Владимир Радзишевский - Между жизнью и смертью: Хроника последних дней Владимира Маяковского

Владимир Радзишевский

Между жизнью и смертью: Хроника последних дней Владимира Маяковского

«Скорая» вызывает милицию

В понедельник 14 апреля 1930 года в 10 часов 16 минут утра городская станция «Скорой помощи» при Институте Склифосовского на Сухаревской площади приняла телефонный вызов из дома 3/6 по Лубянскому проезду. Звонил Николай Кривцов[1] из квартиры на четвертом этаже. Он прокричал в трубку, что застрелился его сосед — Маяковский Владимир Владимирович. Через минуту, в 10.17, дежурная бригада (доктор К. И. Агамалов[2], фельдшера A. B. Ногайцев[3] и А. П. Константинов[4]) запрыгнула в машину с красными крестами. Карета, прошив навылет Сухареву башню, под вой сирены пронеслась к центру по Сретенке и Большой Лубянке (тогда улице Дзержинского), пересекла вдоль фасада ОГПУ Лубянскую площадь (тогда площадь того же Дзержинского), нырнула в Лубянский проезд и через первую арку слева, наискось от Политехнического музея, въехала во двор. Километр пути занял, должно быть, минут пять.

Во дворе к автомобилю метнулась молодая женщина, вскочила на подножку, показывая парадное. Дом в четыре этажа, без лифта, шесть колен крутой железной лестницы. На самом верху — дверь налево, в коммунальную квартиру, из передней еще раз налево, в комнату Маяковского.

…Вероника Витольдовна Полонская[5] (а это ее послали встречать «Скорую») последней видела Маяковского живым и первой увидела, как он умирает. Выбежала в переднюю. Хватаясь за голову, стала кричать соседям, на звук выстрела кинувшимся к выходу из кухни, в четырех-пяти метрах напротив двери Маяковского:

— Спасите! Помогите! Маяковский застрелился!

Но только сейчас, взбегая по лестнице среди белых халатов, до конца поняла, что случилось, когда кто-то рядом отрешенно произнес:

— Поздно. Умер.

В комнате Маяковского медики задержались ненадолго. Ни дыхания, ни пульса у пациента не было. Аккуратно расстегнули рубашку с рваной дырочкой от пули и влажным пятном крови, осмотрели входное огнестрельное отверстие на груди. Но даже глаза покойному не закрыли, чтобы не мешать следователям. А во врачебной помощи Маяковский уже не нуждался. Было около половины одиннадцатого. Вызвав по телефону милицию, сотрудники «Скорой помощи», бессильные чем-либо помочь, гуськом потянулись из комнаты.

В смятении Полонская уходит, как убегает. Во дворе ждет такси (№ 191, шофер Медведев[6]), на котором ее привез Маяковский, а в десять тридцать у нее репетиция во МХАТе. Молоденькой Веронике Витольдовне наконец-то досталась большая роль в спектакле «Наша молодость». В основе инсценировки — роман Виктора Кина[7] «По ту сторону» о Гражданской войне на Дальнем Востоке. А от театра как раз настоятельно требуют героической советской тематики. Сегодня спектакль сдают самому В. И. Немировичу-Данченко[8]. Опозданий он не терпит.

Полонская уже сидит в машине, когда к ней подбегает молодой человек и просит остаться до приезда милиции. Вероника Витольдовна отвечает, что спешит в театр. Тогда он спрашивает ее адрес. Она называет, и машина трогается.

В театр Полонская почти не опаздывает. Но, конечно, играть не может. Вернее, пытается, но по ходу репетиции раздается выстрел, и она падает в обморок. Очнувшись, выходит во двор, дожидается мужа, Михаила Михайловича Яншина[9], — тоже актера МХАТа. Он обещал подойти к одиннадцати. Вероника Витольдовна рассказывает ему о смерти Маяковского, но, видимо, не находит у него ни сочувствия, ни поддержки, потому что звонит маме[10] и просит за ней приехать. Мама приезжает и увозит ее к себе (Малый Лёвшинский переулок, д. 7, кв. 18).

Стрелки на циферблате приближаются к половине двенадцатого.

Полутора часами раньше

Около десяти утра домработница соседей Маяковского Бальшиных[11] — Наталья Петровна Скобелева[12] (в протоколе допроса она ошибочно названа Скобиной), 23-х лет, — шла через двор к парадному дома 3/6 в Лубянском проезде. На ее глазах из подъехавшего автомобиля вышел Маяковский с какой-то гражданкой в летнем пальто и синей шапочке, в общем, одетой не иначе как по «парижской моде». О чем-то разговаривая, они направились к подъезду. Скобелева вошла в парадное перед ними. На лестнице, оглянувшись, увидела, что Маяковский взял свою спутницу под руку. Войдя в квартиру, Наталья оставила для них дверь открытой настежь. И младший из Бальшиных, Михаил Юльевич[13], 26-ти лет, студент-химик, успел даже на нее прикрикнуть. Но тут, разрешая недоразумение, в двери показались Маяковский и Полонская.

Когда к Маяковскому приходили по делам, дверь своей комнаты он мог не закрывать. Но, когда бывала Полонская, дверь обычно запиралась изнутри. На этот раз Маяковский только плотно притянул ее.

А Скобелева уже заскочила на общую кухню и наткнулась на жившего при кухне Николая Яковлевича Кривцова, тех же 23-х лет, работавшего электромонтером в Теплотехническом институте. Конечно, тут же стала рассказывать ему, как только что во дворе обогнала Маяковского с его пассией, и в подробностях пустилась описывать ее одежду. Выслушав эти подробности, Кривцов вернулся к себе в комнату. Стукнула дверь: это в аптеку отправился Михаил Бальшин. И почти сразу зазвонил дверной звонок. Открывать пошла Мэри (Мария) Семеновна Татарийская[14], 26-ти лет, заведующая детской площадкой. Комната Татарийских — сразу же за комнатой Маяковского. Между ними — общая перегородка. И накануне Мэри слышала, как Маяковский стонал и охал за стеной. Ее младшую сестру, Людмилу[15], он уговорил выучиться на машинистку, и она уже несколько лет переписывала для него стихи, а в последние годы — и пьесы.

Звонил в дверь квартиры книгоноша Госиздата Шефтель Шахнович Локтев[16]. Он принес Маяковскому-подписчику очередные два тома Советской энциклопедии. Мэри кивнула ему на дверь Маяковского, и он громко постучал. Не дождавшись ответа, постучал еще раз. После повторного стука раздраженный Маяковский резко вытолкнул дверь, держа ручку в руке, и рявкнул:

— Не до вас сейчас, товарищ! Бросьте там книги на пол, а деньги возьмите в соседней комнате.