Алексей Рыбин - Майк: Время рок-н-ролла

Прелюдия

В этой книге достаточно мало фактологии, связанной с Майком, но при этом все написанное ниже касается его напрямую. И нет ни слова неправды. Другое дело, что здесь далеко не вся правда, которую я знаю. Я не хочу писать вещи, касающиеся личной жизни любимого мною артиста, моего хорошего товарища и человека, которого я уважал и уважаю безмерно.

Интернет забит фактами и историями записей всех альбомов Майка, нет смысла перепечатывать все это на бумаге — достаточно набрать в поисковике «Майк Науменко», и перед вами выскочат все интересующие вас имена и даты.

Даты скорее всего будут верными, а все остальное — неправдой. Потому что Интернет в девяноста девяти процентах случаев не дает информации — он дает лишь намек на нее. Информация собрана в книгах, газетных и журнальных интервью, в воспоминаниях друзей, родных и близких. Но об этом — дальше, это отдельная тема.

Время идет, и я все меньшее значение придаю тому, что называется фактами. Моя жена, которую я очень люблю, сказала однажды относительно музыканта, чьё творчество мы с ней любим одинаково сильно: «Я не хочу с ним знакомиться, вдруг выяснится, что он импотент или что-нибудь еще в этом роде».

Важны не дата рождения, дата смерти, этаж, на котором живет (жил) любимый артист, и модель гитары, на которой он играет (играл). Хотя об этом я тоже упомяну просто потому, что пишу все, что приходит в голову, когда я начинаю думать о Майке.

В жизни мне повезло, я дружил и дружу с гениями. Это очень украшает жизнь — дружба или просто общение с гениями. Майк входит в их число.

Я пишу об этом в настоящем времени, потому что гений остается и после смерти, он открыт для общения вне зависимости оттого, где находится его физическое тело. Его песни живут, его слова заставляют плакать и смеяться сейчас точно так же, как двадцать пять лет назад.

Важно настроение. Важно состояние. Для этого и пишутся песни, книги, стихи, картины — для создания настроения и обретения состояния. Какого — это другой вопрос.

Мне просто нравится погружаться в это состояние — «состояние Майка» — и делиться им со всеми окружающими. Потому что мне кажется, что это хорошее состояние. А чем больше людей находятся в хорошем состоянии духа, тем лучше жизнь вокруг. Интереснее, красивее и безопаснее, в конце концов.

Если это состояние, эта атмосфера — которую мне, может быть, и не удалось передать полностью, но пусть хотя бы частично, хотя бы в двух-трех абзацах или даже в целой главе, — возникнет, значит, все в порядке. Значит, жизнь вокруг нас станет чуточку светлее, веселее и красивее. Хотя она и так светла, а мир прекрасен и удивителен.

Прекрасен хотя бы тем, что в нем звучат песни, написанные Майком, БГ, Цоем и сотнями других прекрасных парней.

«Мы каждый день встречаем ангелов, просто не всегда узнаем их в лицо», — написал Фридрих Бегбедер.

Будьте внимательнее, и вы еще раз убедитесь в том, что жизнь прекрасна.

Наследие

Никогда не покупайте пиратские диски МРЗ-формата. Даже если продавец говорит вам, что пиратский диск МРЗ-формата — лицензионный. Даже если на ним написано, что он лицензионный. Одна из любимых поговорок Майка Науменко звучала так: «На сарае „хуй" написано, а внутри дрова лежат».

Музыка Майка — это музыка, которую категорически нельзя «ужимать». Она и так достаточно хреново записана, и перегонка ее в МРЗ убивает все напрочь.

С другой стороны, фирменных, настоящих дисков группы «Зоопарк» и, собственно, Майка Науменко в его родном городе Санкт-Петербурге днем с огнем не сыскать.

Это большая проблема. Она больше, чем кажется, — ну, подумаешь, мало, что ли, другой музыки, других песен, написанных и спетых на русском языке? В общем, если честно, то мало. Настолько мало, что можно даже сформулировать так: ее нет. Есть исключения — десяток групп и артистов, которые реально что-то записывают, творчество которых имеет отношение к музыке.

Все остальное, лежащее на полках музыкальных магазинов, — чистый хлам, порожняк и какой-то позор мирового масштаба.

С рок-музыкой вообще нужно осторожнее. Но осторожничать нельзя ни в коем случае. В этом заключается главный парадокс и единственное правило, не следуя которому никогда ничего не поймешь.

«В искусстве есть одно-единственное правило, — говорил Сергей Курехин, — это отсутствие каких бы то ни было правил».

Следовать этому правилу — самое сложное, но чем последовательнее и точнее ему следуешь, тем более впечатляющим получается результат.

Тот же Курехин говорил, что хочет быть одновременно Моцартом и Майклом Джексоном. Капитан, как всегда, точен в формулировках и метафорах.

Оба — и Моцарт, и Джексон — коммерческие авторы-исполнители. Парни, которые всю жизнь работали под заказ, так или иначе сформулированный.

Рок-музыка — коммерческая вещь. Спорить с этим может только полный долбоеб из деревни Кукуево, приехавший в Москву (Санкт-Петербург), доставший из дорожной сумки мятый флаг, на котором вышито рукой любимой деревенской хиппицы «Умрем за трю-рок», и негодующий в отделении милиции из-за того, что его задержали на Невском (на Арбате) и шьют статью за мелкое хулиганство.

Деньги, лимузины, классные гостиницы и все остальное — это неотъемлемая часть, естественная составляющая того, что называется «рок-музыка». Мифы о нищих волосатых парнях в рванье, поющих о любви в свое удовольствие и призывающих всех бороться (с чем и с кем — сформулировать волосатые парни в рванье точно не могут, так как ни экономического, ни юридического, никакого другого образования, как правило, не имеют и не слишком отчетливо представляют себе, соответственно, политическую, экономическую и социальную картину мира), — это всего лишь мифы. Мифы и заклинания неудачников, сидящих на кухнях и по ночам терзающих жену и младенца своими угрюмыми песнями под аккомпанемент отвратительной, дребезжащей, дешевой гитары.

Почему-то у этих лузеров непременно длинные волосы и постоянно имеются в доме маленькие дети. Кажется, что они никогда не вырастают. Как ни придешь к волосатому лузеру — у него на кухне (в гостиной, в спальне, в кабинете, благо это у лузера всегда одно и то же помещение) обязательно копошится младенец. У тех из них, с кем мне доводилось сталкиваться (ну, мало ли с кем в жизни пересекаешься), всегда были дома младенцы. Детям лузеров всегда «до шести». Нет, не умирают они после шести, Боже упаси. Просто жизнь волосатых борцов за свободу всего человечества остановилась — и на кухне всегда погасшая папироса в консервной банке вместо пепельницы, на полу — пустые водочные бутылки, а в соседней комнате — младенец.