День синей собаки - Брюссоло Серж Страница 8

– Как это тебе удалось? – без конца повторял Майк. – Когда ты научилась играть?

Соня не ответила. Она, казалось, ничего не видела. Шла как лунатик.

– Я знаю, что с тобой случилось, – прошептала Пегги Сью, ухватив за руку подругу. – Это солнце… Из нас только ты не надела каскетку. Солнце прогревало твою голову два часа. Не знаю как, но лучи проникли в твою черепную коробку и ускорили процесс мышления. Ты схватила солнечный удар, который мгновенно развил твой интеллект.

Она прикусила язык, тут же пожалев о том, что сказала. Пегги настолько привыкла жить среди необыкновенных явлений, что в конце концов стала воспринимать их как нечто совершенно банальное.

«Вот идиотка! – подумала она, чуть не плача. – Я все испортила. Теперь они будут считать меня чокнутой и не захотят разговаривать со мной. Но тем не менее я уверена, что права!»

И действительно, подростки смотрели на нее с любопытством, но не враждебно.

– То, что ты говоришь, очень странно, – тихо сказал Дадли. – Но у меня только что возникла та же мысль.

Пегги подумала, что он сейчас милее, чем когда бы то ни было, и с трудом сдержалась, чтобы не броситься ему на шею.

– И в самом деле, – продолжил Майк. – Это солнце такое странное. Светит ненормальным светом. Вы заметили? Все выглядит голубым… Как будто находишься на снегу или на леднике.

Несмотря на вечернюю испарину, дрожь пробежала по коже подростков. Пегги Сью посмотрела вокруг. Опустевший городок, на улицах которого не было обычных прохожих, напоминал город-призрак. Животные: собаки, кошки – забились под машины, будто ожидали ураганного ветра.

– А если Пегги права? – размышляла вслух Соня Левин. – Если именно солнце сделало меня умной? Черт возьми! Все прекрасно знают, что я глупа, и мне это известно в первую очередь. Если бы я была в своем обычном состоянии, я никогда не смогла бы обыграть Сета Бранча в шахматы. Я с трудом помню даже правила «Монополии»!

Они непроизвольно подняли головы, чтобы посмотреть на солнце, осветившее небо почти живыми пульсирующими лучами.

– Это не настоящее солнце, – прошептала Пегги Сью. – Что-то непонятное висит над городом. Похоже на метеорит… или нечто подобное.

– Тогда я хочу этим воспользоваться! – воскликнула Соня, выпрямившись. – У меня появилась единственная в жизни возможность стать гениальной. Сет Бранч слишком часто смеялся надо мной, я припру его к стенке! Хочу стать умнее учителя.

– Нет, – взмолилась Пегги Сью. – Вспомни, как у тебя только что болела голова.

– Это с непривычки, – бросила Соня. – Мозг работает, как мышца, в начале тренировки он страдает от перенапряжения.

Она начала танцевать, ероша свои волосы.

– Пусть солнце прогреет мне волосяной покров, – сказала она. – Завтра я снова буду загорать и через два часа легко сконструирую компьютер, с закрытыми глазами!

Шутка никого не развеселила.

– Ты с ума сошла, – прошептал Майк. – Солнечный удар свалит тебя.

– Эта штука наверняка опасна, – пробормотал Дадли. – Похоже на допинг, да? На мой взгляд, ничего хорошего из этого не выйдет.

– В любом случае, – вздохнул Майк, – что бы мы ни говорили, нам никто не поверит.

Пегги Сью сдержала грустную улыбку. Она-то хорошо знала, о чем идет речь.

Не произнося ни слова, они проводили Соню до дома и разошлись. Позже, когда Пегги попыталась дозвониться до подружки из телефонной будки, мать девочки ответила ей, что «у Сони мигрень, и она не хочет ни с кем говорить».

Едва забрезжило утро, под окнами Сони Левин собрались местные журналисты, готовые взять у нее интервью. Они были разочарованы. Звезда Поинт Блаф, девочка, наголову разбившая великого Сета Бранча, кажется, совсем не понимала их вопросов. Достаточно было поспать ночь и принять три таблетки аспирина, чтобы ее шахматное искусство испарилось как по мановению волшебной палочки. Они ушли недовольные, полагая, что девчонка капризничает. Пегги Сью застала Соню в слезах, та сидела на полу у кровати с перекошенным лицом.

