ему покоя, везде ему мало места. Без устали движется он вперёд, от озера к озеру, глаза сверкают зелёным огнём, он извивается и жалит самого себя, подхлёстываемый вечным проклятием самого своего существования.

И вот он видит море.

Огромное, могущественное море притягивает его своей чудесной печальной песнью: «Иди ко мне, иди ко мне!». Там, в глубине, довольно места. В кипящей пучине вод находит он покой от жуткого дневного света, от острых солнечных лучей, жалящих, словно шипы.

Там, глубоко-глубоко, на морском дне, лежит змей… И растёт, растёт. Тело его, покрытое водорослями и тиной, тысячами растений и моллюсков, вытягивается на много миль[10].

Слышали ли вы убаюкивающие, однообразные звуки моря? Знаком ли вам ужас морских пучин?

Теперь змей стремится обратно, наверх. Хочет взбить море в пену, чтобы оно бурлило огромными волнами, разбивать вдребезги суда и рыбацкие лодки, приводить в ужас людей и зверей – превратить море в пустыню…

Создатель, защити нас от морского змея!

…Выйди в море на своей лодчонке в серый, холодный, туманный день! Пустота и одиночество натянут на тебя смирительную рубашку. Они научат тебя считать каждую упавшую песчинку в песочных часах твоей жизни. Вот тогда и примчится по бурлящим волнам кошмар морских пучин – жуткий морской змей!

Волшебные птицы

Далеко-далеко