Олег Платонов - Жизнь за царя. Григорий Распутин и Августейшая Семья Страница 10

Он поймал в руки кн. Голицына, прельстил его под видом набожности все делать для предустановленной цели; а дабы, совокупно действуя, родить реформу, конституцию и, так сказать, раскопать основы церкви, подрыть тайно и неприметно престол самодержавия и довести до того Россию, дабы она не только не могла, расстроясь, противиться учреждению всемирного какого-то царства, но дабы завлечь ее даже и в пособие к тому паролями разными…[34]

Глава 6. Поношение св. Иоанна Кронштадтского. – Преследование старца Варсонофия. – Поругание святынь

В конце XIX – начале XX веков масонские ложи ведут организованную травлю великого русского святого Иоанна Кронштадтского. Всенародно почитаемому старцу масонские клеветники в таком же масштабе, как впоследствии Г. Е. Распутину, приписывают все возможные грехи и проступки – аморальный образ жизни, беспорядочные связи с женщинами, любовь к роскоши и сребролюбие и, наконец, даже создание особой еретической секты иоаинниток.

Генератором клеветы на святого стала либерально-масонская печать, и прежде всего возглавляемый масонами журнал «Вестник Европы»[35]. В 11—12-м номерах этого журнала за 1891 год был опубликован пасквиль писателя Н. С. Лескова «Полунощники», в котором он пытался очернить старца, выполняя заказ масонов «низвести с пьедестала народности «народного святого»». Почему Лесков взялся за этот пасквиль, сейчас понять трудно. Возможно, сказалась обида за то, что Иоанн Кронштадтский справедливо критиковал другое пасквильное произведение Лескова «Мелочи архиерейской жизни», вышедшее в масонской газете «Новости» (1878). В «Полунощниках» святой представлялся в виде аморального сектанта, имеющего двусмысленные отношения со своими почитательницами.

Клеветнические утверждения и намеки Лескова принимались на веру и распространялись среди либерально-масонской и левой интеллигенции. Левые историки из этой клеветы делали «научные» выводы. «На легковерии темной мещанской и крестьянской массы, – писал большевистский историк Н. Никольский, – организаторы секты (иоанниток. – О. П.) и сам Иоанн Кронштадтский грели руки и имели весьма приличные доходы»[36].

На самом деле св. Иоанн Кронштадтский не только не поддерживал некоторых экзальтированных своих почитательниц, но решительно порицал их. Как свидетельствует писатель Б. К. Зайцев: «В просвещенном обществе (довоенном) к о. Иоанну было неважное отношение. Общество это далеко стояло от религии и духовной жизни. Оценить редкостное и поразительное в о. Иоанне оно не могло. Предубеждение говорило, что ничего такого вообще быть не может, все это лишь для невежд. И не без высокомерия указывалось, что вокруг него всегда какие-то кликуши – о. Иоанн не весьма благополучен, от него отзывает изуверами и изуверками».

«Иоаннитки – это последовательницы секты, считавшей его за Спасителя, вторично сошедшего на землю. О. Иоанн не давал им причастия. «Проходи, проходи, – говорил он, – ты обуяна безумием, я предал вас анафеме за богохульство». Но отделаться от них не так-то было легко. Они, как безумные, лезли к чаше, так что городовым приходилось их оттаскивать. Мало того, при каждом удобном случае они кусали его, стараясь причаститься каплей его крови!

Он обличал их публично в соборе и предавал отлучению – ничто не помогало. Они доставляли ему много горя и неприятностей и давали повод к несправедливому осуждению его самого. Неодобрявшие его не видели или не понимали того огромного, что он делал, а крайности психопаток подхватывали, раздували. Но его глубоко любили и почитали самые здоровые, обычные люди (иоаннитки были, конечно, исключением). В общем, он был народный герой, «свой», «наш», хотя и ходил в шелковой рясе, и носил ордена, и нередко разъезжал в карете (разумеется, в «доброхотной»).

Русская природа очень сильно была в нем выражена, эти голубые глаза действовали неотразимо, – горели любовью и молитвой. О. Иоанн являлся своего рода «Николой Угодником», ходатаем и заступником, к нему можно обратиться в горе, беде, в болезни – он поможет. Недаром всюду, где он появлялся, собиралась толпа»[37].

Масоны не могли простить святому его широкой популярности и авторитета в народе. Его бескомпромиссные обличения иудейских сектантов, масонов и революционеров каждый раз вызывали с их стороны новую кампанию лжи и клеветы, в которой принимала участие вся либерально-масонская и левая печать. Как подвижник Иоанн Кронштадтский был глубоко почитаем царской семьей, неоднократно встречался с государем. Есть все основания полагать, что если бы св. Иоанн Кронштадтский прожил дольше (он умер в декабре 1908-го), то не Григорий Распутин, а он стал бы главным объектом нападок антирусских сил в предреволюционный период.

