Руслан Жуковец - Великие мистики, как они есть Страница 10

Идрис Шах работал с идеями и через идеи, внедряя их в умы своих читателей. Он мало или почти ничего не говорит о чувствах – они совсем его не интересуют. Зато об идеях, их влиянии и восприятии он знает очень много. Он говорит об уме и работает с умом – с тем, как можно его правильно настроить, подготовить к восприятию неких высших идей и к Работе, благодаря которой человек может обрести озарение. Об озарении тоже говорится вскользь, без подробностей. Кое-где Шах говорит о Любви, но это бывает крайне редко. Ведь любовь суфиев обращена к Богу, а к теме Бога Шах практически не подходит и, я бы сказал, всячески ее избегает. Но суфизм без Бога – это даже не абсурд, а какой-то сюрреализм.

Если принять версию, что главной целью его Работы было выведение суфизма из-под ислама, тогда становится понятным все, что он делал. Объявление о существовании Традиции, которая возникла задолго до появления ислама, служило той же цели, и все, что говорилось или не говорилось Шахом, тоже диктовалось ею. Цель, как и положено, оправдывала средства.

Что бы там Шах ни писал о существовании некой все пронизывающей Традиции, но все учебные тексты и вообще вся информация о суфизме была взята им из того самого «исламского» суфизма. Как если бы никаких суфийских учебных материалов вне его никогда не было. Боюсь, что Традиция, существующая вне ислама, была придумана Шахом для достижения им своей цели – создания возможности для самостоятельного развития суфизма в современном мире. Сделать суфизм свободным от влияния ортодоксов и традиций, сформировавшихся в уже выродившихся группах и орденах. Существуют свидетельства, в которых говорится о том, что Шах считал невозможным дальнейшее развитие суфизма на Востоке. Более того, он якобы утверждал, что на Востоке скоро сложится такая обстановка, в которой суфизм вообще может исчезнуть. Если учесть, что эти утверждения были сделаны в шестидесятых или семидесятых годах прошлого столетия, то Шах, похоже, оказался прав. То, что сейчас происходит в странах, где зарождался и развивался суфизм, вряд ли можно назвать благоприятной средой для осуществления живой мистической Работы. Так что Шах мог понимать свою миссию как спасение суфизма от окончательного вырождения.

Об этом вырождении и признаках деградации групп суфийского толка Шах написал довольно много. Можно сказать, что немалая часть его наследия посвящена именно тому, как отличить истинное суфийское обучение от ложного и настоящую Работу – от ее имитации. Таким образом, Идрис Шах создавал возможность для различения – тем, кто захочет найти истинное обучение и настоящую рабочую группу. Он оставлял указания и расставлял вешки для тех, кто захочет пойти по Пути, который сам же и описал. Точнее, описал условия, в которых этот Путь мог бы быть начат.

Исходя из всего вышесказанного, становится понятным, почему Шах не мог давать практической части в своем учении. Все практики суфиев, кроме, может быть, практик осознания себя, были завязаны на Аллаха и кораническое понимание Бытия. То есть – на ислам, из-под сени и влияния которого Шах и стремился его вывести. Для того чтобы появились новые практики, уже не столь «исламские» и не требующие принадлежности суфиев к исламу, должны были появиться искатели, способные воспринимать суфизм как самостоятельное мистическое течение. Именно Работа Идриса Шаха должна была создать условия для их появления. А когда пришли бы люди, готовые воспринимать суфизм по-новому, тогда появился бы и тот, кто дал бы новые, не столь «исламские» практики и Знание, изложенное без постоянных отсылок к Корану. Таким, как я понимаю, был изначальный план Работы Шаха. Хотя жизнь, как это часто бывает, внесла в него свои неожиданные коррективы.

Убрать Бога из суфизма без потерь для всего учения было невозможно. Нужно было дать что-то взамен, причем такое, что создавало бы в людях позитивную мотивацию. Шах выбрал Истину как высшую цель поиска, и состояние суфия как то, к чему должен стремиться каждый искатель. В результате Истина стала некой самодовлеющей целью, а не атрибутом Бога, и возможное содержание этой Истины каждый может довообразить себе сам. Можно служить Богу, но нельзя – Истине, потому что первое служение является взаимодействием с Высшей Силой, которая может вести и направлять тебя, а второе – так или иначе превращается в служение идее и больше ничему. Истина Бога – это одно, а просто некая абстрактная Истина – совсем другое.

