Николай Яковлев - Об артиллерии и немного о себе

Яковлев Николай

Об артиллерии и немного о себе

Яковлев Николай Дмириевич

Об артиллерии и немного о себе

{1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания после текста.

Аннотация издательства: Автор в июне 1941 г. стал начальником Главного артиллерийского управления РККА и все годы Великой Отечественной войны руководил этим важным органом, связывавшим Ставку ВГК и Генеральный штаб с наркоматами и заводами, осуществлявшим обеспечение фронтов вооружением и боеприпасами. В своей книге, рассчитанной на массового читателя, Н. Д. Яковлев дает возможность оценить всю масштабность и значимость ГАУ в решении важнейшей проблемы - обеспечении действующей армии основными средствами для ведения успешной вооруженной борьбы.

Биографическая справка: Яковлев Николай Дмитриевич (1898-1972), маршал артиллерии (1944). Член КПСС с 1923. В Советской армии с 1918. Участник Гражданской войны. Окончил артиллерийские курсы (1920), Академические курсы усовершенствования комсостава (1924). Участвовал в советско-финляндской войне. В июне 1941 генерал-лейтенант. В 1941-1945 начальник Главного артиллерийского управления (ГАУ) и член Военного совета артиллерии Советской Армии. Руководил обеспечением действующей армии вооружением и боеприпасами. В 1946-1948 начальник ГАУ - 1-й заместитель командующего артиллерией Вооруженных Сил СССР, с 1948 заместитель министра Вооруженных Сил СССР, с 1953 1-й заместитель командующего, в 1955-60 -главнокомандующего Войсками ПВО страны. С декабря 1960 в Группе генеральных инспекторов Министерства Обороны СССР. Депутат Верховного Совета СССР в 1946 - 50. Награжден 6 орденами Ленина, 2 орденами Красного Знамени, 2 орденами Суворова 1 степени, орденом Кутузова 1-й степени, Трудового Красного Знамени. (Великая Отечественная война. Энциклопедия. Москва. "Советская энциклопедия", 1985. Стр. 824.) \\\ Андриянов П.М.

Содержание

Глава первая. Путь в РККА

Глава вторая. Накануне

Глава третья. Вступаю в должность

Глава четвертая. Враг - у стен столицы

Глава пятая. Обстановка улучшается

Глава шестая. Ближе к войскам

Глава седьмая. Военная приемка

Глава восьмая В тесном содружестве

Глава девятая. Год решающих побед

Примечания

Глава первая. Путь в РККА

Шел январь 1917 года. По-прежнему грохотала первая мировая война, перемалывавшая на своих огненных полях сотни тысяч людей, одетых в солдатские шинели. Эту страшную убыль нужно было беспрестанно пополнять. И вот, согласно очередному царскому указу, на действительную военную службу призвали уже сравнительно молодую поросль - граждан России мужского пола рождения 1898 года. Месяц и день рождения в расчет не шли. Поэтому, хотя я и родился 18 декабря 1898 года (по старому стилю), в начале января 1917 года уже оказался рядовым 1-го взвода 13-й роты 178-го пехотного запасного полка, расквартированного в городе Старая Русса, что в Новгородской губернии.

Кстати, хочу сразу же отметить, что по действующему тогда закону сын из семьи, имевшей кроме него одних лишь только дочерей, призыву на военную службу вроде бы и не подлежал. И хотя я в полной мере подпадал под этот закон (братьев не имел, сестер было семеро), меня все-таки призвали.

Провожали меня отец, Дмитрий Яковлевич, около сорока лет проработавший в городской пожарной команде города Старая Русса, да мать, Ксения Семеновна, безмерно добрая женщина, и жизни-то не видавшая через свои кухню да корыто.

На службу я пришел без всякой специальности. Но так как успел окончить до призыва высшее начальное училище (было тогда и такое, равное, пожалуй, современной восьмилетке), то считался вполне образованным солдатом.

В роте нас быстро одели. Правда, нам, восемнадцатилетним парням, форма подчас не подходила, была велика. И тогда дюжий каптенармус тут же самолично подрезал шинели, ушивал воротники гимнастерок. Но вот с сапогами даже он ничем помочь нам не мог: у меня, например, в каждое голенище свободно входило по кулаку.

Отделенный командир полуграмотный ефрейтор Шорохов и взводный унтер-офицер Тарас показали, как на ночь складывать гимнастерки и брюки. Но... В первую же ночь мы были разбужены диким криком, за которым тут же последовала резкая команда: "Молчать!" Оказалось, что это наш унтер-офицер, дождавшись, когда все уснут, начал проверять выполнение данных указаний. И обнаружил одного из новобранцев, который лег спать в брюках. Его-то он и огрел несколько раз своим ремнем...

Замечу, что в те времена зуботычины, которыми награждали унтеры подчиненных им солдат, были, что называется, в порядке вещей. Правда, в нашем взводе ни Тарас, ни Шорохов этим в общем-то не увлекались. А вот в соседнем, 2-м, молодые солдаты постоянно ходили то с побитыми носами, то с синяками.

Зато наш взводный унтер-офицер и отделенный с повышенной придирчивостью учили нас строю, владению винтовкой, заставляли зубрить уставы, имена и титулы членов царской фамилии и своих прямых военных начальников. И не дай бог было забыть какую-либо мелочь или не назвать после ответа самого отделенного "господином отделенным"! Тут уже пощады не жди.

Офицеры в роте бывали всего лишь по два-три часа в день, один лишь ротный командир иногда находился в канцелярии дольше. Так что главным начальником для нас фактически был фельдфебель с громкой фамилией Суворов.

В начале февраля приняли присягу на верность царю и отечеству. А вскоре Россию потрясли революционные события. Вот тогда-то мы, новобранцы, и наслышались таких названий, как эсдеки, эсеры, большевики, меньшевики...

Приняли присягу теперь уже на верность Временному правительству, покаялись в грехах (в каких, никто из нас не знал) всей ротой в церкви, причастились. И тут новая неожиданность: в апреле меня в числе других "грамотеев" направили учиться на младшего командира, унтер-офицера.

Учебная команда располагалась отдельно от полка, на так называемом Красном берегу. Дисциплина здесь была зверской, так что никаких особых событий, а тем более вольнодумства в команде в те бурные апрельско-июньские дни 1917 года не наблюдалось. Но потом и у нас - сначала с опаской, а затем все смелее заговорили о Ленине как о руководителе большевиков, главном защитнике интересов рабочих и крестьян. Большевистские лозунги, такой, как "Долой десять министров-капиталистов!", находили у курсантов команды горячий отклик, как и выступления рабочих против продолжения империалистической войны.

Словом, политически мы тоже прозревали, и уже в июне 1917 года вся наша команда вышла на демонстрацию под большевистскими лозунгами.

Расправа за это, как и следовало ожидать, пришла скоро. Уже через несколько дней на вокзале гремел наш полковой оркестр. Надрывая души родным, пришедшим проводить своих сыновей и братьев, музыканты браво выдували марш "Прощание славянки". Учебную команду в полном составе отправляли на Западный фронт, в окопы. Так я оказался в 1-й пулеметной команде 268-го пехотного Пошехонского полка 67-й дивизии.