Невозможно перечислить все случаи клеветы и поношений, которым подвергались подвижники православия в конце XIX – начале XX века. За поддержку опубликования Сионских протоколов была развернута клеветническая кампания против священномученика Владимира, митрополита Московского и архиепископа Никона Рождественского.

За благословение духовных трудов С. А. Нилуса клевете, поношениям и гонениям подвергся святой оптинский старец Варсонофий. Его вынудили покинуть Оптину пустынь. Незадолго до смерти св. Варсонофий «передал земной поклон Нилусам, говоря, что они вместе с ним пострадали за одно и то же»[38].

Поругание христианских святых и подвижников сторонниками иудейских сект и масонами не прекращалось. Причем это делалось в условиях, когда за такой поступок полагалось серьезное уголовное наказание.

В законе Российской империи о преступлениях против веры глава первая «О богохулении и порицании веры» гласила: «Кто дерзнет публично в церкви с умыслом возложить хулу на славимого в Единосущной Троице Бога или на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и присно-Деву Марию, или на честный Крест Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на бесплотные Силы Небесные, или на Святых Угодников Божиих и их изображения, тот подвергается: лишению всех прав состояния и ссылке в каторжную работу на время от двенадцати до пятнадцати лет.

Когда сие преступление учинено не в церкви, но в публичном месте или при собрании более или менее многолюдном, то виновный приговаривается к лишению всех прав состояния и к ссылке на каторжную работу на время от шести до восьми лет»[39].

Тем не менее известны возмутительные случаи богохульства иудеев в публичных местах. Исследователь иудаизма И. Лютостанский, в частности, рассказывает о событии, происшедшем в больнице г. Сувалок в октябре 1913 года. В этот день здесь были назначены три операции под хлороформом. В операционной собрались почти все врачи больницы. Во время операции, которую делал врач-христианин, стоявший рядом с ним врач-иудей Райгродский завел диспут о христианской религии и начал разговор об Иисусе Христе, святых угодниках и Николае Чудотворце. При этом он допустил крайне оскорбительное ироничное богохульство против Божественности Иисуса Христа и святых угодников в таких выражениях, какие христианину отвратительно и прискорбно было бы повторить изустно, а тем более выразить это на бумаге. Врач Райгродский богохульствовал при поддержке двух своих коллег, врачей-евреев, Шеймана и Натансона, которые поддерживали Райгродского громким хохотом и подмигиванием. Оппонентом против богохульства был христианин врач Бакиновский; как верующий человек он протестовал, поднимая сжатые кулаки. Поддерживали протест против Райгродского христианин врач Нецюнский и врач Шукевич. Молчаливыми слушателями были: старший врач Ноневич, Сакель и смотритель больницы Мельников; фельдшер Тиленда, помощник его Рейхард; служители Юзеф, Лис, Казимир Якубовский и две женщины-служанки.

Начатый иудеями диспут в операционной чуть не закончился рукопашной. Затеяв богохуление во время операции, иудеи подвергли серьезной опасности жизнь оперируемого человека, который только чудом остался жив. История эта имела широкий резонанс по всей России, вызвав волну протестов со стороны христиан.

Часть II. Дороги Святой Руси

Глава 7. Начало пути. – Загадка рождения. – Слабое здоровье. – Крестьянская жизнь. – Духовное пробуждение

Григорий Ефимович Распутин родился в селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии 10 января (ст. ст.) 1869 года.

Загадки жизни Григория Распутина начинаются с года его рождения. В Советской исторической энциклопедии и в большинстве других советских изданий годом рождения Распутина считается 1864-й или 1865-й. Ни один советский историк не удосужился заглянуть в метрические книги церкви села Покровского, где родился и провел большую часть своей жизни этот человек. Правда, книги эти сохранились не все, но есть полная подборка сведений о родившихся, умерших и вступивших в брак с 1862 по 1868 год[40]. Листая эти ветхие, подпорченные жучком и влагой книги, прежде всего сталкиваемся с записью от 21 января 1862 года о бракосочетании «Покровской слободы крестьянина Якова Васильева Распутина, сына Ефима Яковлева, 20 лет, с девицей Анной Васильевой, дочерью деревни Усалки крестьянина Василия Паршукова, 22 лет». Это родители Григория Ефимовича Распутина. Фамилия Распутиных встречается в книге многократно. Всего в селе Покровском живет 7 семей, носящих фамилию Распутины. Кстати говоря, фамилия эта встречается в Сибири довольно часто и происходит от слова «распутье», что, по словарю Даля: «разъездная дорога, развилина, развилы пути, место, где сходятся или расходятся дороги, перекресток». Люди, жившие в подобных местах, нередко получали прозвище Распутьины, впоследствии превратившееся в фамилию Распутины.