Гастон. История любви и коварства - Лэнгдон Лори Страница 2

Жорж обошёл костры по кругу и уставился на него.

– Отложи эту штуку, пока никого не поранил, Гас.

Это прозвище юноша ненавидел больше всех остальных.

Гастон заскрипел зубами и сердито зыркнул на брата, не видя ничего вокруг. Одно мгновение. Ему нужно только спустить курок.

Ноздри раздулись, в ушах бешено стучала кровь. Насмешки. Подначки... Ну же. Прояви смелость хотя бы раз в своей жалкой жизни.

Гастон опустил пистолет и сник. Будь то несчастный случай или намеренная попытка, вина всё равно ляжет на него.

Чтобы скрыть ярость, колотящуюся в груди, Гастон фыркнул и презрительно выпалил:

– Ты же знаешь, что я бы тебе не навредил, Жоржи.

Жорж долгим взглядом посмотрел на него, затем отвернулся к огню и швырнул в костёр полено. Гастон отскочил от вспыхнувшего пламени в тень, чтобы сноп искр не прожёг его новые лосины и слишком большой, словно с чужого плеча, колет. Lamere, его мать, специально для выезда на охоту велела сшить Гастону смехотворный костюм. Накануне вечером она принесла обновку в его комнату и велела не позорить отца. Гастон отполз глубже в тень деревьев, и его изрытое оспинами лицо вспыхнуло. Даже листья хихикали над головой, шептали оскорбления, которые тут же уносил ветер. «Трус. Кретин. Отщепенец. Неудачник».

Словно чтобы лишний раз подчеркнуть недостатки Гастона, его отец с проворством и изяществом вскочил на валуи и широко развёл руки. Игра света и тени углубляла впадины под его скулами и глазами, и оттого он напоминал зловещее чучело, поставленное во дворе в канун Дня Всех Святых.

– Господа, сегодня мы собрались вокруг костра по освящённой временем традиции, которую столетиями неуклонно соблюдали аристократы! – Он помолчал и стукнул кулаком в выставленную колесом грудь, что вызвало одобрительный ропот и бравые возгласы. – Мужчины, подобные нам, обеспечивают средствами к существованию свои семьи, целые города, сёла, которые без нашей заботы умерли бы с голоду! Теперь мы преследуем и убиваем зверьё не для того, чтобы накормить слабых, – мы наслаждаемся состязанием, спортивным азартом! – Отец наклонился к приятелям, приложил руку к одной стороне рта и понизил голос, заставляя внимательно прислушиваться к его словам всех, включая Гастона, к большому огорчению юноши. – Мы бросаем вызов природе и упиваемся лихорадкой погони. Мы сражаемся, как гладиаторы древности, чтобы выяснить, кто из нас самый достойный мужчина!

Отец спрыгнул с валуна и ринулся к герцогу Оклеру, указывая сильным пальцем в направлении пожилого человека.

– Ты с нами, старинный друг?

– Я уже не тот, герцог Гаэль, – ответил Оклер и вдруг схватил своего сына за руку, дёрнул его к себе и хлопнул ладонью по спине. – Я должен уступить место своему потомку, Апселю, которого научил всему, что знаю, и у которого более острый глаз... да и колени получше!

Охотники захохотали, вероятно, от облегчения, что не на них упал насмешливый взгляд Гаэля, а Апсель демонстративно сделал приседание и согнул в локте руку, показывая, как играют под туникой бицепсы.

Лучший друг Жоржа Ансель Оклер, светловолосый и бледнолицый, представлял собой полную противоположность Жоржу, с его тёмными кудрями и румяными щеками. Гастон был уверен, что более гармоничной пары бестий вовек не существовало на широких просторах французской сельской местности.

Жорж, разумеется, не преминул подскочить к Апселю и ревниво толкнуть его плечом.

– Это мы ещё посмотрим, старик. В прошлом году на ярмарке я выиграл соревнование по стрельбе из лука.

– Я отстал от тебя всего на один балл! И не сомневаюсь, что твой брат, дай ему шанс, превзошёл бы нас всех, – объявил Ансель, чем вызвал бурный смех охотников.

Гастон втянул голову в плечи и обхватил себя руками, желая раствориться в листве.