То же самое произошло с обликом суфиев. Они – без Бога – стали обретать некие сверхчеловеческие черты. Их силы не являются следствием служения Богу и проведения высших энергий на наш план Бытия, но они самым таинственным образом развиваются у суфиев и становятся уже их собственным атрибутом. Вот, например, отрывок из «Суфиев»: «Суфии верят, что их деятельность приводит к возникновению того, что можно назвать центробежной или притягательной силой. Такая сила повсюду притягивает к себе подобную же силу. Это объясняет смысл таинственных „указаний“, которые получают суфийские учителя, предписывающих им отправляться в такое-то место, чтобы ответить на призыв такой силы, оставшейся в одиночестве или нуждающейся в усилении». Вообще-то подобные указания всегда рассматривались как указания Воли Бога, и следование ей было частью Работы суфиев. Когда Бог убран из контекста, возникает некая сила, объяснение появления которой выглядит странно, а указания, получаемые от нее, – еще страннее. То есть деятельность суфиев порождает силу, которая начинает руководить ими, и возникает этакий рукотворный аналог Бога. Вот к чему приводит попытка нарисовать новую картину поверх старой, используя при этом элементы прежней композиции. Тут уж надо либо рисовать с нуля, создавая нечто совершенно новое, либо оставлять за бортом все, что так или иначе связано с элементами, подлежащими удалению.

Шах – до некоторой степени вынужденно – сделал из суфиев сверхлюдей, влиявших практически на все в мире и продолжающих, между прочим, влиять. Я не могу сказать, что в подобных его утверждениях совсем нет никакой Истины – она есть. Но одно дело, когда суфии делают что-то, следуя Воле Бога, другое – когда они действуют исходя из своего понимания какой-то эволюции, ведомой только им одним. Советская власть показала, что отмена Бога приводит к обожествлению вождей. У Шаха получилось нечто похожее – суфии без Бога сами стали полубогами. У них телепатия, предвидение будущего, тайное могущество и еще неизвестно что. Картинка нарисована весьма привлекательная – для тех, кто ищет силу и власть. А именно таким людям абсолютно нечего делать в духовном поиске.

Любое действие имеет побочные эффекты и следствия, которые далеко не всегда можно предусмотреть. Особенно трудно предсказать, как поведут себя люди, которые не знают твоей цели или трактуют ее так, как им выгодно.

У Идриса Шаха был старший брат. Его звали Омар Али Шах, и он тоже причислял себя к суфиям. Поначалу они действовали сообща, хотя тон Работе задавал Идрис. Потом Омар решил начать обучение людей, что никак не входило в планы младшего Шаха, и они поссорились. Понятно, что если Идрис готовил почву для будущей Работы, которая должна была вестись в других условиях и с другими людьми, то на фоне созданного им запроса на нее выступление Омара в роли Учителя не могло привести к должным результатам. А вот создаваемую Идрисом необходимость в настоящем обучении вполне могло снять и даже дискредитировать. Тем не менее Омар решил начать свою игру и взял в обучение многих из тех, кого привлекли книги брата. Кроме того, Омар Шах стал использовать в обучении самые «фантастические» из его идей, придав Традиции поистине волшебную по влиянию на тех, кто к ней как бы принадлежит, силу. Достаточно было начать посещать какую-нибудь из групп, ведомую Омаром, как ты уже присоединялся к Традиции и как бы подключался к ее волшебному воздействию. Вот отрывок из его книги «Суфийская Традиция на Западе»: «Если человек занимается деятельностью, особым образом связанной с Традицией, скажем, упражнением или чтением, то во время этих десяти, пятнадцати или тридцати минут почти определенно будет пять или десять моментов контакта (с внутренней сущностью человека. – Примечание мое.). То, что человек делает или слушает, или то, о чем он думает во время таких моментов, будет усилено в смысле понимания. Эти вещи не обязательно будут находиться в фокусе внимания на сознательном уровне, но на внутреннем уровне – будут». То есть Традиция, по Омару, имеет влияние почти божественное и крайне благодатное. За счет чего она существует и чем поддерживается? Конечно же, Работой суфиев – ну не Высшим же Существом (так у Омара именуется Бог, хотя Он тоже упоминается крайне редко). В общем, все та же песня, только доведенная почти до абсурда.

Новых упражнений старший брат не дал: ввел те, которые были у «исламских» суфиев ранее. Книги его многозначительны по форме и весьма неглубоки по сути, хотя в них он честно пытается «осовременить» суфизм, используя модные в то время понятия вроде намерения (привет Кастанеде) и приемы позитивного мышления. Как одну из основных целей для своих последователей Омар выбрал достижение гармонии, которую, как и любой подобный термин, каждый человек может наполнять своим собственным смыслом и к нему стремиться. Вполне в духе «исламских» суфиев Омар оставил собственного сына руководить группами последователей, которые к тому времени обрели все признаки сектантского мышления – чувство избранности, чувство значимости от обладания единственно возможной истиной и нетерпимость к иным точкам зрения.