Владимир Рекшан - Самый кайф (сборник)

Владимир Рекшан

Самый кайф

Защиту интеллектуальной собственности и прав издательской группы «Амфора» осуществляет юридическая компания «Усков и Партнеры»

© Рекшан В., 1990

© Лемехов С., иллюстрации, 1990

© Горячев Д., фото, 2007

© Конрадт В., фото, 2007

© Потапов В., фото, 2007

© Руссков К., фото, 2007

© Усов А., фото, 2007

Об авторе

Рекшан Владимир Ольгердович, известный писатель, рок-музыкант, спортсмен и путешественник, родился в Ленинграде в 1950 году. Окончил исторический факультет ЛГУ. Осенью 1969 года создал рок-группу «Санкт-Петербург», которая не просто запела рок по-русски, но, добившись культового статуса в студенческой среде, фактически стала родоначальником русской рок-музыки. За три с половиной десятилетия своего существования через группу прошло множество музыкантов. И в последние годы Рекшан хотя и не часто, но с неизменным успехом появляется на рок-сцене. Рекшан – автор тринадцати опубликованных книг, лауреат нескольких литературных премий. Такие его романы, как «Кайф», «Ересь», «Смерть в Париже», «Четвертая мировая война», имели значительный читательский успех. Новый роман Рекшана «Ужас и страх», опубликованный в петербургском журнале «Нева» (№ 9,2004 г.), получил премию журнала за лучшее произведение года. В 2003 году группа «Санкт-Петербург» начала публиковать собрание музыкальных сочинений на девяти компакт-дисках. Вышло уже пять номерных альбомов. Рекшан постоянно печатает статьи в основных питерских газетах, выступает на радио, можно его увидеть и на телеэкране.

Предисловие

Считается, что если литературное произведение через десять лет после первого издания печатается снова и вызывает читательский интерес, то текст состоялся и будет жить долго. Хочется верить, что небольшой роман «Кайф» попадает в эту категорию. Все-таки это седьмое издание. Каждый год-другой появляются новые поколения, которые пытаются самоопределиться, становясь поклонниками какой-либо из рок-групп. Что ж, каждое поколение должно иметь своих кумиров. Я кумир того поколения, которое уже почти испарилось в пространстве и времени. Надеюсь, наш опыт кому-то пригодится. Ведь мы тоже колбасились, метались, влюблялись, старались соответствовать времени, взрослели вместе с рок-н-роллом, обсуждали распад «Битлз», взлет «Лед зеппелин», смерть Хендрикса и т. п. Если группу «Санкт-Петербург» можноназвать родоначальницей русского рока, то роман «Кайф», впервые опубликованный в 1988 году, стал пионером рок-литературы. Это заявление уже и проявлением амбиций назвать нельзя. Просто исторический факт.

Вперед, читатель!

Владимир Рекшан, ноябрь 2007 года

Книга первая. Кайф полный

Overтure. Бэби, ай лав ю!

Иногда в пригородах бывает совсем плохо. А плохо – это когда бьют музыкантов. В иных местах бьют просто приезжих. В иных – приезжих, которые посмели танцевать с местными девчонками. Практически везде норовят съездить кому-нибудь по зубам. Но бить музыкантов – последнее дело. Все равно они приедут снова, поскольку сильнее страха перед рукоприкладством другое чувство – какое, поди объясни. Просто надо выйти на сцену разок-другой – на сцену любую: на шикарные подмостки городских залов, где тяжелы занавеси, где огромны кулисы, когда вокруг твои афиши – разноцветные водоросли букв, или же на скрипучие сценки пригородов, вздыбившиеся перед зальчиками… Конечно, они приедут снова, потащатся после танцев на последнюю электричку, обнимая зачехленные гитары, барабанные палочки, редко когда обнимая пригородную свою поклонницу… Бьют самых неприкаянных, потому что только такие едут обслуживать танцы.

Впрочем, не знаю, как сейчас, а раньше такое случалось.

Будь моя воля, то к десяти заповедям, чтимым как литературное творчество древних, я добавил бы еще одну – мудрую заповедь кинематографических ковбоев: «Не стреляйте в пианиста – он играет как умеет». Только бы чуть изменил голливудскую формулировку с поправкой, к примеру, на Саблино или Бернгардовку.

Есть и местные, племенные, вполне эффективные законы танцев. И Леша Ставицкий нарушил эти законы дважды.

До этого басист, гитарист и трубач тряслись в прелом автобусе, прямой и переносный смысл которого был незатейлив – четыре колеса, маршрут по простору и ревматические суставы дверей. В автобусе шел долгий разговор о недопаянном усилителе. Но все же ехать стоило, говорил трубач. Местечко, конечно, не повидло, однако по десятке на нос…

Леха не участвовал в разговоре. Это был симпатичный студент мирной покуда советской судьбы. Он увлеченно читал книжку, взятую у приятеля. В ней гордый Карфаген противостоял Риму. Но Ганнибал уже исчерпал свою мощь. Наемная армия бунтовала. Демократией в Карфагене и не пахло, поскольку славное время античных полисов кануло в ту же Лету, над обрывом которой повис и сам Карфаген. В книге стояла жара, по страницам бродили боевые слоны, а за оконными стеклами автобуса моросил дождь…

Вечер начинался в восемь. Правда, стемнело уже к шести, но это ничего не меняло.

Ровно в восемь, сотворив синкопу, барабанщик пробежался палочками по томам и «ведущему» барабанчику. В конце такта запела серебрянная птица трубы. К девяти часам две сотни ног, послушных заданному ритму, топали по дощатому полу. Тот постанывал и прогибался, как царский рекрут под шпицрутенами. Три раза в неделю его проводили сквозь строй жестокие любители танцев…

Первый раз Ставицкий нарушил «закон» перед антрактом. К нему подошел скуластый верзила в засаленном свитере. Из-под свитера торчала тельняшка. Верзила, покачивая рыжими кудрями и смачно дыша, требовал гитару. Сзади подначивали верзилу дружки, но Леха уперся. Честь оркестра – на сцену не пускать никого. Поэтому пронзительная баллада о красавице Зое и подаренных ей чулочках осталась не спетой.

…Ах, Зоя, извечная Зоя приблатненных миноров – ля-минор, ре-минор, ми-мажор…

Верзила удивленно отпрянул. Его рыжая башка промелькнула над танцующими и исчезла в дверях.

Тогда и пришло время студенту спеть «Тутти-фрутти», потешить вспотевший клубец заморским рокешником. Леха это умел.

В антракте взмыленная толпа повалила на улицу курить, приложиться к горлышку. В осенней темноте слышался гогот. Кого-то дубасили, гоняли по чавкающим лужам.

Басист, барабанщик и трубач остались на сцене, а Лехе, разгоряченному пением, было все нипочем. Тогда-то он и нарушил «закон» во второй раз. Попыхивая сигаретиной, просто так, не задумываясь о последствиях, подвалил Леха к первой попавшейся красавице – яркогубой сероглазой танцовщице.