Чёрная Карета - Эндрю Питерсон Страница 29

Подо явно хотелось сломать бандиту нос, но он сдержался и кивнул.

– Вот и славно, – сказал береговик.

Девочка по имени Марали принесла корзинку, полную разномастных мисок и кружек, и принялась наполнять их и передавать по кругу. Джаннер понюхал то, что было налито в его миску. Пахло сладко, но он сомневался, что готов попробовать. Справа послышалось хлюпанье, и Джаннер, обернувшись, увидел, что Тинк уже прикончил свою порцию.

– Какое оно на вкус? – поинтересовался Джаннер.

– Мокрое. Тебе не всё равно? Пить хочется, – ответил Тинк и подставил кружку, прося добавки.

Марали посмотрела на бородача, тот кивнул, и девочка налила Тинку ещё.

Береговики смеялись, хлопали в ладоши и болтали, совсем как дагтаунцы, приезжавшие в Глибвуд на День Дракона; и Джаннер вновь подумал, что трудно их не любить. Казалось, этих людей не заботит ничто на свете.

Мужчины сняли вертел с огня и пустили его по кругу. Береговики отрывали коричневое сочное мясо и набрасывались на него, как собаки, причмокивая и облизывая губы. Джаннер смотрел на них с отвращением, но в то же время у него засосало под ложечкой. Мальчику не верилось, что мясо клыкастой коровы может пахнуть так вкусно.

Тинк, потирая живот, сидел с приоткрытым ртом, наблюдая за вертелом, который двигался по кругу, и застонал, когда тот наконец дошёл до него. Мальчик оторвал себе кусок мяса и впился в него зубами.

Вожак повернулся к своим людям и воскликнул:

– Береговики!

– С Восточной излучины! – откликнулись те.

– Быстрые руки! Длинные бороды!

– Острые ножи!

– Долой законы! – заорал бородач.

– Долой законы! – И все, захохотав, взметнули кружки.

– Теперь слушайте, – сказал бородач, вскинув руку. – Пора нам познакомиться с нашими гостями. Меня зовут Клакстон Ткач. Я вор, бродяга и боец. Я не люблю ни Клыков, ни чужаков и не выношу правил. Это мои люди и моё стойбище, и нам всё одно – швырнуть ли вас в реку или дать ещё мяса. Поэтому выкладывайте ценные пожитки или поживей решайте, чем вы можете быть мне полезны. Тогда я, возможно, сохраню вам жизнь.

Всё дружелюбие береговиков как рукой сняло, и они грозно взглянули на путников. Оскар перестал жевать и посмотрел на бородача. Лили, Ния и Джаннер застыли. Тишину нарушало только чавканье Тинка, который уплетал мясо, не думая ни о чём, кроме еды.

Подо несколько мгновений смотрел на вожака, а затем сказал:

– Ну что ж. У нас есть еда. Есть оружие, как видишь. И я охотно отдам тебе большую часть нашего добра, если ты отпустишь нас целыми и невредимыми, Клакстон Ткач, – старый пират понизил голос, и ноздри у него раздулись как у бешеного коня. – Но если ты решишь, что этого недостаточно, то учти: меня зовут Подо Рулевой, я бродил здесь, когда ты ещё на свет не родился, со мной были Железный Кулак и его дробильщики. Не удивляйся, паренёк. Я штурмовал Западную Цитадель вместе с Юлом Борроном при свете Луны Висельника. Я сотню раз ходил по великой реке Блап, отсюда и до самого края карты. И, если придётся, я буду драться когтями, зубами и даже бровями. Ты меня понимаешь?

Клакстон Ткач был ошеломлён, и на его лице появилась такая злоба, что даже Тинк перестал жевать. Ния притянула Лили ближе. Джаннер напрягся. Он жалел, что поблизости нет меча, поскольку чувствовал, что оружие скоро ему понадобится. Береговики вокруг костра сидели неподвижно, как каменные изваяния.

Подо встал и взглянул Клакстону в глаза:

– Послушай меня, Ткач. Я вижу, что ты правишь этой излучиной. Я стар и одноног, но не глуп. Если ты не любишь чужаков, прибереги свою нелюбовь для тех, кого занесёт сюда в следующий раз. Я и сам береговик, я не Клык, и я предложил тебе всё, что у нас есть. Если этого недостаточно, мы с парнями будем драться, как драконы. – Подо шагнул к бородачу. – И ты первым падёшь жертвой моих когтей, зубов и густых бровей.

Джаннер ощутил прилив гордости и сжал кулаки. Он знал, что им не сравниться с могучими ручищами Подо, но уж что есть, то есть.

Клакстон искоса взглянул на Джаннера, Тинка и Оскара, взвешивая угрозу Подо.

– Ты правда штурмовал Западную Цитадель? – спросил он. – Чесслово?

– При свете Луны Висельника.

Клакстон прищурился, и его глаза вспыхнули холодным светом. Они с Подо так яростно переглянулись, что Джаннер поёжился. Мальчику показалось, что тьма, таящаяся в их душах, излилась наружу, обрела форму и вступила в схватку. Было непонятно, кто победил, но Клакстон, по крайней мере, счёл Подо если и не товарищем, то достойным противником.

Бородач, смягчившись, улыбнулся:

– Я знаю, почему стóит сохранить тебе жизнь, Подо Рулевой. Ты расскажешь нам интересную историю из своей юности. Сегодня мои люди лягут спать, наслушавшись славных баек о старых добрых временах. – Улыбка сошла с его лица, и Клакстон понизил голос. – Но если твой рассказ нам не понравится, старик, тебя и твою компашку ждут Блап либо мой нож. Мы, береговики, тоже умеем драться, как драконы, учти. – Он повернулся к остальным. – Правда?

Береговики дружно оскалились и зарычали. Одним движением мужчины, женщины и дети, сидящие вокруг огня, выхватили ножи. По приказу Клакстона они были готовы броситься на пленников.

23

Железный Кулак – король береговиков

Подо стал перед береговиками и перенёс вес с целой ноги на деревяшку. Клакстон, скрестив руки на груди, сидел на бревне в окружении своего клана. Игиби и Оскар сгрудились за спиной у Подо. Огонь догорел, только угли рдели, и вся сцена напоминала страшный сон.

– Подо Рулевой, – произнёс Клакстон, – начинай.

Джаннер взглянул на дедушку в новом свете; казалось, запас тайн у старого пирата был нескончаемый. Но как бы Подо ни ненавидел своё прошлое и как бы Джаннеру ни было гнусно представлять любимого деда в шайке разбойников, это могло спасти им жизнь. Джаннер знал, что старику наверняка есть о чём рассказать, но очень сомневался, что Клакстон и его шипящие, размахивающие ножами соратники отпустят пленников, какой бы увлекательной ни была история.

Подо на мгновение закрыл глаза и, глубоко вдохнув, начал:

– Береговики! Я стою перед вами – одноногий, седой, с полным брюхом вкусного жареного мяса. И потухающий огонь наводит меня на мысли о Железном Кулаке – короле береговиков, каким я видел его в ту ночь, когда впервые повстречался