На прошлогодней осенней ярмарке отец настоял, чтобы он принял участие хотя бы в одном турнире. Подначиваемый братом, Гастон присоединился к состязанию в стрельбе из лука, собираясь улизнуть до того, как настанет его очередь. Он даже подкупил Гвенаэль, чтобы она отвлекла всех, дав ему возможность скрыться. Но отец, хорошо зная повадки старшего сына, вцепился ему в руку и заставил стоять рядом с ним, пока не придёт время выходить к барьеру.

Выступление Гастона никого не впечатлило. Первая стрела попала в толпу, и, если бы месье Левек вовремя не отступил, город недосчитался бы школьного учителя. Во время второй попытки, последовавшей за суровыми и унизительными наставлениями отца, стрела улетела далеко в сторону от цели, в палатку с десертами, и сбила главный приз, вишнёвый пирог, с почётного пьедестала. Слушать истерический смех и язвительные колкости от Жоржа, Апселя и шайки их дружков, таких же болванов, было невыносимо, и Гастон бросился наутёк.

Теперь он отодвинулся дальше в кусты, но ветка зацепилась за рукав, и юноша замер на месте. Конечно же, отец не обрадовался напоминанию о позоре сына. Верный себе, герцог Гаэль повернулся к Гастону спиной и сказал:

– Я обращаюсь к настоящим мужчинам. Итак, как насчёт небольшого пари?

Когда сговорились о ставках, с головы Гастона посыпались багряные листья, а в ладони вонзились какие-то колючки. Он только сейчас заметил, что втиснулся между полинялым кустом и сосной. Юноша поднял руки и выдернул из кожи пахнущие смолой иголки.

Ему здесь не место. Уголок его рта скривился, пульс участился, в лицо бросилась тёплая кровь. Он лучше, чем эта выставка напыщенных спесивых жеребцов. Посмотрите на них – дремучесть во всём цвету. Если бы он не боялся привлечь внимание, то уже улизнул бы в лес, украл коня и к полуночи оказался дома.

– За дело, господа! Балл за каждую принесённую шкуру. Выслеживайте и большую, и малую добычу. Но главный приз ждёт того, кто убьёт самого большого зверя, – напутствовал подельников отец, потрясая ружьём. – На охоту!

Все ринулись к своим коням. Вопли и улюлюканье оглашали поляну, отражаясь от деревьев, топот сотрясал землю.

– Вот кретины, – пробормотал Гастон, выбираясь из-под веток сосны. Дураку ясно, что крики распугают всех животных на несколько километров в округе. Не говоря уже о топоте жеребцов, пущенных галопом.

Гастон встал и отряхнул мусор с лосин. Если отец до сих пор не заметил его отсутствия, то уж точно не заметит теперь, когда охота началась по-настоящему. Пора сматываться. Родное имение огромное, и можно спрятаться в гостевой комнате в заброшенном крыле замка, а если проявить осторожность, то мать даже не узнает, что старший сын вернулся рано.

Гастон поправил болтающийся на щуплом туловище колет и пригладил редкие, но шелковистые коричневые волосы. Нет сомнений, что Жорж с отцом ничуть не станут по нему скучать. Но на всякий случай Гастон углубился в лес, чтобы подойти к каретному двору окольным путём – вдруг кто-то из слуг, руководствуясь чувством непонятного долга, решит наябедничать на него.

Шале-де-Каррьер было уродливым сооружением из красного дуба и камня, с интерьером из тёмного дерева, с тяжёлой мебелью, каминами в человеческий рост и головами мёртвых животных на стенах в каждой комнате. Самый большой охотничий дом графства площадью сто акров славился настоящим озером и множеством служебных построек, среди которых были конюшни, арсенал, дом для постоянного садовника и мастерская чучельника – чтобы увековечивать добытые на охоте трофеи. Боже упаси, чтобы отец отправился куда-нибудь без целой армии челяди, удовлетворяющей малейшие его прихоти.

Сунув руки в карманы, Гастон пнул груду сухих листьев. А если отец или кто-нибудь ещё всё же заметит его отсутствие? Можно не сомневаться, что Жорж не упустит случая порезвиться. «Постарайся не позорить отца». По правде сказать, его нисколько не волнует, будет отцу за него стыдно или нет. Точно так же как ему ничуть не интересно, что думает его жеманная, одержимая мнением общества мать. Вообще-то, это была не совсем правда, но Гастон бросил попытки произвести на родителей впечатление ещё много лет назад. Юноша снова пнул ворох влажных листьев. Надежда, что семья примет его, каким бы он ни был, всякий раз оборачивалась очередной обидой.