Морские приключения мышки Клариссы - Лиза МакМанн Страница 3

Как же она мне раньше нравилась! Из ее шелковистых волос можно было сплести великолепное гнездо. Темно-каштановыми волнами они спускались из-под шляпы, а несколько прядок всегда падали на лицо. Теперь на лбу Лучии выступила испарина. Она склонилась над нашим ящиком, и меня обдало невыносимым смрадом из ее рта. Вообще, я стойко относилась к любым запахам, но от дыхания Лучии, вонявшего соленой треской, было не спрятаться.

Она хватала ящики с полок и бросала их матросам. Неужели и наш она сейчас швырнет им в ручищи? Я вцепилась коготками в доски и зажмурилась.

– Держись! Только держись! – шепнула я брату.

Чарльз Себастьян дышал так часто, что, казалось, вот-вот потеряет сознание.

– Хватит! – крикнул сверху один из матросов. – Остальное нам.

В его глазах плескалось безумие. Мама нам много рассказывала об иерархии на судне: этот матрос не смел таким тоном говорить с офицером. Лучия моментально взбесилась – нас обдало волной ее гнева.

– Хочешь, чтобы тебя вздернули за убийство? – рявкнула она через плечо. – Им надо дать провиант.

– До Кингсленда каких-то восемьдесят морских миль.

– На шлюпке с одним драным парусом, которую утопит первый же шторм! Делай, как я сказала, иначе искупаю тебя под килем!

Лучия вытащила с нижней полки полящика соленой трески, загребла вялых апельсинов и, кинув их сверху, сунула ящик матросу. Он не удержал груз, и несколько апельсинов свалились на пол.

– Да ты еще хуже него! – злобно бросила Лучия и, подняв ящик, вручила матросу, стоявшему позади. – Чего застыли? Передавайте наверх и не мозольте глаза!

Рядом с нашим укрытием она нашла пакет сухого галетного печенья и еще какую-то еду – я не разглядела. И тоже передала все наверх. А затем ее тонкие смуглые пальцы легли на бортик нашего ящика. Она стянула его на пол и ногой подтолкнула к выходу. Чарльз Себастьян взвизгнул. Но скрежет поглотил звук.

– Держись! – крикнула я, уже не переживая, что нас услышат, и еще крепче впилась коготками в доски. – Не смей бежать! Здесь безопаснее, чем под башмаками.

Чарльз Себастьян не мог вымолвить ни слова – я только слышала, как колотится его сердечко. Наш дом переходил из рук в руки, нас кидало из стороны в сторону. Все выше и выше – и вот мы на палубе.

Я осмелилась выглянуть наружу. И чуть не ослепла от пламени факелов, освещавших непроглядную ночную тьму. Руки последнего в цепочке матроса бросили ящик на палубу, и мы с братом подпрыгнули от удара, кубарем покатились по дну, шлепнулись рядом с мешком с галетами. Мир бешено крутился.

– Вы пожалеете об этом! – Вопль раздался совсем рядом.

У кричавшего были связаны веревкой руки и ноги. Но голос я узнала сразу – капитана ни с кем не спутаешь, хотя с замотанными руками и ногами, в ночной рубахе вместо кителя он выглядел странно и очень беспомощно. Бросались в глаза пожелтевшие, а местами черные ногти на босых ногах.

И пока некоторые члены экипажа мялись, не понимая, что происходит и чью сторону занять, несколько человек подхватили капитана на руки, высунули за борт и… бросили.

Я замерла. Но вместо всплеска воды раздался глухой тяжелый удар. Значит, он упал с небольшой высоты. А вскоре над кромкой борта показалась макушка: капитан сумел сесть. Но как это возможно? Немного придя в себя, я сообразила: под бортом судна, над водой, болталась на тросах шлюпка. Капитан расшиб голову, когда упал в нее. По лицу у него сочилась кровь.

– Это измена! Вы будете повешены! Помяните мои слова!

Я не отводила глаз. Появилась Лучия. Капитан бросил на нее тяжелый взгляд и выговорил:

– Как ты могла?!

Она посмотрела на него с сожалением. И вдруг повернулась к собравшимся на палубе и сказала:

– Я остаюсь верна капитану.

Ее слова вызвали рокот, но я не понимала почему. Капитан, надменный и не сдавшийся, всматривался в экипаж: кто же еще верен ему? Взгляд налитых кровью глаз он останавливал на лицах всех моряков по очереди и, казалось, запоминал их. Внимательно вслушивался в их насмешливые реплики. Потом уставился на сбившихся в группку вокруг одного из офицеров. Это был мистер Томас, и именно он возглавил мятеж.

Еще несколько человек перешли на сторону капитана. Их тут же лишили оружия и пересадили в шлюпку. Несчастного и поникшего Тануку по-прежнему держали под руки двое матросов, а он вертел головой в поисках сводной сестры.

– И его в лодку! – заговорила Лучия. – Девчонку нашли?

– Какую девчонку? – переспросил кто-то, но Лучия уже переругивалась с мистером Томасом.

– Бенеллун! Ее зовут Бенеллун! – успел выкрикнуть Танука, пока его перекидывали через борт.

Раздался глухой удар. И мальчишка замолк. На протяжении всей этой сцены Чарльз Себастьян попискивал и елозил. Он почти забрался мне на спину и наблюдал за происходящим, вцепившись коготками передних лапок в бортик ящика.

– Кларисса, надо бежать!

– Нет!

Я толкнула его, пытаясь успокоить, но Чарльз Себастьян только громче запищал. Я проследила за его взглядом. В тени перил, изящно лавируя между столбиками и не обращая внимания на общую суматоху, к нам кралась Патронесса.

От ужаса у меня расширились глаза, вдох застрял в горле. Кошка уловила нашу возню и теперь смотрела прямо на нас.

– Не шевелись! – приказала я брату и, выскользнув, прижала его ко дну ящика, пытаясь уберечь от верной смерти.

Наверное, Чарльз Себастьян понимал, как нужно себя вести. Но его страх был сильнее моих лап: он вывернулся и кинулся в щель между досками, выскочил под ноги моряков и понесся прочь, еле успевая уворачиваться от тяжелых сапог.

Кровожадная кошка метнулась за ним.

Голосок

– Чарльз Себастьян! – закричала я. Вдруг огромные руки схватили мой ящик и швырнули. – Ча-а-а-арльз!

Я ударилась о стенку ящика, впилась в него когтями. Кофейные зерна, полный рот крови. Лечу кубарем… Ящик с глухим ударом приземлился на дно шлюпки, кончики моих когтей остались в древесине. Боль пронзила передние лапы, отозвалась в боку. Не понимая, что происходит, я заползла под мешок с остатками кофе. На обломках трех когтей выступили капельки крови. Из-за невыносимой боли, из-за пережитого ужаса я забыла о брате.

Высунувшись из-под мешка, я с удивлением увидела Тануку: он обхватил голову руками и стонал. Наше суденышко заполнялось ящиками, тюками и матросами. От качки деревянный бок шлюпки с жутким скрипом терся о бок судна, а мешки