– Я… я снова стала дурочкой, – всхлипывала девочка, прижавшись к Пегги. – Сегодня утром, когда проснулась… Я уже ничего не понимала. Помню, как вчера вечером, в кафе, за шахматной доской… но я не могу тебе объяснить, что тогда делала. Как будто за один вечер меня научили говорить по-китайски, а во время сна я забыла все до последнего слова на этом языке.

Она застонала и ухватилась за плечи Пегги Сью.

– Я стану посмешищем, – задыхалась Соня. – Все станут считать меня умнее, чем я есть на самом деле. И это будет ужасно. О! Никогда еще я не чувствовала себя такой глупой.

Когда девочки пришли на кухню, они заметили, что госпожа Левин обеспокоена. Соседи рассказали ей о подвигах дочери во время шахматного турнира, и она с трудом этому поверила. Обнаружив недавно газетчиков под своими окнами, она чуть не запаниковала, но теперь была в гневе.

– Не знаю, что вы затеяли, девочки, – проворчала она, – но мне это не нравится. Если вы придумали шутку, чтобы высмеять вашего учителя, хуже будет для вас, и я советую вам как можно скорее пойти извиниться. Я прекрасно вижу, что вам неловко, но не пытайтесь меня обмануть.

– О! – застонала Соня, выходя из дома. – Если бы я могла надеть мешок на голову!

Позже, когда они встретились с Дадли и Майком, Соня призналась, что совершенно подавлена.

– Раньше, – сказала она, – меня нисколько не беспокоило, что я глупая, теперь – другое дело. Я узнала, что такое ум и какое действие он оказывает. Я хочу этого еще.

– Ты слышишь себя? – зашелся Дадли, – ты рассуждаешь, как наркоманка. И пугаешь меня.

– Тебе не понять, – процедила Соня сквозь зубы, презрительно пожав плечами. – Мне это нужно… И нужно побольше. Я не могу оставаться такой, как сейчас.

– Какой это «такой»? – взвыл Майк.

– Такой же ничтожной, как ты! – выкрикнула Соня. – Вот! Ты это хотел узнать?

Все они начали кричать, Пегги Сью пришлось вмешаться. Мальчики оттолкнули ее; она чуть не потеряла очки.

– Прекратите! – прикрикнула она. – Вместо того чтобы спорить, давайте обдумаем ситуацию.

Они, не сговариваясь, обратили головы к небу. Оно было подернуто дымкой. Вызванный жарой туман скрывал светящийся шар, витающий над Поинт Блаф, и улавливал лучи.

«По крайней мере, мы защищены, – подумала Пегги Сью. – В данный момент…»

– Нельзя опять загорать, – упрямо повторил Дадли. – Это крайне опасно. Совершенно уверен!

– Ну нет, – возразила Соня. – Я убеждена, что к этому можно привыкнуть, и со временем мигрени пройдут. Разве ты не понимаешь, что нам выпал шанс и надо им воспользоваться? Искусственный разум, свалившийся на нас с неба, – настоящее сокровище, которое следует захватить.

– Как? – затопал ногами Майк. – И почему?

– Потому что мы, ты и я, – несчастные кретины! – воскликнула Соня, чуть не плача. – Если мы проглотим побольше ума утром, у нас появится возможность изменить ход нашей жизни днем.

Пегги Сью нахмурила брови. Она начинала понимать, к чему ведет ее подруга.

– Ты хочешь сказать, – заметила Пегги, – что рассчитываешь извлечь выгоду из знаний, которыми тебя снабдило солнце, и стать богатой до наступления ночи… пока сон не вернул тебя в исходное положение?

– Да, – пробормотала Соня. – Если начать загорать рано утром, можно стать очень умным к 10 часам и определенно гениальным к полудню. Остается еще несколько часов для какого-нибудь изобретения… например, мегакомпьютера. Это изобретение можно запатентовать и стать чрезвычайно богатым, продав его крупной фирме.

– Гениальный, богатый и снова кретин в течение одного дня, – засмеялся Дадли, – ну и программа!

Пегги Сью покачала головой. Она ясно понимала, что надвигается опасность. Соня прикоснулась к тому, что было недоступно ее пониманию, высоко вознеслась и теперь не могла обходиться без этого головокружительного ощущения.

– Все это слишком странно, – отрезал Майк. – Лучше вести себя так, словно ничего этого не происходило.