Львёнок в саванне - Ли Хён Страница 13

В её прайде каждый вечер, перед тем как лечь спать, львицы громко рычали одна за другой. Это была лучшая колыбельная, которая сразу погружала львят в глубокий сон.

Ванини с волнением ждала, когда традиция повторится. Однако Асан только зевнул. Чамбо последовал его примеру.

– Почему вы молчите? – спросила Ванини, не в силах больше ждать. Асан и Чамбо недоумённо моргнули. Асан понял, к чему она клонит.

– Ох, что же с тобой делать… Ванини, я думаю, ты не привыкла к жизни скитальцев. У тебя остались привычки львёнка Мадибы, это к добру не приведёт. Соберись.

Чамбо объяснил:

– Да, скитальцам нельзя безрассудно рычать. Всё равно что вызывать хищника на бой. Иногда мы рычим, чтобы напугать добычу, и тогда приходится быстро уходить. Мы обязаны убежать, прежде чем столкнёмся со львом, на чьей территории находимся. Лучше всего вести себя тихо, чтобы никто не догадался о нас.

Асан и Чамбо были опытными скитальцами и знали о тонкостях такого образа жизни лучше всех в саванне.

Они выглядели как обычные львы. У Асана – пышная грива и тёмный нос. В свои шесть лет он был в полном расцвете сил. Если бы не травма лапы, он бы ничем не уступал другим сильным львам.

У Чамбо только начинала появляться грива, поэтому он пока выглядел не так солидно. Тем не менее у него уже выросли острые клыки и густая шерсть. В будущем он точно станет огромным львом. Сейчас же он был молод, а Асан хромал.

Ванини жутко интересовало, почему Чамбо так рано выгнали из прайда и как Асан повредил лапу, но не спрашивала об этом. История любого скитальца берёт за душу.

Однако с каждым днём они узнавали всё новые истории друг друга. Судьба каждого из них была такой печальной, что хотелось плакать. Такую историю поймут только львы, а посочувствуют только те из них, кто находится в такой же ситуации.

– Нам всем ужасно не повезло, – часто повторял Асан.

Он рассказал, что покинул прайд вместе со своим младшим братом в два года, как и положено самцам. Они оба выросли большими, сильными и энергичными. Братья знали, что рано или поздно обретут свою территорию и прайд. Всю ночь они обходили саванну и бесстрашно рычали.

Но в один день всё изменилось.

– Внезапно в небе раздался громкий звук. Выстрел. Конечно, в то время я так же, как и ты, не знал, что это значит… Как бы то ни было, моего брата Чунга застрелили в грудь. К счастью, мне удалось спастись, но пуля попала в плечо, и я стал таким.

Лев поднял правую переднюю лапу и скривился от боли. Снаружи рана зажила, но в плече всё ещё оставалась пуля. С каждым шагом пуля давила на сустав. Из-за боли он хромал и не мог нормально бегать.

Асан продолжил:

– Вот так я и оказался один. Какой взрослый лев захочет дружить со мной? Какая львица выберет меня своим партнёром? От раненого льва никакой пользы, только лишний голодный рот. Поэтому я бродил в одиночестве, пока не встретил Чамбо.

Чамбо родился в Долине четырёх рек, где всегда плодородная почва и не высыхают реки. Ему был всего год, когда на их прайд напал Мутху и трое его сыновей. Мутху был силён. Он сразу же одолел и убил отцов Чамбо. Братьев и сестёр постигла та же участь. Только Чамбо посчастливилось сбежать и спасти свою жизнь.

Асан каждый раз содрогался, слушая историю о Мутху:

– Жестокий зверюга! Когда львы отвоёвывают прайд, то просто изгоняют всех самцов. Каким же нужно быть бессердечным, чтобы убить всех?

Ванини он утешал, говорил, что ей тоже не повезло.

– Почему это твоя вина? Ты не нападала на Найлу, специально не подстраивала западню. Что за несправедливость?

Чамбо не поддерживал Ванини так же рьяно, как Асан, но всё равно понимал её:

– Конечно, на тебе лежит доля ответственности. Той ночью тебе следовало отговорить Найлу идти одной в лес, тем более взрослые даже не догадывались, где вы. Но ты не знала, что так получится… Короче говоря, я считаю, что ты провинилась, но поступила так ненамеренно.

Что бы ни говорили Асан и Чамбо, они не могли исправить то, что произошло той ночью. Но у Ванини на душе всё равно становилось легче. Тот факт, что кто-то тебя понимает, вселяет надежду.

Ванини хотела помочь своим новым друзьям. Асан и Чамбо тоже, казалось, ожидали от неё многого.

Но Ванини ещё не умела охотиться. Она не знала, как поймать даже детёныша импалы. Обычно взрослые берут на охоту львят с полутора лет, поэтому Ванини не успела попрактиковаться – её выгнали до этого возраста. За всю жизнь она всего пару раз видела, как охотятся мамы, и то издалека.

Ванини хотела признаться львам, но не могла решиться. Поэтому она всё время придумывала отговорки:

– Я пока плохо слышу, может быть, из-за тех звуков выстрелов. Мне придётся отдохнуть несколько дней, чтобы начать охотиться.

– Кажется, у меня болит живот. Давайте немного отложим охоту и поедим травы.

– Приближается стадо слонов. Вы не слышите? А я всё слышу, потому что у меня хороший слух. Если не хотите, чтобы вас растоптало стадо слонов, то сегодня лучше спокойно переждать на дереве.

И всё же, когда дело касалось добычи еды, Ванини превосходила своих новых друзей. Благодаря острому зрению и слуху она хорошо находила пищу. Теперь, когда она выживала не одна, вслушиваться приходилось ещё внимательнее.

Асан и Чамбо питались в основном чужой добычей. Они отнимали еду у леопардов, гепардов, а иногда и у шакалов. Когда Асан грозно рычал и тряс гривой, животные поменьше пугались, бросали добычу и убегали. Этих остатков хватало, чтобы не умереть с голоду.

Раздобыть воду тоже стало сложнее. Теперь Ванини подходила к озеру не одна, и бегемоты напрягались, завидев трёх львов вместе. По возможности друзья старались находить водоёмы без бегемотов, но засуха не заканчивалась, и таких мест оставалось всё меньше и меньше.

Последний раз дождь шёл три месяца назад. С каждым днём количество добычи уменьшалось, и она доставалась или прайдам, или тем львам, что были быстрее и сильнее.

Чем дальше Ванини придумывала оправдания, тем тяжелее становилось на душе. Она больше не могла врать, да и предлоги отложить охоту иссякли. Оставалось только признаться во всём.

Ванини грустно вздохнула. Саванна настолько иссохла, что даже от вздоха львёнка поднималось облако пыли.

В пыльной дымке всё казалось